Юрий Удовенко - Агенты России Страница 43

Выдержав все испытания, Александр Васильевич стал карабкаться по служебной лестнице: с 1889 года он служил адъютантом начальников Самарского, а с 1891 — Харьковского губернских жандармских управлений, проявил при этом усердие и незаурядные сыскные таланты, особенно преуспел в руководстве сексотами и в 1894 году был назначен помощником начальника Харьковского ГЖУ.

В феврале 1905 года по протекции Лопухина санкт-петербургский генерал-губернатор Трепов Дмитрий Фёдорович назначил Александра Васильевича начальником С.-Петербургского охранного отделения.

Сослуживцы считали сына хотя и зажиточного, но всё же простого казака Герасимова выскочкой-плебеем. Однако карьеру Александр Васильевич сделал исключительно благодаря образованности, уму и трудолюбию — работал по 18 часов в сутки. Гоняясь за террористами, месяцами не бывал дома, а жил на конспиративных квартирах. По этой причине семья сыщика распалась — жена Герасимова ушла к его заместителю — ротмистру Комиссарову Михаилу Степановичу. [286]

Александр Васильевич тем временем на ниве политического сыска свершил немало подвигов, чем заслужил благосклонное отношение Столыпина и самого Государя, «вырос» от ротмистра до генерал-майора,[287] но в 1909 году в результате придворных интриг был оклеветан и отстранён от розыска. В начале 1914 года в чине генерал-лейтенанта подал в отставку с должности генерала для поручений при министре внутренних дел. В 1917 году арестовывался Временным правительством, освобождён большевистским комиссаром, бежал в Берлин, где вёл бухгалтерию мастерской дамского платья, которую держала его жена. Погребен в Берлине на кладбище Тегель в 1944 году.

Александр Васильевич внёс свою лепту в реформирование политического сыска. Он внедрял агентуру в руководство практически всех революционных организаций, в том числе зарубежных, своевременно выявлял планы заговорщиков и решал, какие акции допустить, а какие пресечь, кого арестовать, а кого временно оставить на свободе. Таким образом, в отличие от плодившего революционеров Зубатова, Герасимов через агентуру стремился управлять революционными процессами и немало в этом преуспел!

Бросается в глаза незаконность такого подхода Отделения по охранению порядка и общественной безопасности, которое, по своему разумению, одни преступления пресекало, другим попустительствовало.

Однако Александр Васильевич и его начальники такие методы оправдывали разгулом террористов, которыми только в 1902–1907 годах убиты великий князь Сергей Александрович, министры внутренних дел Сипягин Д.С., фон Плеве В.К.; генерал-губернаторы и градоначальники — уфимский Богданович Н.М., харьковский кн. Оболенский И.М., виленский фон Валь В.В., московский Козлов А.А., петербургский фон дер Лауниц В.Ф., московский гр. Шувалов П.А., финляндский Бобриков Г.И., саратовский Сахаров В.В., черниговский Хвостов; главный военный прокурор Павлов, командир лейб-гвардии Семеновского полка Мин Г.А., командующий Черноморским флотом адмирал Чухнин, комендант Севастопольской крепости генерал Неплюев, начальники охранных отделений — петербургского Карпов, нижегородского Грешнер и другие.

Трижды террористы БО ПСР покушались на Царя-батюшку Николая II:

Согласно первому замыслу он должен был быть убитым на балу Леонтьевой Т.А. дочерью якутского генерал-губернатора. Теракт организовали Леонтьева Т.А. и Швейцер М.И. без ведома ЦК ПСР. Убийство не состоялось из-за отмены бала.

По второму, санкционированному ЦК плану, убийство Царя должно было свершиться при Высочайшем смотре крейсера «Рюрик», но матросы-террористы Авдеев и Каптелович добровольно отказались от реализации преступного умысла.

Третье дело — дело Наумова-Синявского-Никитенко — с самого начала «просвечивалось» лично Герасимовым А.В. и закончилось арестом, судом и казнью главных участников.

Благодаря комплексу агентурно-оперативных мер охранки ЦК ПСР отказался от свершения цареубийства по причине его невозможности.

Без сексотов было бы весьма затруднительно предотвратить покушения на великих князей Владимира Александровича, Николая Николаевича, Сергея Михайловича, премьер-министра Столыпина П.А. (с 1905 по 1911 годы 11 покушений!!!), министров юстиции Акимова М.Г. и Щегловитова И.Г., министра внутренних дел Дурново П.Н., градоначальников: Петербурга — Трепова Д.Ф., Москвы — Дубасова Ф.В. и Рейнбота, губернаторов Клейгельса и Унтербергера, полицейского генерала Новицкого, заведующих иностранной агентурой Охранного отделения Рачковского П.И. и Победоносцева К.П.

БО ПСР не ограничивалась центральным террором. Только с февраля 1905 года по май 1906 года террористами было совершено 267 покушений на строевых офицеров, 12 — на священников. По подсчётам известного политика, члена Думы 1905 года В.М. Пуришкевича, число погибших и пострадавших от рук террористов в период первой русской революции составляет более 20 тыс. человек, в том числе и детей!

Немудрено, что в тот период Царь, великие князья и высшие сановники России, опасаясь терактов, носа на двор не казали, а если и выходили в свет, то лишь с одобрения начальника Охранного отделения Герасимова и под охраной его подчинённых.

Из-за угрозы террористического нападения едва не отменили визит английского короля Эдуарда VII, встречу с которым Николай II провёл 9-10 июня 1908 года не в С.-Петербурге, а в порту Ревеля на яхтах «Штандарт» и «Виктория и Альберт». Даже столь чрезвычайные меры предосторожности не стали непреодолимой преградой для БО: Герасимов сетовал, что он, лицо, лично отвечавшее за безопасность этой встречи в верхах, а также премьер Столыпин узнали, что Царь в Ревель поедет поездом, а не яхтой, как планировалось ранее, не из дворца, а от агента

«Раскина», который эти сведения получил от высокопоставленного чиновника, назвать которого отказался!!![288] И только благодаря сексоту Азефу это покушение БО ПСР было предотвращено.

В ответ на эти оправдания скажем: всякие революции и терроризм — это безусловное зло. Но зло это имеет социальные, экономические и политические причины.

Говоря проще, беспредел самодержцев и их сатрапов породил революции и революционеров, которые в целях захвата власти подстрекали наших соотечественников к братоубийству и мщению за него. В ответ власть предержащие прибегли к принципу — цель оправдывает средства: для предотвращения более тяжкого преступления революционеров допустимо свершение полицией менее тяжкого. При этом мало кто задумывался, что таким образом они сами становились соучастниками этих преступлений.

Вот в таком горниле беспринципности ковались как чины МВД и его секретная агентура, так и революционные кадры. И каждая «молекула» этого сплава, преследуя свои (патриотические или эгоистические) цели, подвергалась диффузии. «Не жандармерия делала Азефов и Малиновских, имя же им легион, вводя их как своих агентов в революционную среду; нет, жандармерия выбирала лишь их из революционной среды. Их создавала сама революционная среда. Прежде всего они были членами своих революционных организаций, а уже затем шли шпионить про своих друзей и близких органам политической полиции… Переубеждать и уговаривать приходилось редко: предложения услуг было больше, чем спроса…».[289]

Однако вернёмся к Азефу.

В 1934 году в Германии вышли мемуары Герасимова «На лезвии с террористами»,[290] часть которых Александр Васильевич уделил своей работе с секретным сотрудником Департамента полиции «Раскиным» — членом ЦК ПСР, руководителем БО Евно Мейером Фишелевичем Азефом.

Значимость этих «откровений» в том, что мы из первых рук получим сведения, как некоторые секретные агенты использовались полицейскими чинами в интересах, противных Закону.

Весьма показательны в этом отношении обстоятельства, при которых Рачковский передал «Раскина» на связь Герасимову.

Александр Васильевич в мемуарах свидетельствовал, что в апреле 1906 года он проводил охранные мероприятия, направленные на недопущение покушения на министра внутренних дел Империи Петра Николаевича Дурново (1845–1915 гг.).

В процессе ОРМ было выявлено наружное наблюдение, которое террористы под личиной извозчиков вели за домом министра. Один из филёров доложил Герасимову, что {{четвертого из наблюдаемых он знает уже давно, что лет 5–6 тому назад ему показал его в Москве Е.Медников в кондитерской Филиппова (отсюда и имя: "Филипповский"). По словам Медникова, этот Филипповский — один из самых важных и ценных секретных сотрудников».[291]

О случившемся Александр Васильевич доложил вицедиректору Департамента Рачковскому в целях проверки сведений о возможной причастности сексота к БО. «Но Рачковский уверял, что никакого его агента около Боевой Организации нет и не может быть».[292]

Примерно 15 апреля 1906 года Герасимов произвёл секретное задержание «Филипповского», который представился инженером Черкасом и категорически отказывался признать факт своего секретного сотрудничества с Департаментом. Однако просидев два дня на скудном камерном рационе, «Филипповский» заявил: «Я сдаюсь. Да, я был агентом полиции и все готов рассказать откровенно. Но хочу, чтобы при этом разговоре присутствовал мой прежний начальник, Петр Иванович Рачковский… Прошло 15 минут, и Рачковский явился в Охранное отделение. С обычной своей сладенькой улыбочкой он разлетелся к "Филипповскому", протягивая ему, как при встрече со старым другом, обе руки.