История Тайной канцелярии Петровского времени - Василий Иванович Веретенников Страница 47

Получается, что три месяца назад изданный именной указ Петра уже забыт или нарочно обойден, несмотря на прямое напоминание о нем в «определении» Тайной канцелярии. Эта забывчивость в соединении с упорством Сената в непринятии дел от Тайной канцелярии свидетельствует, что Сенат просто не желал брать на себя лишнюю обузу в форме конторы розыскных дел и всячески делал вид, что забыл о существовании царского указа. Это объясняет, почему ликвидация дел Тайной канцелярии безнадежно затягивалась.

Между тем предписание Сената, видимо, принимается Тайной канцелярией к исполнению: когда в том же 1724 году полковник фон Ден присылает в Тайную канцелярию подпрапорщика по «важному Его Императорского Величества делу», то она «определяет» в приеме дела отказать и предлагает отправить его, согласно решению Сената, в Преображенский приказ. Это было совершенно в духе Толстого, который, как мы видели, уже давно стремился передавать в Преображенский приказ все дела. Как бы то ни было, но принимать новые дела далее Тайная канцелярия отказывается, каждый раз составляя особое «определение» об отказе со ссылкой на указ от 15 января 1724 года.

Так продолжается весь год, хотя не обходилось без исключений. В сентябре 1724 года Ушаков получает письмо от Румянцева: «Государь мой Андрей Иванович! Его Императорского Величества указом, будучи в Москве, отдан мне арестант города Серпухова житель… Шапошников, который и ныне содержится в полковой нашей канцелярии под арестом, и я о нем Его Величеству докладывал, и Его Величество изволил указать оного Шапошникова отдать к вам; того ради извольте, государь мой, приказать его Шапошникова принять в свое ведомство и при случае об нем Его Величеству доложить». Дело это несколько курьезно по своему содержанию: этот Шапошников поднес Петру в день его рождения в церкви два калача; Петр принял подарок и позвал его к себе во дворец, где Шапошников стал порицать нюханье табаку: Петр, рассердившись на это и заподозрив в Шапошникове раскольника, отправил его под арест и передал дело через Румянцева вышеприведенным письмом Тайной канцелярии. Конечно, от такого дела Тайная канцелярия отказаться не могла, точнее, не смела и провела следование по нему обычным порядком.

Таким образом, в последний год царствования Петра положение Тайной канцелярии выглядело чрезвычайно странным, неустойчивым, каким-то промежуточным. С одной стороны, указом императора был вполне ясно поставлен вопрос о ее ликвидации; с другой стороны, этот процесс настойчиво тормозил Сенат, да и Петр сам считал допустимым поручать канцелярии некоторые дела.

Неизвестно, сколь долго продолжалась бы эта неопределенность, но тут в январе 1725 года неожиданно умирает Петр и на престол вступает Екатерина.

II

Впрочем, с началом царствования Екатерины положение Тайной канцелярии остается прежним; это заметно прежде всего потому, что дела в ней то принимаются, то опять не принимаются с ссылкой на указ 1724 года; подметить в этом какой-либо принцип трудно.

В 1725 году новгородский воевода пишет о неправильностях, которые были допущены при присяге купеческими людьми Новгорода. Тайная канцелярия начинает дело, пишет запрос в главный магистрат, который ей подробно отвечает, доказывая, что никаких нарушений не произошло. Рассмотрев объяснение магистрата, Тайная канцелярия решает, что присяга была принесена правильно, и делает замечание воеводе, что он поступил неосмотрительно и только доставил Тайной канцелярии напрасное «утруждение». Немного спустя Синод присылает доношение из Астрахани об одном попе, который будто радовался смерти Петра Великого. Тайная канцелярия протокольным постановлением решает отправить указ астраханскому губернатору, чтобы тот все это дело исследовал и прислал ей результаты следствия. Мы знаем, как подобный порядок производства дел был несвойствен Тайной канцелярии при жизни Петра. Астраханский губернатор поступает, как ему велят: осуществляет следствие и присылает весь следственный материал со своей предположительной резолюцией о наказании попа, Тайная канцелярия в протокольной форме утверждает эту резолюцию и шлет указ в Астрахань об исполнении наказания.

Таким образом, несомненно, Тайная канцелярия иногда принимает обычные дела так, как это было до указа 1724 года; однако, с другой стороны, иногда такого же рода дела ею отвергаются. Когда в ноябре 1725 года были присланы из Старорусской ратуши колодники «по тайным делам», то Тайная канцелярия отказалась их принять с мотивировкой: «…понеже в прошлом 1722 году апреля в 28 числе по именному указа блаж. веч.-дост. пам. Его Императорского Величества хотя и повелено злодеев и прочих по делам их колодников из городов присылать, не расспрашивая, в Тайную Канцелярию или в Преображенский приказ за крепким караулом, но потом в 1724 году января 15 дня Его же Императорское Величество именным указом в Тайную Канцелярию колодников и дел присылаемых из губерний принимать не велено, а отсылать бы их в Преображенскую Канцелярию». Когда в 1726 году Артемий Волынский присылает из Пензы солдата-изветчика, Тайная канцелярия тоже отказывает в приеме этого дела, ссылаясь на царский указ от 25 января 1724 года и на указ Сената от 27 апреля того же года.

Но если дело поступало по личному желанию и повелению императрицы, то тут Тайная канцелярия принимала и «следовала», конечно, беспрекословно. Так, в 1725 году расследовалось дело о полковнике Ергольском. Началось все с маленькой записки, присланной кабинет-секретарем Макаровым, в которой говорилось, что Ергольский в Москве при двух сенаторах осмелился сказать: «…С чего де мне то взять, как писать титул Ее Императорского Величества» Следование об этих словах Макаров «указом Ее Величества» поручал Тайной канцелярии. Ергольского заключили под стражу, и Тайная канцелярия повела допросы свидетелей, уделяя главное внимание сенаторам гр. Матвееву и Дмитриеву-Мамонову, присутствовавшим при крамольных высказываниях; показания сложились для Ергольского очень благоприятно, и Тайная канцелярия определением обычной формы, за подписями Толстого и Ушакова, признала его невиновным.

Около того же времени приехавший в Россию капуцин Хризолог возбудил какие-то подозрения в Екатерине, и Ягужинский запиской объявляет Тайной канцелярии указ императрицы арестовать Хризолога со спутниками, учинить обыск и следствие над ними. Вся эта история, кажется, началась с доноса некоего архимандрита Афанасия, который обвинил католических монахов в желании тайно видеться с великим князем Петром Алексеевичем, будущим императором. Совершенно понятно, что подобного рода происшествие должно было взволновать Екатерину. Тайная канцелярия немедленно приступает к следованию, но лишь только выясняется, что ничего «важного» в деле нет, как Толстой тут же спешит под благовидным предлогом передать его в Синод архиепископу Феофилакту. Но Феофилакту и Синоду это, видимо, совсем не понравилось, и по докладу Феофилакта дело новым указом Екатерины было велено отослать