На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке - Нил Никандров Страница 48

информировать по мексиканским вопросам, хотя моральная сторона шпионажа его беспокоила меньше всего. Вся хитро сконструированная легенда Вент-Саласара явно была направлена на то, чтобы советское посольство воспользовалось его «возможностями» по американцам. Впрочем, мексиканец быстро почувствовал перемену отношения к себе, хотя Каспаров при встречах крепко жал ему руку. Может быть, слишком крепко…

Мексиканские друзья Уманского не могли примириться с тем, что его больше нет. Они отвергали все обвинения в адрес Уманского. Нарсисо Бассольс, который готовился к вручению верительных грамот в Москве, поделился переживаниями с журналистом ТАСС Хосе Луисом Саладо. «Не могу поверить, что это случилось именно с Уманским, – сказал Бассольс в интервью, – он столько сделал и мог ещё сделать для развития связей Советского Союза с Мексикой и Латинской Америкой! Это наша общая трагедия!»

Интервью было опубликовано в информационном бюллетене посольства СССР в Мексике в феврале 1945 года. Бассольс заявил, что рад оказаться в Москве «в момент триумфальных побед советского оружия». И тут же признался, что радость пребывания в СССР омрачена гибелью «моего друга Уманского», которого Бассольс уважал за прочность убеждений, как энергичного и пассионарного человека: «С первого дня его пребывания в Мексике и до момента моего отъезда из Мехико, когда Уманский пришёл на станцию проводить меня, наша дружба только крепла. Известие о его гибели стало для меня ужасным ударом, и я знаю, что и для всего мексиканского народа. Константин Уманский был великим дипломатом, сближавшим наши страны. Я был бы счастлив, если бы мне удалось осуществить в Москве такую же работу, которую он с его выдающимся талантом выполнил в Мексике».

Эти намерения Бассольса так и остались намерениями. В июне 1945 года он приехал в Мехико по служебным делам и ощутил, что консервативная пресса создаёт «сенсационалистко-жульническую» атмосферу вокруг его личности и высказываний. В интервью газете «Эль Популар» Бассольс заявил, что с удовольствием, без ненависти и предвзятости, рассказал бы «крупным газетам» о впечатлениях об СССР, «великой стране, которая сделала возможным поражение Гитлера и спасение Европы и всего мира». Но такой возможности ему не предоставили. Бассольс выразил сожаление по поводу тех «неблагородных» искажений правды в прессе, которые дезориентируют мексиканский народ и мешают ему объективно воспринимать события и «понимать общество, в котором мы живём».

Бассольс предвидел, в каком направлении будут развиваться события в послевоенном мире, в Латинской Америке, в Мексике, и «жертвовать принципами» не собирался. В том же самом интервью он чётко сформулировал отношение к стране, в которую был направлен послом:

«Как известно, я не являюсь свежеиспечённым другом СССР. Мои симпатии не датируются даже 22 июня 1941 года, то есть, началом агрессии нацистов против советской страны. Я её старый друг, вот уже двадцать лет, всю мою взрослую жизнь. И вот, первые мои месяцы в Москве, чтобы обобщить в двух словах мою позицию, не только не изменили, не разрушили и не заставили поблекнуть мои прежние симпатии и восторги, а наоборот, послужили укреплению и упрочению моих убеждений. Человечество не имеет другого пути как социализм, и именно поэтому Советский Союз является моральным авангардом мира. Я сохраняю уважение к нему, как никогда прежде».

Вопреки всему, правда о личности Уманского пробивалась на страницы многих газет и журналов в Латинской Америке. Примером искренней реакции на гибель посла стал некролог, опубликованный 1 февраля 1945 года в газете испанских эмигрантов в Чили «La Verdad de España». Катастрофа с самолётом была названа «подозрительной», потому что Советский Союз потерял выдающегося дипломата сталинской школы, «из плеяды молодых учеников Литвинова», самоотверженно служившего делу демократии и освобождения народов. Было обозначено главное достижение Уманского: «Находясь на своём посту в ацтекской столице, он способствовал возникновению мощного стремления к сближению с Советским Союзом во всех странах этого полушария и всегда с чрезвычайным энтузиазмом проводил твёрдую линию на сближение народов Америки с блоком великих наций, которые победоносно и беспощадно борются с нацистским варварством». В некрологе подчёркивалось, что Уманский при любой возможности выражал солидарность с борьбой испанского народа против Франко, делал всё возможное, чтобы разоблачать агентов фалангизма, которые используются Франко против демократий в Америке.

Заботы резидента «Дара»

Временного поверенного Каспарова в феврале 1945 года посетил Ласло Радвани и сообщил, что «всесторонне помогал Уманскому, используя редакцию латиноамериканского еженедельника». Прикрываясь редакцией, Радвани добывал Уманскому полезную информацию по его «заказам». При этом Ласло упомянул, что часть материалов «специфического характера» он передавал первому секретарю посольства Тарасову, «которые тот сообщал какому-то другому ведомству».

Каспаров продолжил отношения с Радвани, начатые Тарасовым. Разведке были полезны аналитические материалы Радвани по вопросам международной политики. При рассмотрении проблем Западного полушария надо он прежде всего исходил из стратегических установок США для региона. Впрочем, иногда на его выводы влияла массированная американская пропаганда. Так, в марте 1945 года он вручил Каспарову обзорный материал «Опасность создания фашистского блока в Южной Америке». В анализе просматривались формулировки резко враждебной позиции США по Аргентине. Представлять Перона как лидера «фашистского блока» в Южной Америке могли, преследуя свои интересы, только американцы. Вице-президент Перон, будучи реалистом в политике, фашистом не был и подобных планов не вынашивал. Шокирующие формулировки – отравленная начинка любой пропаганды, на неё часто клюют даже очень подготовленные люди…

Разумеется, Радвани регулярно писал о деятельности бюро германской компартии в Мексике и организации «Свободная Германия». Он не возражал, чтобы материалы доводились до сведения руководства КПГ, но всякий раз просил не расшифровывать его «авторства» перед Вильгельмом Пиком и Вальтером Ульбрихтом.

После капитуляции Германии колония немецких изгнанников в Мексике жила одним стремлением: как можно скорее вернуться на родину. В числе первых обратился в посольство публицист Александр Абуш – по поводу выдачи транзитной визы через Советский Союз в Германию. Он был в числе основателей Национального комитета «Свободная Германия». Прославился тем, что в 1933 году принял участие в издании «Коричневой книги гитлеровского террора и поджога рейхстага». Но Абуша по поводу визы для проезда через СССР опередил Пауль Меркер. Он получил «добро» на проезд в августе 1945 года. За него ходатайствовал сам Вильгельм Пик.

Меркер приходил в посольство как на работу. Без каких-либо просьб со стороны Каспарова передавал ему материалы о деятельности нацистов в Южной Америке, списки членов нацистской партии в Германии, характеристики на немецких политиков, которые намерены сотрудничать с англо-американскими оккупационными властями. Вручил резиденту бланки удостоверений, которые выдавались членам «Свободной Германии», а также фотокопию записной книжки «известного немецкого разведчика», в которую были занесены «полезные» адреса.

Каспаров знал, что Меркер и его окружение по-прежнему вели «внутреннюю работу» по выявлению врагов в своих рядах. Среди материалов, которые он вручал, были выдержки из «недружественных» писем немцев с установочными данными на них. В беседах с резидентом Меркер нередко упоминал, что американцы «не доверяют» членам «Свободной Германии», контролируют их переписку в США и Мексике.

В