Сергей Третьяк - Трудный путь к Победе Страница 49

Об объявлении войны Советским Союзом японское правительство и Ставка узнали 9 августа в 4 часа утра по токийскому времени через перехваченную агентством Домэй Цусин передачу Московского радио. Незамедлительно Императорская Ставка издала директиву, в которой ставила следующие задачи: Квантунской армии – всеми силами отразить советское наступление, «одновременно минимальными силами быть в готовности отразить американское наступление против южной части Кореи»; Экспедиционной армии в Китае – быть в готовности к немедленной переброске части сил и военных материалов в Южную Маньчжурию, одновременно наличными силами отразить наступление Красной Армии; 5-му фронту – отбить наступление противника.

Некоторые официальные лица, в частности министр иностранных дел Того, получив расшифровку сообщения ТАСС, высказали сомнение в его подлинности: «Этого быть не может. Это конец империи». Первые военные сводки из Маньчжурии развеяли все сомнения. В Токио в 11 часов утра 9 августа было спешно созвано заседание Высшего Военного Совета Японской Империи под председательством императора. Заседание сильно затянулось. Военные стояли против прекращения войны на «позорных условиях» союзников и требовали «сражаться до победного конца». Они были готовы принести в жертву 10 миллионов японских солдат и ополченцев и 20 миллионов мирных жителей, но превратить Японские острова в могилу для англо-американцев. «Если мы не сумеем остановить противника, – безапелляционно заявил военный министр генерал Анами, – 100 миллионов японцев предпочтут смерть позорной капитуляции». Наоборот, дальновидная часть политиков и дипломатов стояли за прекращение войны на условиях Потсдамской декларации. Министр иностранных дел Того изложил мнение Министерства иностранных дел (МИД): принять Потсдамскую декларацию с условием, что она не будет содержать никакого требования, которое могло бы нанести ущерб установленному традицией статусу императора. Премьер-министр адмирал Судзуки поддержал Того, заявив: «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным дальнейшее продолжение войны». Военные протестовали. Спор, затянувшийся до вечера, решила позиция императора Хирохито, сказавшего, что он одобряет условия Потсдамской декларации, с тем, чтобы сохранить национальную государственность.

К утру 10 августа начальник Генштаба армии генерал Умэдзу получил, наконец, первую суточную сводку из Чанчуня. Вести с материка удручали: войска Квантунской армии не в состоянии сдержать ошеломительный натиск советских войск и повсеместно беспорядочно отходят в направлении Хайлара, Ванцина, Харбина и Янцзи, перспектив предотвратить катастрофу генерал Ямада не видит.

В 7 часов утра 10 августа МИД Японии через представительства Швейцарии и Швеции направил уведомление правительствам США, Англии, Китая и СССР о том, что Япония принимает Потсдамскую декларацию «при условии, что Потсдамская декларация не содержит какого-либо требования, которое наносит ущерб прерогативам Его Величества как суверенного правителя». В тот же день министр иностранных дел Того через своего заместителя передал советскому послу в Токио Я. А. Малику заявление о готовности японского правительства принять условия Потсдамской декларации при условии согласия четырёх держав на выполнение некоторых японских условий, касающихся неприкосновенности особы и прерогатив императора. Директива же

Императорской Ставки от 10 августа предписывала: Квантунской армии – «сосредоточить основные усилия против Советского Союза, разбить противника и защитить Корею»; Экспедиционной армии в Китае – «активными действиями помочь проведению операций Квантунской армии в Южной Маньчжурии и Корее», а также немедленно перебросить туда 6 дивизий, 6 бригад и комплект боеприпасов для шести дивизий; 5-му фронту – разбить противника, защитить Карафуто (Южный Сахалин), Курильские острова и Хоккайдо.

Действия японского правительства и военного руководства возымели прямо противоположный результат: 11 августа правительства четырёх держав открытым текстом по радио потребовали от японского правительства немедленного прекращения военных действий на всех фронтах и подписания акта о безоговорочной капитуляции, условия которой позднее будут продиктованы союзниками. На следующий день японский военный министр и начальник Генерального штаба армии издали специальный приказ по армии «довести до конца священную войну в защиту земли богов». «Ввиду того что радиопередача (союзников. – С. Т) противоречит подлинным стремлениям армии отстоять национальный государственный строй, армия решительно отвергает этот ответ… В этих условиях все армии должны выполнить свой долг». «Сражаться непоколебимо, даже если придётся грызть землю, есть траву и спать на голой земле. В смерти заключена жизнь – этому учит нас дух великого Нанко1, который семь раз погибал, но каждый раз возрождался, чтобы служить родине…» – призывал по радио японскую армию и народ генерал Анами.

А вот что происходило в Мукдене. «В ночь на 9 августа, – вспоминал представитель Императорской Ставки в штабе Квантунской армии полковник Т. Хаттори, – по всей Маньчжурии шли сильные дожди, небо было затянуто тучами. Было получено сообщение о том, что советские самолёты в нескольких местах пересекли границу. Примерно в это же время наши войска, находящиеся на позициях в районе города Хутоу, а также в районе Уцзядзы (примерно в 30 км юго-восточнее города Хунчунь), подверглись артиллерийскому обстрелу со стороны советских войск. Затем поступили сообщения от передовых пограничных частей на восточном направлении о наступлении противника, и связь с ними была прервана».

В штабе Квантунской армии царил переполох. Старинный маньчжурский замок, в котором размещалась ставка генерала Ямада, напоминал растревоженный улей. Был получен приказ императора: «…вести упорную оборону в районах, фактически занимаемых японскими войсками, и готовить военные операции большого масштаба, которые будут проведены по плану Ставки». В 6 часов утра генерал Ямада приказал «всем фронтам и армиям в соответствии с оперативным планом действий Квантунской армии уничтожить вторгшегося противника». Выполнить волю монарха и приказ командарма было практически невозможно. «Русские перешли в наступление на всех фронтах. Наши

Герой японской мифологии.

заставы в Даньбинчжене, Шибянтуне, Сяожане, Куйтуне либо окружены, либо разгромлены. Одновременно противник форсировал Уссури и Сунгачу и начал штурм укрепрайона Хутоу. Положение крайне неблагоприятное…» – доложил утреннюю сводку за 9 августа 1945 г. начальник штаба Кванту некой армии генерал Хипосабуро Хата. Потеряв голову, генерал Ямада приказал войскам эшелона прикрытия «с целью сохранения живой силы и боевой техники» спешно отступать в глубь Маньчжурии, чтобы дать «генеральное сражение на равнине за Хинганом», «создавая для задержки советских войск отдельные очаги сопротивления». Тщательно разработанный и совсем недавно утверждённый план войны против СССР был сорван.

Вспоминает марионеточный император Маньчжоу-го Пу И: «Утром 9 августа 1945 г. ко мне пришли последний командующий Кванту некой армией Ямада Отодзо и начальник его штаба и доложили, что Советский Союз объявил войну Японии. Ямада, маленький худой старик, обычно всегда говорил не торопясь и с достоинством. Теперь он был неузнаваем. Ямада стал торопливо рассказывать мне о том, как хорошо подготовлены японские войска и как они верят в свою победу. Его слова внезапно прервал сигнал воздушной тревоги. Мы укрылись в бомбоубежище и вскоре услышали разрывы бомб. Когда прозвучал отбой и мы с ним прощались, он уже не говорил ни о какой уверенности в победе».

На следующий день Пу И было доложено, что японская армия намерена отступить и оборонять Южную Маньчжурию; столица Маньчжоу-го будет переведена в Тунхуа, и императору следует немедленно собираться с семьёй и двором в эвакуацию. Перепуганный Пу И выторговал трое суток на сборы, за время которых уничтожил изрядную часть «компромата» на себя – 30 киноплёнок дворцовой хроники и 100 книжек дневников.

Японские войска оказывали ожесточённое сопротивление. Там, где их оборона была глубокоэшелонированной, бои приняли крайне тяжёлый характер. В ряде мест в тылу советских войск действовали группы японских спецназовцев-смертников. Но в целом японские дивизии, потеряв управление свыше и не отдавая себе отчёта в том, что всё-таки надо делать в чрезвычайных обстоятельствах, сумбурно отходили в глубь страны. В итоге, уже 12 августа, на четвёртые сутки советского наступления, фронт японских войск в Маньчжурии был, по оценке штаба Квантунской армии, прорван на всех направлениях. К исходу 14 августа советские войска продвинулись на 450–500 км и вышли на оперативный простор. Хотя Мукден, Гирин, Чанчунь, Харбин, Люйшунь, Далянь и другие важные города продолжали ещё оставаться в руках японцев, за первые шесть суток боевых действий советские войска сломили организованное сопротивление Квантунской армии на всех направлениях и раздробили её группировку на изолированные одна от другой части. 16 из 17 японских укрепрайонов были разгромлены, лишь кое-где продолжали безнадёжное сопротивление отдельные укреплённые пункты и узлы обороны. Создалась угроза раздельного окружения японских войск на Центральной Маньчжурской равнине – в районах удерживаемых ими городов. Предпринятые японским командованием в период 12–14 августа на многих участках фронта контратаки с целью ликвидировать или отдалить угрозу расчленения и окружения потерпели фиаско. Выход войск Забайкальского и 1-го Дальневосточного фронтов в глубокий тыл японских войск, успешное продвижение 2-го Дальневосточного фронта вынудили командование Квантунской армии начать отвод войск в общем направлении на Харбин. Более того, генерал Ямада 12 августа отдал приказ войскам спешно отходить в район маньчжурско-корейской границы, тем самым окончательно дезорганизовав управление Квантунской армией и сделав эффективные оборонительные операции японских армий и фронтов на Центральной Маньчжурской равнине невозможными.