Михаил Толочко - Военные разведчики XX века Страница 63

— Устал вчера… Что ты делаешь, Рона? — Шагнув в комнату, полковник повернул голову туда, куда смотрела она, и разом увидел все — направленный на него пистолет, меня, фотоаппарат под черным бархатным платком, папку секретных документов на столе и позади всего этого — открытый сейф.

Несколько секунд мы молчали.

— Он держит тебя под дулом пистолета, Рона? — наконец прохрипел полковник.

— Нет, — громко, ясно ответила она, все еще играя костяным ножом. — Тебя. И дай ему уйти без шума. Помни о себе, это главное.

Полковник дышал как загнанный зверь.

— Стрельба бесполезна, вы скомпрометированы, — произнес я по-немецки чужим и противным голосом, всеми силами имитируя английский акцент. — Вы проиграли, полковник. Закончим игру спокойно. Пройдите в комнату и ложитесь на ковер лицом вниз. Мы уходим первыми.

Но полковник уже пришел в себя. Потер лоб, как бы стараясь справиться с нахлынувшими мыслями. Вяло доплелся до кресла и повалился в него.

— Какая чепуха!.. Какая чепуха!.. А вы, женщина, не уходите. Я действительно проиграл. И теперь обо всем позабочусь сам, уложу документы, запру сейф и сейчас же уеду в Цюрих. По дороге со мной случится авария. Вы устроите мне достойные похороны и оформите все остальное. Поняли? О шпионаже ни слова. Я проиграл. И теперь не могу пристрелить вас обоих в моем доме. Поздно. И не к месту. Идите.

Наутро полиции стало известно, что машина, в которой ехал полковник Вивальди, сорвалась с обрыва. У сиденья машины, в сумке, нашли недопитую бутылку виски и стакан. Вскрытие показало присутствие алкоголя. Полковник все устроил безукоризненно, поэтому заключение полицейского расследования ничем не уронило чести покойного и не затронуло интересов закутанной в черную вуаль вдовы.

Преждевременное исчезновение было для нее опасным. Зачем спешить? Теперь уже некуда… Иоланта дотянула до конца всю длинную процедуру похорон и передачи наследства семье покойного.

— Ну все. Теперь ты свободна, Иола, — сказал я ей после похорон полковника.

Мы сидели в длинном и скучном кафе на Станционной улице в Цюрихе: я уезжал в Париж, она получила отпуск и решила провести его на юге Франции, у моря. Кончился еще один эпизод нашей жизни. Скверный, но не последний для нас. Впрочем, в жизни разведчика немало таких эпизодов.

Я закурил сигарету и отхлебнул глоток виски.

— После отдыха во Франции я уезжаю, — тихо сказала Иоланта.

— Куда, если не секрет?

— В Москву.

— Но…

— Оставь. Уговоры бесполезны. Я ухожу с этой работы. Я хочу стать в Москве тем, кем когда-то была в Праге, — маленьким счетным работником. Я не хочу жить.

— Почему?

— Потому что не могу больше.

— Прости за назойливость, Иола, но нужно выяснить все до конца: я рекомендовал тебя в нашу группу и отвечаю за тебя. Почему ты не хочешь жить?

— Потому что это время — ваше, и жизнь теперь хороша только для таких, как ты.

Нам подали кофе. На улице лил дождь.

«ЗОЛОТОЕ ДНО»

Поздняя осень 1979 года выдалась в Вашингтоне дождливой. В то утро Валентин приехал в посольство и с мыслью «чем бы заняться?» развернул газету. Ничего особенного в столице не ожидалось. Он уже собирался отшвырнуть газету, как вдруг наткнулся на маленькое объявление: комитет солидарности с народом Сальвадора извещал, что его члены проводят у собора святого Матвея 24-часовую голодовку в знак протеста против политики США в Центральной Америке.

Ровно в полдень посольство опустело — наступило время ленча. Валентин сел в машину и по обычному маршруту поехал домой. Не обнаружив за собой хвоста, завернул к собору святого Матвея. Никаких особых планов, надежд, предчувствий у него и в помине не было. Заехал просто так, на всякий случай.

Участники акции протеста лежали прямо на асфальте. Из-под темных покрывал виднелись лишь их лица — отрешенные, застывшие маски с полузакрытыми глазами. Если бы не размеренное дыхание, этих людей можно было бы принять за покойников.

Валентин нерешительно топтался на месте, не зная что делать дальше.

— Зайдите сюда, — окликнул его мужской голос.

Оглянувшись, Валентин увидел молодого латиноамериканца, стоящего в дверях собора. Они прошли в помещение, где на маленьком столике лежали пачки листовок, посвященных голодовке, а также личные вещи ее участников.

— Мы протестуем против империалистической политики США в отношении Сальвадора, — сказал мужчина. — Не хотите сделать пожертвование на наше справедливое дело?

— Конечно, разумеется, — засуетился Валентин и вытащил из кармана десять долларов. — А где находится ваш офис?

— Пока ютимся в доме одного из членов нашего комитета, — вздохнул латиноамериканец. — А вот и сам хозяин. — Он указал на участника голодовки, который в это время входил в собор на краткий отдых. — Эй, Билл! Подойди к нам, я хочу тебя познакомить с одним из наших друзей.

Худенький, тщедушный, Билл напоминал скорее мальчишку, чем взрослого мужчину. И все же, судя по лицу, ему было лет сорок, как Валентину. Это классический тип южноамериканского индейца. Он улыбался искренне, неподдельной улыбкой и с интересом смотрел на Валентина.

— Я советский дипломат, — сказал Валентин, — давно хотел познакомиться с вашей организацией…

На следующий день Валентин нагрянул к своему новому знакомому. Резидент о его планах даже не подозревал. Если бы Валентин доложил о предстоящей встрече, он бы тут же получил четкие указания и думал не столько о вербовке Билла, сколько о том, как их выполнить или обойти, не получив нагоняя.

Билл, открыв дверь и увидев на пороге Валентина, оторопел.

«Это хорошо, — подумал Валентин. — Раз не ждал, значит, не подстава. Подстава не смогла бы так искусно изобразить удивление».

А Билл уже улыбался, так же широко и радостно, как и в день их знакомства.

Они уселись в гостиной, обставленной скудной мебелью.

— Давно живете в Америке? — спросил Валентин.

— Очень, — ответил Билл. — Я приехал сюда из Перу в поисках приключений…

— А проблем с иммиграционной службой США не было?

— Да нет, даже забрали служить в американскую армию.

— Где служили?

— В Западной Германии, — хитро улыбнулся Билл, — в частях психологической войны.

— Ну, а дальше как жизнь пошла?

— Сначала попытался учиться, — ответил Билл, видимо, польщенный вниманием к свей персоне. — Пентагон взял на себя оплату моей учебы в колледже, но мне там показалось неинтересно. У меня неплохая специальность — плотник. Некоторые посольства в Вашингтоне даже приглашали на временную работу. Китайцы, например.

«Для начала неплохо», — подумал Валентин и с улыбкой добавил:

— С Китаем вы поладили, а с США как у вас сложились отношения?

Чем больше Валентин слушал своего нового знакомого, тем больше ему хотелось продолжать беседу.

— Чем-нибудь увлекаетесь в свободное время? — спросил он. Это был известный прием в разведке: раскрыть человека через его хобби.

— Да, — с неизменной улыбкой ответил Билл. — Мое хобби — мусорология. По вечерам я убираю мусор в нескольких офисах. Служащие оставляют после себя массу ненужных им брошюр, документов. Иногда я приношу их домой, — читаю и поражаюсь.

— А где находятся эти офисы? — спросил Валентин и почувствовал, как его сердце сжалось в ожидании ответа.

— В Кристалл-сити, — сказал Билл и внимательно посмотрел на советского дипломата. Валентин усиленно пытался сохранить спокойное выражение лица.

В резидентуре было хорошо известно, что Кристалл-сити, этот быстрорастущий пригород Вашингтона, буквально нашпигован различными организациями, имеющими самое прямое отношение к национальной безопасности США. И вот он, живой человек, каждый вечер входящий в офисы Кристалл-сити! Правда, он всего лишь уборщик. Но не зря же говорил резидент Якушкин своим «головорезам»: «Найдите мне надежного агента, а там уж мы решим, куда его пристроить».

— Это интересно, — неопределенно заметил Валентин.

— Конечно, интересно! — рассмеялся Билл.

«Кошмар какой-то, — подумал Валентин. — Похоже, не я его, а он меня втягивает в секретное сотрудничество».

— В этих бумагах столько всего интересного, — продолжал Билл. — О военной технике, шпионах, внешней политике. И, что любопытно, все не так, как в газетах.

— Дадите почитать?

— О чем речь! У меня еще осталось несколько коробок с этими материалами. Остальные уже выбросил.

«Может, там и впрямь макулатура какая-нибудь?» — засомневался Валентин и все же предложил:

— Давайте встретимся завтра, в полдень.

В 11.55 Валентин припарковал свой автомобиль в условленном месте. Все стоявшие поблизости машины были без пассажиров. Это успокаивало. «Кажется, сегодня засады не будет», — подумал Валентин, приоткрыл багажник и вновь сел в автомобиль.