Алексей Ардашев - Снайперская война Страница 9

Рассказал мне Николин, как в самом начале выбирали пластунов-охотников: выстроили весь отряд и вызвали желающих умирать, таких, кому жизнь недорога, готовых идти на верную смерть, да еще предупредили, что ни один охотник-пластун родины своей не увидит. Много их перебили за войну, а все-таки охотники находились. Зато житье у них привольное, одеты кто в чем, ни перед каким начальством шапки зря не ломают, и крестов им за отличие больше дают.

…Лешко подал на другой день рапорт командиру полка, и в тот же день я распростился со своими друзьями и очутился на «Охотничьем кургане».

В полку были винтовки старого образца, системы Карле, с бумажными патронами, которые при переправе через реку намокали и в ствол не лезли, а у нас легкие берданки с медными патронами, 18 штук которых я вставил в мою черкеску вместо серебряных газырей. Вместо сапог я обулся в поршни из буйволовой кожи, которые пришлось надевать мокрыми, чтобы по ноге сели, а на пояс повесил «кошки» – железные пластинки с острыми шипами и ремнями, которые прикручивались к ноге, к подошвам, шипами наружу. Поршни нам были необходимы, чтобы подкрадываться к туркам неслышно, а «кошки» – по горам лазить, чтобы нога не скользила, особенно в дождь.

Я сошелся со всеми товарищами, для которых жизнь – копейка… Лучшей компании я для себя и подыскать бы не мог. Оборванцы и удальцы, беззаветные, но не та подлая рвань, пьяная и предательская, что в воровских шайках, а действительно «удальцы – добры молодцы». Через неделю и я стал оборванцем, благодаря колючкам, этому отвратительному кустарнику с острыми шипами, которым все леса кругом переплетены, одно спасение от него – кинжал. Захватит в одном месте за сукно – стоп. Повернулся в другую – третьим зацепило, и ни шагу. Только кинжал и спасал – секи ветки и иди смело. От колючки, от ночного лежания в секретах, от ползанья около неприятеля во всякую погоду моя новенькая черкеска стала рванью…

Весело жили. Каждую ночь в секретах да на разведках под самыми неприятельскими цепями лежим по кустам да папоротникам, а то за цепь переберемся, часового особым приемом бесшумно снимем и живенько в отряд доставим для допроса… Чтобы часовых брать, приходилось речку горную Кинтриши вброд по шею переходить и обратно с пленным тем же путем пробираться уже втроем – за часовым всегда охотились вдвоем. Дрожит несчастный, а под кинжалом лезет в воду. На эти операции посылали охотников самых ловких, а главное, сильных, всегда вдвоем, иногда и по трое. Надо снять часового без шума. Веселое занятие – та же охота, только пожутче, вот в этом-то и удовольствие.

…Заключили мир, войска уводили в глубь России, но только 3 сентября 1878 года я получил отставку, так как был в охотниках. Нас держали под ружьем, потому что башибузуки наводняли горы и приходилось воевать с ними в одиночку в горных лесных трущобах, ползая по скалам, вися над пропастями. Мне это занятие было интереснее, чем сама война. Охота за башибузуками была увлекательна и напоминала рассказы Майн Рида или Фенимора Купера. Вот это была война, полная приключений, для нас более настоящая, чем минувшая. Ходили маленькими партиями по 5 человек, стычки были чуть не ежедневно».

Начало снайпинга

И все же пластунов и егерей следует считать только предшественниками, но не родоначальниками снайперского искусства, поскольку у них не было главного – дальнобойного и высокоточного оружия с оптическим прицелом. Только с появлением такого оружия «сверхметкий стрелок» стал действительно сверхметким.

Использование телескопа в качестве прицельного приспособления ружья уходит в глубину веков; описание подобного устройства можно встретить в трактате «Magister Naturae et Artis» Франческо де Ланы, увидевшем свет в 1684 году. В наставлении «Oculus Artificiales Teledioptricus», датированном 1702 годом, описывается ружейный прицел, состоящий из четырех линз и стеклянного диска с выгравированной в центре точкой, служащей прицельным приспособлением. Фридрих Великий записал в своем дневнике в 1737 году, что стрелял из нарезного ружья, оснащенного телескопическим прицелом. «Есть данные, что телескопические прицелы очень ограниченно использовались во время войны за независимость в Северной Америке», – писал ведущий британский специалист в области стрелкового оружия Ян Хогг. Однако только к середине XIX века оружейники догадались поместить в оптическую систему телескопа, неподвижно закрепленного на винтовке, перекрестье из металлических нитей для наводки оружия в цель. Такой принцип использования оптического прицела сохранился до нынешнего времени – конечно, с учетом различных усовершенствований.

Появление оптического прицела стало революционным прорывом в стрелковом деле, но вся важность этого изобретения стала понятна много позже. При использовании телескопического прицела сами собой исчезли многие трудности, связанные с прицеливанием: глаз стрелка меньше напрягается и утомляется; увеличение цели и светосила (ясность изображения) облегчают стрельбу на средние и дальние дистанции даже по небольшим целям. Хорошо замаскированные и малозаметные цели легко обнаруживаются даже тогда, когда их нельзя увидеть невооруженным глазом; прицел позволяет вести стрельбу при таких условиях освещенности, когда использование обычных прицелов вообще невозможно – например в сумерках или на рассвете. Оптический прицел стандартного 4-кратного увеличения позволяет стрелку попасть с 200 метров в цель диаметром 3–4 см, а с 400 метров – в цель диаметром 7–8 см. При этом точность огня улучшается примерно в 4 раза по сравнению с обычным прицельным приспособлением.

Появление снайпинга в современном понимании этого слова можно связать с началом мелкосерийного производства дальнобойных винтовок, оснащенных телескопическими прицелами. Это произошло около 1850 года, когда капсюльные винтовки с оптикой стали применяться американскими стрелками-спортсменами. Оружие действительно было отличным: с дистанции 100 ярдов (91 м) профессиональные стрелки разрезали пулю пополам, попадая в острие поставленного у мишени ножа; на меньших расстояниях вбивали пулей гвоздь в стену, срезали с горящей свечи фитиль.

Нельзя недооценивать боевые качества винтовок того времени. Например, винтовка Витворта 45-го калибра уверенно укладывала группу из пяти пуль в круг радиусом 4,5 дюйма (11,43 см) с дистанции в 500 ярдов (457,5 м). А изготавливавшиеся в США кустарным способом с начала XIX века капсюльные кентуккские винтовки на дистанции до 180 ярдов (около 160 м) имели кучность 28 мм – это стандартная кучность лучших современных снайперских стволов. На некоторых кентуккских винтовках также устанавливались телескопические прицелы. Известно, что уже во время восстания в Индии в 1856 году подобное оружие применялось отдельными стрелками английских колониальных войск.

По неподтвержденным сведениям, организаторы и руководители обороны Севастополя во время Крымской войны (1853–1856) адмиралы Корнилов и Нахимов погибли именно от огня английских снайперов, вооруженных винтовками системы Витворта с телескопическими прицелами.

На заре ХХ века

Снайперы применялись в русско-японскую войну (1904–1905) и во время балканского вооруженного конфликта в 1912 году. В.Е. Маркевич, воевавший во время русско-японской войны в драгунском полку, вспоминал, что имел с собой собственную 7-мм винтовку Маузера с телескопическим прицелом и неоднократно успешно ею пользовался. Хотя использование в боевых действиях «сверхметких стрелков» показало себя с самой лучшей стороны, военное командование большинства европейских армий не спешило вводить снайперов в штатное расписание подразделений, в первую очередь из-за высокой стоимости оптических прицелов. В целом же мнение тогдашнего генералитета выразил германский генерал А. Шлифен, который еще в 1909 году писал, что «представляется уже бесполезным добиваться дальнейших усовершенствований и ставить перед изобретателями новые задачи. Все мыслимое уже достигнуто. Едва успела одна пуля покинуть ствол винтовки, как за ней следует другая. Если только рука стрелка уверенна, а глаз меток, то ему удастся поразить самую отдаленную цель. Движущая сила так велика, что поражается почти все пространство между дулом винтовки и целью».

Но начавшаяся через несколько лет мировая война доказала, что в стрелковом деле достигнуто еще далеко не все, а совсем наоборот – все только начинается…

Первая мировая война

К сожалению, опыт снайперов англо-бурской войны в начале ХХ века обобщен не был. Да и во время Первой мировой и последующей Гражданской войн снайперы в войсках массово не применялись. Остро не хватало снайперского оружия, оптических прицелов и отработанных снайперских методик. Изредка стреляли друг по другу призовые стрелки, ради собственной потехи устраивая на фронте свободную охоту.

В поисках истоков снайпинга можно глубоко забираться в историю, но целенаправленное использование «охотников в униформе» и установка оптических прицелов на винтовки начались только в Первую мировую войну, хотя отдельные случаи использования винтовок с оптическим прицелом имели место еще в русско-японскую. Русская армия, уделявшая «цельной стрельбе» немалое внимание, проявила интерес и к «прицельным ружейным трубам», появившимся в обиходе стрелков-спортсменов и охотников. Незадолго до Первой мировой проводились опыты по приспособлению оптических прицелов Герца на трехлинейку, но никакого решения принято не было. Между тем германцы уже в 1915 году применяли на фронте винтовки с прицелами Цейсса. Союзники России также стали применять подобное оружие и те же приемы. В военном лексиконе утвердилось английское слово «снайпер» – «охотник на бекасов», или «стреляющий из укрытия». Наконец, в начале 1917 года ГАУ дало Обуховскому заводу наряд на прицелы Герца. Но крайне ограниченные финансовые возможности и сырьевая база государства с трудом покрывали даже потребности флота и артиллерии, так что снайперской винтовки русская армия так и не получила.