Виктор Млечин - На передних рубежах радиолокации Страница 9

В октябре 1936 г. режиссёр А. Я. Таиров возвестил в печати о том, что Камерный театр поставил музыкальный спектакль «Богатыри» (с музыкой Бородина), либретто которого вместо дореволюционной версии Крылова заново написал поэт Д. Бедный. Таиров назвал этот спектакль «народной комической оперой».

Примерно через месяц после просмотра спектакля в центральной печати появилась разгромная статья тогда председателя Комитета по делам искусств П. М. Керженцева о фальсификации народного прошлого в спектакле Камерного театра. Особенно много претензий предъявлялось Д. Бедному: возвеличил «разбойничков», богатырей очернил, крещение Киевской Руси изобразил в виде пьяного шабаша. Под «горячую руку» попал и председатель Гравреперткома О. С. Литовский, опубликовавший до этого статью с положительной оценкой спектакля. Так что быть в то время одним из руководителей идеологического фронта было нелегко: надо было иметь остро развитое политическое чутьё. Спектакль сняли. Отец о «Богатырях» не писал, но я помню его мнение: ничего там особенного не было, кроме бесконечных кувырканий и кульбитов опытных актёров. Я вспоминаю историю с «Богатырями» в связи с двумя фактами. Сразу же после запрета пришёл к отцу домой наш сосед Лев Александрович Фенин и взволнованно говорил: я давно работаю в театре, вы знаете, Таиров, конечно, мастер, но никакой критики не допускает. Я привёл на собрании его слова: ваше дело играть, а мы уж будем за вас думать!

Второй факт имел место весной 1937 г. Мы с отцом пошли в магазин за продуктами. Времени было в обрез: отец должен был уехать. Только вышли на Сретенку, как столкнулись с Д. Бедным (он жил на Рождественском бульваре). Наверное, полчаса Д. Бедный рассказывал о перипетиях с «Богатырями», жаловался, что его перестали печатать, подвергают остракизму, денег не платят. Отец всё это слушал, сочувствовал. Что он мог ещё сказать?

Ранней осенью 1937 г. был закрыт в Москве Реалистический театр под руководством режиссёра Н. П. Охлопкова. Перед этим известный театральный критик Я. Варшавский в журнале «Театр» (1937, № 5) подробно анализирует деятельность театра и режиссёра Охлопкова. Он утверждает, что Охлопков взял у Мейерхольда идею режиссёрского театра, по которой режиссёр, а не актёр, не ансамбль, является субъектом творческого процесса. На примере спектаклей «Разбег», «Железный поток», «Аристократы», «Отелло» он критикует Охлопкова и делает вывод, что бесцельное, лишённое больших идей «новаторство» Охлопкова завело его в тупик.

Охлопкова и часть коллектива театра перевели в Камерный театр, откуда Охлопков ушёл год спустя. После статьи П. М. Керженцева «Чужой театр», опубликованной в «Правде» в декабре 1937 г., был закрыт и театр им. Мейерхольда.

Конечно, Репертком боролся против формализма в театральном искусстве. Отец значительно раньше всех этих событий писал о формалистических приёмах некоторых наших режиссёров (в т. ч. Охлопкова), что превалирование формы над содержанием, гипертрофия режиссёрских амбиций, принижение роли актёра к добру не приведут. Но Репертком, насколько я знаю, никогда не ставил вопрос о закрытии того или иного театра. Это было сделано сверху, силовым методом.

Литературный прообраз «Волги-Волги». Театр Революции. Союз писателей

Отец практически не пользовался отпусками. В те ограниченные периоды времени, когда представлялся отпуск, он работал, если не на службе, то в соответствии со своими творческими замыслами. Так, в середине тридцатых годов создалось своеобразное литературное трио, в которое кроме отца вошли спецкор газеты «Известия» Э. С. Виленский и поэт Арго. Они заключили договор с киностудией на сценарий комедийного фильма о современной действительности. Потребность в таких фильмах, как я понимаю, была. Отец взял отпуск, и они поехали в Киев, а затем перебрались в Канев, к Днепру. Там они сидели и писали сценарий. Главными героями сценария были самодеятельные артисты, путешествующие на пароходе по широкой реке и дающие концерты местным жителям. Там были и музыка, и стихи, и песни. Сценарий отражал характерные приметы того времени. Я не могу судить о качестве проделанной работы, но сценарий был сдан заказчику в срок. Далее, по-видимому, следовал этап обсуждения и поиска режиссёров, желающих снять такой фильм. Безусловно, заинтересованные режиссёры ознакомились со сценарием, но затем наступила длительная пауза… Через год или полтора года вышел фильм «Волга-Волга» режиссёра Г. В. Александрова на эту же тему, но с другими сценаристами. В новом сценарии был развит женский образ, позволявший оттенить и выгодно представить мастерство Л. Орловой, исполнявшей эту роль. Но, как говорили отцу киноспециалисты, параллели между сценариями явно просматривались во многих сценах. Развернулась публичная дискуссия, нашедшая отражение и в периодической печати. Г. В. Александров отстаивал свою позицию. Отец не стал педалировать этот вопрос, который постепенно затух.

В 1938–1939 гг. отец писал киносценарий, посвящённый известному русскому путешественнику Н. Н. Миклухо-Маклаю. Известно, что в 70-х и 80-х годах 19 в. Н. Н. Миклухо-Маклай жил в странах Юго-Восточной Азии, включая остров Новая Гвинея и Австралию. На о. Новая Гвинея он прожил примерно 2,5 года, где вёл антропологические и этнографические исследования. Он вошёл в тесный контакт с местным населением – меланезийцами, называвшимися тогда папуасами. Более того, он завоевал их любовь и доверие и предлагал правительству России организовать там «вольную русскую колонию». С тех пор в северо-восточной части о. Н. Гвинея есть полоса суши, называемая Берегом Миклухо-Маклая.

Я уже говорил, что в 1936–1938 гг. прошли кампании по «идеологической зачистке» духовного пространства. Они сопровождались увольнениями, а также репрессиями части руководителей в сфере искусств. Отец был в самой гуще событий, он вынужден был присутствовать на всех этих собраниях и совещаниях. Но все попытки опорочить или ошельмовать отца закончились полным провалом. «Зацепиться» попросту было не за что. Чем можно объяснить его умение выдержать испытания временем в условиях той сложной эпохи? Я могу только высказать свою точку зрения. Думаю, что главное заключалось в политической интуиции отца. Он был реалист и предвидел возможные повороты событий. Конечно, он не был волшебником, но его свойство «предвосхищать» сохранялось в нём. Он оказался почти единственным руководителем в области идеологии, который за многие годы своей работы не получил даже взыскания, хотя поводов было предостаточно. И это при том, что он вовсе не был «соглашателем», и бывало, что он резко критиковал по принципиальным вопросам некоторых руководителей, в том числе и в самом здании ЦК ВКПб.

В середине 1938 г., видя обстановку, отец написал заявление об уходе по собственному желанию с мотивировкой перехода на творческую работу. Но быть «в резерве» ему удалось очень недолго. В 1939 г. группа ведущих актёров и режиссёров обратилась в Комитет по делам искусств с предложением усилить художественное руководство некоторых московских театров. В соответствии с этим обращением отца назначили директором театра Революции. Секретарь Московского обкома и горкома ВКПб А. С. Щербаков поддержал это назначение. Театр обладал мощным актёрским коллективом. В театре работали М. И. Бабанова, М. М. Штраух, Ю. С. Глизер, М. Ф. Астангов, С. А. Мартинсон, А. И. Лукьянов, Е. В. Самойлов, Т. Карпова, А. Ханов, Б. Толмазов, Г. Кириллов, Тер-Осипян и др. Репертуар театра насчитывал целый ряд названий, но его надо было подкреплять современной драматургией. При отце был поставлен спектакль по пьесе в стихах Виктора Гусева «Весна в Москве». В нём были заняты Т. Карпова, Б. Толмазов, А. Ханов и другие актёры. Музыку написал Н. Богословский, тогда совсем молодой композитор. Перед самой войной театр осуществил успешную гастрольную поездку на юг, в Сочи и Пятигорск. С началом войны некоторых актёров призвали в армию, судьба других в связи с семейными обстоятельствами менялась. Но коллектив сохранился. С налётами немецкой авиации на Москву театру Революции пришлось создать оборонительное подразделение для защиты здания театра, зрителей и имущества. Сбрасывали зажигательные бомбы с крыши театра, осуществляли ночные дежурства. Нужно сказать, что генералу Громадину, который руководил ПВО Московского оборонительного района, постепенно удалось серьёзно укрепить защиту Москвы с воздуха, что содействовало уменьшению жертв бомбардировок и снижению числа поражаемых объектов. Важное значение имело введение в состав средств ПВО РЛС «земля – воздух». Я это знал и из рассказов сына генерала, подполковника Фёдора Громадина, который одно время у нас работал.

В 1943 г. отец ушёл из театра Революции и перешёл на другую работу. Этому предшествовали некоторые события, связанные с именем Н. П. Охлопкова. Доподлинно эти события мне неизвестны, но некие версии просочились тогда в коллектив театра. После закрытия Реалистического театра Н. П. Охлопков перешёл в Камерный театр и, немного проработав, ушёл в театр им. Вахтангова. Там он поставил спектакль «Фельдмаршал Кутузов» по пьесе в стихах Владимира Соловьёва. Но было совершенно очевидно, что работать с А. Таировым, как и с Р. Симоновым, корифеями советского театра, ему было явно не с руки. И он стал писать письма, в том числе И. В. Сталину, что он не занят в работе, что как режиссёр он простаивает. В качестве плюса для Н. П. Охлопкова было то, что к этому времени он удачно сыграл роль большевика Василия в кинофильме М. Ромма «Ленин в Октябре». Комитету по делам искусств было дано указание найти для Н. П. Охлопкова площадку для работы. Шли переговоры. Когда ему предложили театр Революции, он поставил два условия. Первое: он не будет работать с директором В. М. Млечиным, бывшим начальником Реперткома, и второе: название театр Революции слишком многообещающее, и его надо сменить. Так появился театр драмы, а затем театр им. Маяковского.