Почему сердце находится слева, а стрелки часов движутся вправо. Тайны асимметричности мира - Крис Макманус Страница 14

Наконец, этот краткий обзор символического в современном и древнем мире указывает и на то, что подобная символика играет важную роль в подсознательной деятельности разума. Толкование сновидений всегда в большой мере основывалось на символизме, и недавно вышедший сонник «Словарь сновидцев» (Dictionary for Dreamers) определяет левую сторону как «зловещую, неверную, непроизвольную. К ней относится все порочное и аморальное: преступные наклонности, инцест, извращения. Женское пассивное начало, иногда способность к интуиции». Многое в этой символике сходно с символами, которые были приняты в предсказаниях: так, в «Одиссее» Одиссей замечает: «Не без бога та птица явилася справа! / Сразу, увидев, я понял, что вещая птица пред нами»[50][51].

Движение слева направо считается неблагоприятным, и таким же образом интерпретируется движение в сновидениях. Пример тому находим у Фрейда в работе «Толкование сновидений», впервые опубликованной в 1900 году, назвавшего сновидения «царским путем к бессознательному». Сон, о котором идет речь, в действительности приснился за много лет до этого, весной 1863 года, не кому иному, как Бисмарку, ставшему впоследствии канцлером Германской империи:

«Мне снилось (как я не преминул рассказать наутро жене и другим), что я еду на коне по узкой горной тропе, слева вздымаются скалы, справа – пропасть. Тропа становится все у́же, конь отказывается идти дальше, и невозможно ни повернуть назад, ни спешиться, потому что для этого нет места. Тогда левой рукой я ударил хлыстом по гладкой скале и воззвал к Господу. Хлыст стал бесконечно длинным, скальная стена упала, словно занавес, и открылась передо мной широкая дорога с видом на холмы и леса, обликом похожая на Богемию… И я проснулся, радостный и полный сил».

Фрейд толкует этот сон с точки зрения сексуальной символики. Бесконечно удлиняющийся «хлыст», который держат в левой руке, – классический фаллический символ. Открывающийся внезапно вид – оргазм, за которым следует чувство радости. Здесь Фрейд цитирует другого психоаналитика, Штекеля, утверждавшего, что левое в сновидениях соотносится с вещами запретными или греховными, например с детской мастурбацией. То, что Бисмарк хватает хлыст левой рукой, указывает на запретный и мятежный акт. Свое значение имеет и узкая тропа с пропастью справа: всадник следует против часовой стрелки, поворачиваясь влево. И снова Фрейд ссылается на Штекеля, говорившего об этической составляющей правого и левого, в которой правое есть путь благочестия и, возможно, брака, тогда как левое – путь преступления и порока, возможно, гомосексуальности и инцеста. В дальнейшем психоаналитики продолжили развивать эти идеи, рассматривая противоположность правого и левого как два возможных способа разрешения эдипова комплекса: идентификация с матерью или с отцом или преодоление страха кастрации через импотенцию или целомудрие. Так называемый левый путь устраняет отца, выражаясь в матриархальной, безвещной культуре, с вероятными следствиями в виде инцеста, гомосексуальности и импотенции[52].

Особый интерес среди психоаналитиков вызывал акт письма – квинтэссенция использования правой руки. Как отмечает Фрейд, «если акт письма, состоящий в том, что из трубочки на кусок белой бумаги вытекает жидкость, приобретает символическое значение coitus’а… то… от акта письма… следует воздерживаться потому, что он воспринимается как выполнение запрещенного сексуального действия». Неудивительно, что писание левой рукой приобретает другой смысл по сравнению с писанием правой рукой: «Привычка писать левой рукой… [есть] символический жест, мотивированный, если не стимулируемый, фантазиями, которые забыты, подавлены и отвергнуты сообществом говорящих вслух». Можно понять, почему Фрейд, пусть и подсознательно, не мог согласиться с Вильгельмом Флиссом, предположившим, что Фрейд, возможно, отчасти левша. Фрейд был, однако, достаточно честен, чтобы признать, что «[возможно] и делал что-то, что можно делать только левой рукой. В таком случае когда-нибудь тому придет объяснение, Бог знает когда»[53].

Куда ни взглянешь – на любой континент, любой исторический период или культуру, – везде и всюду правое и левое обладают символическим значением, и правое всегда ассоциируется с хорошим, а левое – с плохим. Если бы мы не были так глубоко погружены в эту систему символов, то пришли бы в полное недоумение и потребовали какого-то объяснения этого поразительного факта. Но пришло время перестать множить примеры и задаться вопросом, почему вообще правое и левое окутаны символическими связями, как мы объясняем их и зачем они нужны. Первым, кто предпринял серьезную попытку осмыслить эти феномены, был Герц, и именно к нему мы сейчас вернемся[54].

Герц начинает свой очерк, скорее, как биолог, чем как социолог. Он не сомневается в том, что правая рука – более умелая и что отдаваемое ей предпочтение как-то связано с мозгом. Герц не тратит время на рассмотрение наивной теории, согласно которой праворукость определяется только культурным давлением и влиянием общества – своего рода «заговором правшей». Он весьма изящно отвергает этот взгляд, указывая на то, что, поскольку некоторые левши инстинктивно предпочитают пользоваться левой рукой, несмотря на все давление, которое они испытывают, всю жизнь обитая в мире правшей, нет никакой причины, почему бы и правшам не отдавать инстинктивное предпочтение правой руке.

Признавая это, Герц вместе с тем понимал, что есть и более серьезная проблема. Возможно, правая рука и более умелая, но, как отмечает Герц, даже самые «праворукие» правши способны совершать левой рукой множество разных действий и достигать в этом подлинных высот – например, если они музыканты или хирурги. В связи с этим возник вопрос, почему обучение в принципе ориентировано на руку, уже имеющую превосходство, – на правую руку. Даже если и существует разница между руками, она не абсолютна, а лишь относительна: Герц называет ее «широкой предрасположенностью к праворукости». Современные исследования, в ходе которых каждая рука переставляла набор штырьков из одного ряда в отверстия в другом ряду, показывают, что правая рука выполняет это действие лишь на 10 процентов быстрее левой. Это совсем небольшое различие, особенно в контексте попытки объяснить, почему типичный правша использует правую руку для выполнения более 90 % задач. Как же «широкая предрасположенность» превратилась в «абсолютное превосходство»? Единственной причиной может быть нечто, лежащее за пределами индивидуального организма, нечто, что выходит за рамки одних только инстинктивных и довольно слабых предпочтений. Для социологов, к числу которых принадлежал Герц, этим «нечто» могло быть только общество. Таким образом, различие в том, как мы относимся к двум нашим рукам, отражает не только наши природные различия, но и идеологию, набор идей о том, как нам следует жить, а не то, как мы фактически устроены. Левая рука