Незападная история науки: Открытия, о которых мы не знали - Джеймс Поскетт Страница 15

к этим работам, то теперь многие начали задаваться вопросом, насколько целесообразно полагаться на арабские переводы, которые зачастую подвергались значительному редактированию. К тому же многократный перевод с языка на язык мог привести к появлению ошибок. Не лучше ли вернуться к оригиналам? Эта идея легла в основу гуманизма – интеллектуального движения времен Ренессанса. Гуманисты считали, что единственный способ возродить европейскую цивилизацию – вернуться к античному прошлому; вскоре эта идея распространилась и на науки. В 1456 г. византиец Георгий Трапезундский, родившийся на Крите, завершил новый перевод на латынь «Альмагеста» Птолемея – непосредственно с древнегреческих рукописей, минуя арабские переводы{96}.

Европейское Возрождение, однако, было не просто отказом от знаний, пришедших из исламского мира. То была эпоха столкновения множества традиций. Наряду с византийскими беженцами итальянские города-государства наводнили посланники из Османской империи, желавшие наладить торговые связи или заключить военные союзы. В свою очередь, европейцы отправляли на Восток многочисленные торговые и дипломатические миссии. Венецианских торговцев и ватиканских дипломатов можно было встретить на улицах Дамаска и Константинополя. Вследствие этого взаимодействия в Европу попадали новые арабские манускрипты, а также византийские переводы исламских научных текстов. Сегодня многие из наиболее ценных собраний арабских и византийских рукописей хранятся в библиотеках Венеции и Ватикана. Именно благодаря объединению источников знаний с Востока и Запада астрономы эпохи Возрождения изменили наши представления об устройстве неба{97}.

Иоганн Мюллер фон Кёнигсберг, более известный под именем Региомонтан (латинизированное название его родного города Кёнигсберг-ин-Байерн), был своего рода вундеркиндом. В 1448 г. в возрасте всего 12 лет он поступил в Лейпцигский университет. Но курс математики показался ему слишком легким, и в 1450 г. Региомонтан перебрался в Венский университет – в те времена одно из ведущих учебных заведений Европы. В свободное от учебы время молодой математик и астроном занялся составлением альманахов (так тогда назывались календари с астрономическими и астрологическими таблицами), а также гороскопов для состоятельных покровителей. В Вене же он познакомился со знаменитым Георгом фон Пурбахом, который стал его наставником. Пурбах был типичным «человеком Возрождения»: он читал лекции буквально по всем дисциплинам, от римской поэзии до физики Аристотеля. Пурбах и Региомонтан совместно провели масштабную ревизию астрономических знаний, начав с «Альмагеста» Птолемея{98}.

Их покровителем выступил высокопоставленный ученый грек Виссарион Никейский, бежавший из Константинополя после османского завоевания. Он родился в Трапезунде и прибыл в Вену в 1460 г., чтобы испросить аудиенции у императора Священной Римской империи Фридриха III и заручиться его поддержкой: незадолго до того папа Пий II объявил новый крестовый поход против османов. В Вене Виссарион познакомился с Пурбахом, придворным астрономом, а также прочитал сделанный Георгием Трапезундским новый перевод «Альмагеста» Птолемея, поскольку живо интересовался науками и, в частности, астрономией. Перевод ему не понравился. Пурбах был того же мнения. При ближайшем рассмотрении оказалось, что переводчик допустил множество ошибок и не сумел точно перевести с древнегреческого. Поэтому Виссарион предложил Пурбаху выполнить новый перевод «Альмагеста», пообещав ему неограниченный доступ ко всем поступающим из Константинополя рукописям как на греческом, так и на арабском языках. Упустить такую возможность было нельзя, и Пурбах согласился{99}.

В 1461 г., спустя всего год, Пурбах тяжело заболел. К тому времени он успел сделать не больше половины нового перевода. Тревожась, что все его усилия пойдут прахом, Пурбах взял со своего молодого ученика обещание довести дело до конца. Региомонтан сдержал слово. Следующие 10 лет он путешествовал по Италии и изучал все рукописи, какие только смог найти. Конечным результатом его труда стала «Эпитома Альмагеста Птолемея» (1496), опубликованная уже после его смерти, – самая передовая книга по астрономии за много десятилетий, квинтэссенция астрономических знаний того времени. Однако «Эпитома» была не просто переводом: Региомонтан объединил знания из всех доступных ему источников – древнегреческих, арабских и латинских – и в итоге создал значительно усовершенствованную версию астрономической системы Птолемея. Да, Земля по-прежнему находилась в центре мироздания, но Региомонтану удалось решить ряд технических проблем, которые веками ставили в тупик европейских астрономов{100}.

Одно из главных нововведений Региомонтан позаимствовал напрямую у Али Кушчи, ведущего астронома Самаркандской обсерватории. После смерти Улугбека в 1449 г. Али Кушчи покинул империю Тимуридов. Много лет он скитался по Центральной Азии в поисках нового покровителя и в 1471 г. прибыл в недавно завоеванный османами Константинополь. Султан Мехмед II был наслышан о великом самаркандском астрономе, поэтому призвал его к себе и взял на службу, предложив преподавать математику в одном из новых медресе (мусульманских учебных заведений), созданных в городе. Так, через османский Константинополь, работы Али Кушчи попали к европейским астрономам. Для «Эпитомы Альмагеста» Региомонтан скопировал схему из сочинения Али Кушчи, написанного еще в Самарканде, в 1420-х гг. Эта схема, представлявшая собой сложный набор кругов, доказывала, что без эпициклов Птолемея вполне можно было обойтись. Все, что необходимо, утверждал Али Кушчи, – это эксцентрик. Иными словами, движение всех планет можно было смоделировать, всего лишь представив, что центр их орбит находится в точке, отличной от Земли. Разумеется, ни он, ни Региомонтан не зашли так далеко, чтобы предположить, что на самом деле эта точка – Солнце. Но, отказавшись от птолемеевской концепции эпицикла, Али Кушчи открыл путь к гораздо более радикальной трансформации представлений о структуре космоса{101}.

Николай Коперник родился в Польше в 1473 г. Семья избрала для него карьеру католического священника, и в 1497 г. он отправился в Болонский университет изучать каноническое право. Но вскоре Коперник обнаружил, что ренессансная Италия может предложить куда больше. В Болонье он начал посещать лекции, которые читал Доменико Мария Новара, астроном и астролог, учившийся у Региомонтана. Присоединившись к растущей когорте критиков Птолемея, Новара утверждал, что можно обнаружить небольшое изменение направления земной оси. По его словам, это и объясняло, почему вид звездного неба постепенно меняется (смещение точек весеннего и осеннего равноденствий получило название «предварение равноденствий»). Эта идея противоречила классическому учению Птолемея, который утверждал, что Земля абсолютно неподвижна. Благодаря Новаре Коперник познакомился с «Эпитомой Альмагеста» Региомонтана и приобрел ее копию. Так он загорелся страстью к астрономии. Следующие несколько лет молодой ученый путешествовал по Италии, некоторое время учился в Падуе, где Региомонтан когда-то читал лекции по персидской астрономии, а в 1503 г. наконец-то получил ученую степень по богословию. Он вернулся в Польшу и поселился во Фромборке, где стал каноником городского собора. Именно здесь Коперник разработал одну из самых знаменитых теорий в истории науки{102}.

В своем революционном труде «О вращениях небесных сфер» (1543), написанном на латыни, Коперник представил гелиоцентрическую модель Вселенной, поместив в центр мироздания не Землю, а Солнце. Эта идея казалась по меньшей мере спорной: она бросила вызов не только религиозным, но и научным представлениям о небе. Коперник свел воедино все доступные астрономические знания и довел до логического завершения дебаты по поводу птолемеевой системы, длившиеся вот уже несколько веков. Философские идеи он позаимствовал из персидских манускриптов, астрономические таблицы – из работ ученых мусульманской Испании, а модели движения планет – у египетских математиков. В этом отношении его труд «О вращениях небесных сфер» представлял собой прекрасный образец ренессансного синтеза европейской и исламской науки. Коперник начал с привычной критики: астрономия Птолемея непоследовательна, она разрушает аристотелевский идеал равномерного кругового движения и требует слишком много математических уловок, непонятно зачем усложняющих систему.

Как мы уже видели, эти идеи витали в исламском мире еще в IX в. и постепенно проникали в европейскую астрономию. В своем труде Коперник цитировал по меньшей мере пятерых исламских авторов, критиковавших Птолемея: среди них были Сабит ибн Курра, сирийский математик IX в., и Нур ад-Дин аль-Битруджи, астроном из мусульманской Испании, живший в XIII в. Сам Коперник не умел читать по-арабски, но ему это и не требовалось – в Европе XVI в. были широко доступны латинские и греческие переводы важнейших трудов арабских астрономов. Кроме того, во время обучения в Италии Коперник имел возможность узнать об идеях исламских астрономов от читавших по-арабски