Незападная история науки: Открытия, о которых мы не знали - Джеймс Поскетт Страница 22

а китайские астрономы использовали экваториальную. У обеих систем имелись свои преимущества в зависимости от того, что измерялось: китайская система лучше подходила для слежения за звездами, а европейская – для слежения за планетами и их спутниками. Указывая в своем звездном каталоге и те и другие координаты, Сюй Гуанци дал китайским астрономам возможность взять лучшее из обоих миров. А к XVIII в. большинство европейских астрономов перешли на китайскую экваториальную систему{144}.

Как мы узнали, развитие астрономии и математики в Китае в раннее Новое время во многом следовало тем же путем, что в исламском мире и Европе. С расширением международной торговли и религиозных связей в XV–XVI вв. китайские ученые получили возможность ознакомиться с новыми научными идеями. Благодаря иезуитским миссионерам они получили доступ к древнегреческим текстам и начали применять эти знания – в частности, так работало Астрономическое бюро в Пекине. В первые десятилетия XVII в. на китайский язык были переведены все основные древнегреческие научные труды – «Начала» Евклида и многие другие.

Как и везде, работа переводчиков была частью более широкой стратегии – речь о возрождении древних знаний посредством взаимодействия с другими культурами. Китайские ученые считали, что изучение древнегреческих текстов поможет им лучше понять классическую китайскую математику. «Они проливают свет друг на друга», – утверждал один китайский астроном XVII в. Китайцы также признавали факт, который в наши дни нередко забывают, – что значительная часть европейской науки уходит корнями в исламский мир. Еще один китайский ученый заметил, что «все люди с Запада, приезжающие в Китай, называют себя европейцами, но их календарная наука сходна с мусульманской». Однако научная революция никогда не сводилась лишь к восстановлению утраченных знаний прошлого. Она была направлена также на новые наблюдения: эту тенденцию мы видим и в Китае. «Истину следует искать не только в книгах, но и в практических экспериментах с использованием инструментов… Тогда вся новая астрономия становится точной наукой», – считали китайские математики, работавшие в Астрономическом бюро в XVII в. Как и в Европе и исламском мире, именно это сочетание старого и нового, древних текстов и эмпирического подхода, было характерно для научной революции в Китае. И, как мы увидим в следующем разделе, очень похожий процесс переживала и наука в империи Великих Моголов в Индии{145}.

VI. Индийские обсерватории

Махараджа смотрел, как горят погребальные костры. В 1737 г. Савай Джай Сингх II проделал путь в сотни километров через северную Индию, чтобы добраться до священного города Варанаси. Здесь, на берегу Ганга, индийцы сжигают своих мертвецов. Скорбящие поют мантру «Имя Рамы – истина», прежде чем развеять над рекой прах близких. Индусы верят, что Ганг способен очищать душу, даруя ей спасение, или мокшу. В его священных водах совершают омовение тысячи индуистских паломников – к ним присоединился и Джай Сингх. Но не паломничество было главной целью его визита. Он был не только правителем, но и ученым – астрономом и математиком: по его указу в этом священном для индусов городе была построена специальная астрономическая обсерватория.

Обсерватория в Варанаси, расположенная к югу от главного места сожжения умерших, на холме с видом на Ганг, была частью более крупной системы наблюдения за небом. С 1721 по 1737 г. Джай Сингх приказал построить в различных местах Индии пять астрономических обсерваторий, известных как Джантар-Мантар (джантар переводится с санскрита как «прибор», мантар – «измерение», «формула»). Как и сооружения в Самарканде и Пекине, индийские обсерватории совмещали научные, политические и религиозные функции. Помимо Варанаси, обсерватории располагались в двух других местах паломничества индуистов – Удджайне и Матхуре, а также в Джайпуре и Дели, важных политических центрах. Дели был столицей империи Великих Моголов, которые правили Индией с середины XVI в., а Джайпур построил и превратил в столицу сам Джай Сингх – неподалеку от Амбера, крепости-дворца, откуда он управлял Дхундхаром, своим княжеством. Посредством этих обсерваторий Джай Сингх намеревался развивать астрономическую науку – в частности, составить беспрецедентно точные астрономические таблицы. Идея заключалась в следующем: если проводить измерения в разных местах и потом их сопоставлять, можно выявить и исправить ошибки. Кроме того, масштабная астрономическая программа должна была помочь Джай Сингху расширить свое влияние на всю Индию и сделать его одним из самых могущественных правителей на субконтиненте. В Индии, как и в других частях мира, чтобы править на Земле, нужно было подчинить себе небеса{146}.

Как и Китай, Индия в тот период переживала возвышение как великая империя, что оказало глубокое влияние на развитие наук. В 1526 г. уроженец Средней Азии и потомок Тамерлана (деда Улугбека) по имени Бабур основал империю Великих Моголов. Завладев Дели в начале XVI в., Бабур принес в Индию исламское знание. Библиотеки Дели и Агры пополнились богатыми собраниями персидских и арабских рукописей, включая копии астрономических работ ат-Туси и таблиц Улугбека. Захватчики, в свою очередь, также познакомились с индийскими научными идеями: некоторые из них оказались поразительно современными. Еще в V в. индийский астроном Ариабхата предположил, что причина смены дня и ночи – вращение Земли вокруг своей оси. Эту идею, оказавшуюся верной, отвергали и Птолемей, и большинство средневековых европейских астрономов, которые были убеждены в полной неподвижности Земли{147}.

Акбар Великий, правитель Могольской империи с 1556 по 1605 г., немало сделал для сближения мусульман и индусов, в том числе в области науки. По его указу работы Улугбека были переведены на санскрит – классический язык священных книг индуизма. Кроме того, он назначил своим придворным астрономом индийского математика по имени Нилаканта. Акбар, мусульманин, считал своим долгом заботиться и о потребностях своих подданных-индусов. Нилаканта, в частности, занимался составлением ежегодного индуистского календаря.

Примерно в то же время в Индии появились европейцы. Иезуитские астрономы, надеясь повторить свой успех в Китае, испрашивали аудиенции у Акбара. С 1658 по 1670 г. придворным лекарем императора Великих Моголов Аурангзеба был Франсуа Бернье, французский врач. Местная знать, как писал Бернье, проявляла большой интерес к наукам. Губернатор Дели читал персидские переводы новейших работ Рене Декарта и Пьера Гассенди, ведущих французских ученых, сторонников более практического подхода к изучению Вселенной. В итоге именно сплав исламской, индуистской и христианской культур привел к впечатляющему расцвету науки, что стало еще одним примером глобального Ренессанса, охватившего весь мир начиная с XV в.{148}

Обсерватории Джай Сингха представляли собой вершину индийского Возрождения. В Джайпурской обсерватории, крупнейшей из пяти, Сингх собрал лучших астрономов, инструменты и книги со всего мира, чтобы создать один из самых передовых научных центров того времени. В этой обсерватории, построенной в 1734 г. и сохранившейся до наших дней, имелось 19 огромных каменных инструментов. Некоторые из них были созданы по традиционным исламским образцам. Джай Сингх читал о Самаркандской обсерватории Улугбека, и один из инструментов в Джайпуре представляет собой почти точную копию секстанта Фахри. Но индуистская астрономия в то время все еще играла важную роль – в частности, джайпурские инструменты соответствовали как исламской, так и индуистской системе деления времени. В исламском мире, как и в Европе, сутки делились на 24 часа, а час – на 60 минут. Индийские астрономы делили сутки на 60 частей, или гхатик, а каждая гхатика делилась еще на 60 пала. Эта система имела смысл: кратность одному и тому же числу, в данном случае 60, значительно упрощала проведение расчетов. Учитывая это, Джай Сингх приказал выбить на шкалах каменных инструментов не только часы и минуты, но и индийские гхатики и пала{149}.

Но не все инструменты в обсерваториях Джантар-Мантар были копиями более ранних исламских образцов. Некоторые изобрел сам Джай Сингх. Наиболее впечатляющим из них был Самрат Янтра, или «Высший инструмент». Его высота превышает 27 м. По сути, это огромные солнечные часы – самые большие из сохранившихся в мире. Но столь упрощенное описание не передает всей оригинальности и изобретательности их конструкции. С каждой стороны центральной каменной колонны Джай Сингх установил дуговые структуры, на которые падала солнечная тень. Это усовершенствование обеспечило намного более высокую точность, чем у традиционных солнечных часов (в этом случае тень падает на плоскую поверхность), да и механическим часам той эпохи было далеко до Самрат Янтры: джайпурский инструмент показывает местное время