Османская империя. Шесть веков истории - Оливье Буке Страница 22

Амасии и Сиваса. После укрепления позиций беев на Дунае и Адриатике были созданы санджаки (sancak), или субгубернаторства: Никополь и Охрид (1393), Кюстендил (1394) и Видин (1396). Их число росло с каждым завоеванием, к 1430-м годам их было уже четырнадцать в Румелии и шестнадцать в Анатолии[80]. На этих территориях можно было существенно пополнить войско: от 1000 до 6000 человек. Предводители санджаков, санджак-беи (sancakbeyi), напрямую зависели от правителя, они должны были осуществлять командование субаши и ограничивать зачастую слишком тесные связи последних с местными властями. Санджак-беи собирали войска и передвигались с барабанами и штандартами, получая в награду земли из домена суверена. В конце XIV века кади тоже начали получать фиксированное жалованье. Была введена должность мухтасиба (muhtesib; впервые она упоминается в Бурсе в 1385 году[81]): он представлял государство на рынках, помогал устанавливать цены, инспектировал магазины и проверял используемые единицы измерения и веса. Мухтасиб подчинялся кади, следил за соблюдением правил и общественной морали. В крупных городских центрах он получал жалованье из откупа (султан делегировал ему сбор определенных налогов на ограниченный срок), в небольших городах – тимар в надел.

При Мураде I большое внимание уделялось добыче золота и серебра на сербских и боснийских рудниках. Эти действия провоцировали военные столкновения с зависевшими от них венграми и итальянцами. Добыча драгоценных металлов была необходима и для снабжения войска Мурада II.

Государство получало доход от сельскохозяйственных угодий, частично они поступали в благотворительные институты. Государственные служащие вели конторские книги, из казны финансировалось строительство рынков, мечетей, монастырей и школ. Османские власти уважали старые законы балканского населения и учитывали созданную ранее налоговую систему[82]. Вместо того чтобы адаптировать фикх к проблемам, возникшим в связи с разработкой сербских и болгарских месторождений, государство продлило действие саксонского права, применявшегося там с XIII века. На болгарской территории османские власти продолжали взимать налоги в размере, установленном до завоевания.

Следуя исламской традиции, османы превратили сикке (sikke, монета) в символ королевской власти. Они использовали сикке для сбора налогов и выплаты жалованья солдатам. Взяв за образец венецианский меццанино, султан Орхан выпустил серебряную монету с собственным именем. Мурад I приказал чеканить деньги из меди. Золотые монеты возникли в первой половине XV века. Монетные дворы появились во многих городах Анатолии (Анкара, Аясолук, Айдын, Болу, Бурса, Амасья, Афьон-Карахисар) и Румелии (Ново-Брдо, Серрес, Скопье). Серебряный аспер использовался в качестве расчетной единицы и платежного средства в небольших сделках. Содержание серебра в акче варьировалось в зависимости от решения властей профинансировать ту или иную военную кампанию. Более того, османские правители знали, что экономическая экспансия зависит от свободного обращения денег. К тому же султаны понимали, что купцы покупают и продают товар в валюте, наиболее выгодной для их сделок. Поэтому использование иностранной валюты в качестве платежного средства разрешалось, а драгоценные металлы освобождались от таможенных пошлин. Местные рынки могли свободно устанавливать обменные курсы как османских, так и иностранных денег. Гиперпер, денежная единица Византии, доминировал до середины XIV века. Затем его сменил флорин, который, в свою очередь, был вытеснен венецианским дукатом, он преобладал в XV веке и служил османским стандартом в последующие века. В ходу у османов был также серебряный пиастр, номинал которого варьировался в зависимости от места чеканки. Его обменный курс постоянно колебался из-за непостоянного курса золота к серебру.

Войска завоевателей

Османская военная история – это постоянное чередование открытой войны и повторяющихся пограничных столкновений (klein Krieg). Султану помогали удж-беи (военачальники). Они возглавляли набеги на вражескую территорию, выступали в роли разведчиков и отвечали за уничтожение экономических и демографических ресурсов желанных районов. Удж-беи командовали акынджи (akıncı), или участниками набегов, группами воинов, сформированными во времена Османа, предположительно под руководством Кёсе Михала, византийского владыки, обращенного в ислам основателя рода завоевателей Михал-оглу. Из акынджи – легкой кавалерии численностью несколько тысяч человек – военачальник Гази Эвренос сформировал пограничные отряды (оджаки). Стоит вообразить этих конных лучников. Они умело использовали рельеф для наведения ужаса на армию противника. Бывший сербский янычар Константин Михайлович (ум. ок. 1500) описал их молниеносные набеги, «как проливной дождь, хлынувший из облаков»; «где бы они ни ударили, они сжигали, грабили и сметали на своем пути все, да так, что в течение многих лет там, где они прошли, не кричал ни один петух»[83]. Акынджи жили за счет награбленного в бою и держали землю, которую обрабатывали две или три пары волов. Поскольку их военная служба не оплачивалась, они освобождались от уплаты десятины, ушра (öşr), и на них также не распространялись правовые обычаи (rüsum-ı örfye). После появления янычар при Мураде I по мере расселения мусульманского населения в Европе акынджи оттеснялись в пограничные районы. Они продолжали служить в качестве авангарда в военное время и возглавляли карательные экспедиции в мирное.

Первые беи набирали наемных солдат из населения Восточного Средиземноморья. Ни одно завоевание не обходилось без их участия. Но присутствие наемников вызывало осложнения, эти люди были чрезмерно склонны к грабежам и часто перебегали на чужую сторону. Во второй половине XIV века османские правители решили создать армию. Началась мобилизация местного населения в пехотные части: яя в Анатолии (yaya, «те, кто ходит пешком»); юрюки в Румелии (yürük, «те, кто марширует») и мюселлемы, или конница (müsellem, «освобожденные»). Информации об этих формированиях немного, известно, что им выделялись отдельные земли во владение, что они были освобождены от налогов и в начале XV века вошли во вспомогательные войска, призванные решать второстепенные задачи. Наряду с ними в состав пехоты вошли азапы (azab), ставшие частью нерегулярного войска, которое набиралось при необходимости из проживавших в городе холостых райя[84]. Первое упоминание о них встречается в описании венгерских войн 1440-х годов, но, вероятно, этот род войска появился ранее. В 1453 году под стенами Константинополя стояло 20 000 азапов[85]. Кроме того, в состав авангарда и личную охрану султана входили невольники. Они служили исключительно в пешем строю.

С точки зрения эффективности конница ни в чем им не уступала. Иоанн VI Кантакузин (ум. 1383) говорил, что ей не было равных в том, чтобы устроить засаду, налететь на врага на большой скорости, резко развернуться при малейшей контратаке, затем снова атаковать. Подобные описания звучат достоверно, хоть и вторят описаниям античных авторов. Тем не менее на подготовку конницы требовалось много времени. Начавшись при Мураде I, ее трансформация была завершена во времена Баязида I. Разнородные отряды и соратники бея (нукеры; nöker) были заменены военной силой, обученной ведению осады и пригодной для участия в крупномасштабных сражениях. Кроме того, именно в это время