Белый. История цвета - Мишель Пастуро Страница 26

феномен, имеющий множество разнообразных аспектов, – тот рискует ничего не понять в истории отношения к смерти. В Средние века темы Страшного суда, рая, ада и чистилища занимали центральное место в религиозном сознании человека, в размышлениях о смерти и вопросах о вечной жизни, которые задавал себе каждый. Иконография показывает нам, что в день воскресения тел усопшие встают из могил нагими, но некоторые из них запутались в белом саване, образовавшем вокруг тела некое подобие одежды, от которого им надо избавиться141. Зато после взвешивания душ и разделения избранных и проклятых только первые получают одежду – как правило, белую, сверкающей, ослепительной белизны, а затем поднимаются в рай; вторые же, напротив, остаются нагими и низвергаются в адскую бездну, подталкиваемые дьяволами или демонами, черными как ночь.

Иначе говоря, смерть, понимаемая как рождение для иной жизни, ассоциируется с белым цветом. И этот белый никак не назовешь синонимом бесцветного. Это цвет с полноправным хроматическим статусом, и даже, по мнению многих авторов, излучающий свет более интенсивно, чем все остальные цвета. А свет есть жизнь, как мы знаем из Библии, где эта истина повторяется не один раз; позднее ее много раз комментировали богословы, уподоблявшие белый цвет ослепительному сиянию солнца и славы Господней. Вот почему, когда в средневековых и современных документах белый цвет ассоциируется с траурными ритуалами, не следует представлять себе какой-то особый оттенок белого, мертвенно-бледный, как лицо покойника, полупрозрачный, как привидение, а то и вовсе бесцветный. Напротив, этот белый должен быть как можно более ярким, насыщенным, сияющим, победным, ибо он связан с радостью воскресения и с торжеством праведников. В Новом Завете сплошь и рядом встречаются аллюзии на этот эсхатологический аспект белого, знаменующий переход от греховности к праведности и начало новой, вечной жизни. А также возвещающий о победе Искупителя, также с головы до ног одетого в белое.

В Евангелии от Луки есть место, которое в этой связи привлекает особое внимание: рассказ о том, как Ирод, перед тем, как передать Христа в руки Пилата, заставляет Его – вероятно, в насмешку – надеть белую тунику (vestem albam), в которой Он остается во все время Страстей (Лк 23: 11). Христос умер в белом! Вот пример, которому надлежит следовать: умерших надо обряжать в белое. Это может быть простая рубаха, ряса цистерцианского либо картезианского монаха или более изысканная одежда, а чаще всего – саван, покров из белой ткани, который оборачивали вокруг тела умершего, зашивали, а затем покойника укладывали в гроб или в землю. Кстати о саване: есть два вида белизны. Наряду с белым цветом Воскресения и славы ангельской есть еще белый цвет смирения и отрешенности. Первый – яркий, сияющий, второй – блеклый и тусклый.

Ко второму виду белого, в частности, принадлежит саван привидений. Призраки в разнообразных обличьях были известны еще со времен Античности – о них упоминают многие греческие и римские авторы142, но являться в белом они начали только с XIII века; правда, тогда это случалось не так часто, как в эпоху Нового времени. Это белый цвет простыни или пелены, в которую их завернули перед погребением. Вот и еще одно связующее звено между белым цветом и смертью: и это не та смерть, которая превращается в торжество или несет благо, это смерть неполная, тусклая, призрачная. Белизна привидений ничего не освещает, но позволяет им видеть в темноте и прокрадываться в мир живых.

Тема умерших, которые возвращаются, чтобы тревожить живых, породила неисчислимое множество всевозможных верований, мифов и легенд. В Европе под влиянием христианства люди стали отделять привидений от всех прочих сверхъестественных явлений, которые бытуют во многих других социумах: призраков, фантомов, теней, духов, полтергейстов, «белых дам» и так далее. Привидение – это душа умершего, явившаяся из Потустороннего мира в зримом телесном обличье, чтобы предъявить счет живым и мучить их, или, напротив, предупредить о грозящей опасности и защитить, а зачастую для того, чтобы окончательно искупить на земле былые прегрешения. Ибо привидение – это умерший, который в могиле не обрел покоя. Его переход из этого мира в иной произошел не так, как должно: либо потревожили его вечный сон, либо он не сумел попасть в рай и теперь блуждает без пристанища, потому что не заслужил и ада; либо неблагодарные родственники ничего не сделали для спасения его души; либо он стал жертвой колдунов, чародеев и некромантов (людей, которые ассоциируются с черным цветом). Либо, что бывает чаще, он умер насильственной смертью или во грехе. Привидение является ночью, в канун Рождества или другого большого религиозного праздника, либо, что чаще, в понедельник, день луны и мертвых. Происходит это вблизи от места его погребения или в месте, обозначающем некий рубеж, – у изгороди, у речного брода, на краю пустоши или на опушке леса, возле болота или песчаного карьера, порой среди колонн, окаймляющих монастырский дворик, или под мостом. Замок с привидениями – сюжет, появившийся гораздо позже, в эпоху романтизма, к тому же его герои на самом деле не привидения, а призраки. Привидения должны быть узнаваемыми: это покойники, вернувшиеся с того света в точности такими, какими были при жизни; а то, что бывает в замках, – это видения, наваждения или другие аналогичные явления сверхъестественного порядка143.

Цвет знати

Белый, в символике признанный благороднейшим из цветов, в костюме позднего Средневековья и раннего Нового времени мало-помалу сделался отличительным признаком особ благородного, а порой даже царственного происхождения. Эту моду ввели еще в XIV столетии дамы княжеского рода; начиналось все с небольших вкраплений или нерегулярного ношения, но к следующему веку тенденция окрепла и стала более заметной. Через несколько десятилетий во Франции и в Англии примеру принцесс последовали принцы: придворный этикет все более настоятельно требовал изысканности в выборе одежды, украшений и аксессуаров. В этом смысле двор французских королей из династии Валуа и английский двор Тюдоров словно бы состязались друг с другом – и зачастую составляли разительный контраст с двором Габсбургов. У королей Испании и императоров Священной Римской империи был настоящий культ черного, по причинам одновременно религиозного, морального и династического свойства. Карл V и Филипп II, благочестивые и суровые государи, никогда не одевались в белое. Между тем во Франции король Франциск I, затем его сын Генрих II, а позднее и трое сыновей последнего охотно одевались в белое, причем иногда это выглядело вызывающе. Генрих VIII, король Англии, несмотря на развивающуюся полноту, любил одеваться не только в белое, но и в яркие,