Записано на костях. Тайны, оставшиеся после нас - Сью Блэк Страница 3

Однако обычно, если скелет принадлежит человеку, умершему более 70 лет назад, судебное расследование вряд ли установит причины смерти и уж тем более приведет к вынесению приговора, поэтому технически такие останки считаются археологией. Конечно, это искусственная демаркация, основанная на предполагаемой средней продолжительности жизни. Нет научных методик, позволяющих нам с достаточной точностью определить ДНС.

Иногда помогает контекст: скелет, обнаруженный рядом с древнеримской монетой в известном месте археологических раскопок, вряд ли представляет интерес для полиции. То же самое касается и скелета, обнажившегося во время шторма в песчаных дюнах Оркнейских островов. Однако оба необходимо исследовать, на всякий случай. Первое заключение делает судебный антрополог; если ему не удается прийти к окончательным выводам, образцы можно отправить на анализ. Измерение уровня С14, радиоактивного изотопа углерода, естественным образом возникающего в атмосфере, в органике, в частности в древесине и костях, – это метод, которым с 1940-х годов археологи пользуются для датировки важных находок. Уровень С14 начинает падать после смерти растения или животного, поэтому чем старее кость, тем меньше в ней уровень этого маркера. Однако период полного распада этого радиоактивного изотопа занимает несколько тысяч лет, так что радиоуглеродная датировка эффективна только в случаях, когда находке 5 и более столетий, и для современности не годится.

Тем не менее в прошлом веке человечество внесло в земную атмосферу новые радиоактивные изотопы, начав наземные ядерные испытания. К этим изотопам относится и стронций-90, период полураспада которого примерно тридцать лет. До ядерных испытаний стронция-90 не существовало, а проникать в костную матрицу он может только при жизни. Соответственно его присутствие означает, что смерть произошла не позднее чем 60 лет назад. Однако со временем, как вы понимаете, эта методика тоже утратит эффективность. Никогда не верьте, когда судебный патологоанатом по телевизору говорит, что скелет пролежал в земле 11 лет. Это полная чушь.

Третий фундаментальный вопрос звучит так: кто был этот человек?

Если подтвердилось, что останки человеческие и смерть произошла недавно, необходимо установить, кем был человек при жизни. Естественно, наше имя не написано у нас на костях, но они могут дать подсказку, которая поможет идентифицировать тело. Далее мы начинаем сравнивать их с прижизненными данными, медицинскими и стоматологическими картами и семейной биологией. Именно при идентификации тела чаще всего требуется вмешательство судебного антрополога. Наша работа заключается в том, чтобы извлечь из костей максимум информации. Кто этот человек – мужчина или женщина? Сколько лет ему было на момент смерти? К какой расе и народности он принадлежал? Какого был роста?

Ответы на эти вопросы дают нам четыре основных параметра, по которым категорируются все человеческие существа: пол, возраст, раса и рост. Они составляют биологический профиль индивида: например, мужчина, от двадцати до тридцати лет, белый, рост 180–185 см. Такой профиль автоматически исключает людей, объявленных пропавшими, которые не подходят под указанные критерии, соответственно сужая спектр вариантов. Чтобы дать вам представления об их масштабах, скажу, что в недавнем случае биологический профиль сузил количество вариантов до 1500 человек, далее предстояло действовать уже полиции.

Мы задаем костям самые разные вопросы в надежде получить ответ. Были у этой женщины дети? Как артрит влиял на ее походку? Где ей сделали операцию по замене тазобедренного сустава? Как и когда она сломала лучевую кость? Была она правшой или левшой? Какой размер обуви носила? Практически каждый сантиметр нашего тела может рассказать свою историю, и чем дольше мы живем, тем длинней она будет.

Идентификация по ДНК стала, конечно, прорывом в деле опознания останков. Однако она помогает только в случаях, когда есть с чем сравнить образец. Для этого требуется, чтобы человек хотя бы раз в жизни сдал ДНК, и информация об этом сохранилась в базе данных. Если он не относится к небольшому количеству служащих, обязательно сдающих ДНК, то есть военных, полицейских и судебных экспертов, это может произойти, только если его судили и признали виновным. Если полицейские считают, что знают, кто мог быть преступником, они ищут его ДНК в доме, офисе или машине, а дальше сравнивают с ДНК родителей, братьев и сестер или детей. Иногда родственник может уже присутствовать в полицейской базе данных, так что связь будет установлена, пускай и кружным путем.

Когда молекулярные методики бесполезны, судебная антропология, занимающаяся костями, остается зачастую последней инстанцией. Пока у нас нет имени умершего, очень сложно сказать, наступила ли смерть в результате преступления, подлежащего расследованию, не говоря уже о том, чтобы предложить убедительные аргументы судебной системе и отчаявшимся родным.

И наконец, можем ли мы установить причину и род смерти?

Судебные антропологи – ученые; в Британии – не обязательно с медицинским образованием. Определение причины и рода смерти относится к сфере ответственности судебного патологоанатома. «Родом» смерти может быть, например, насильственная, когда жертву ударили по голове тупым орудием, а «причиной» при этом будет потеря крови. В данной области патолог и антрополог работают рука об руку. Иногда кости могут рассказать не только кем был этот человек, но и что с ним произошло.

Разбираясь с причиной и родом смерти, мы задаем самые разные вопросы. Например, если у ребенка имелось множество старых, заживших травм, могли они быть вызваны домашним насилием? А вот этот перелом: не возник ли он от того, что женщина пыталась сопротивляться убийце?

Эксперты учатся считывать информацию, которую дают нам останки, и использовать ее в профессиональных целях. Врач смотрит на мягкие ткани и органы в поисках заболеваний, а патолог исследует образцы опухолевых клеток, полученные путем биопсии, чтобы определить их происхождение и возможный прогноз. Судебный патолог сосредоточен на причине и роде смерти, в то время как судебный токсиколог анализирует телесные жидкости, включая кровь, мочу, стекловидное тело в глазу и спинномозговую жидкость, чтобы определить, употреблял ли человек наркотики или алкоголь.

Однако с таким количеством дисциплин, занимающихся собственными исследованиями, иногда оказывается, что в целом наука близорука и не видит общей картины. Для врача и патолога кости – это предмет, который надо вскрыть щипцами или электропилой, чтобы добраться до внутренних органов. Внимание на них обращают только в случае, если заметят очевидные следы патологии или травмы. Судебный биолог больше интересуется клетками, которые находятся в пространстве между костями, чем костями как таковыми. Он возьмет срез кости и разотрет в порошок, чтобы добраться до его минерального содержимого. Судебный одонтолог займется зубами, но не костями, в которых они сидят.

Именно поэтому песня скелета может так и остаться неуслышанной. А ведь скелет сохраняется дольше всего, порой много столетий, и хранит свои воспоминания, когда мягкие