Обнаженные статуи, толстые гладиаторы и боевые слоны. Необычные истории о жизни в Древней Греции и Риме - Гарретт Райан Страница 34

долине Тибра и вокруг нее, ежегодно производившие миллионы квадратных тонких кирпичей трех стандартных размеров. Последним фактором, позволявшим императорам реализовывать архитектурные проекты так быстро, можно назвать коктейль из воды, извести и вулканического порошка – так называемый римский бетон. В отличие от современного, его не заливали, а укладывали тонкими слоями на щебень. Однако он застывал так же крепко, а в некоторых случаях даже лучше[432]. Таким образом римлянам удавалось возводить парящие своды и купола, но чаще всего он применялся в качестве экономящего время наполнителя для стен и фундаментов.

Схема первого яруса Колизея, на ней видны каменные опоры, поддерживающие здание. По материалам Le Moniteur des architects 9 (1875), pl. 12

Богатейшие ресурсы, массовое производство стройматериалов и бетона давали римским императорам возможность строить в огромных масштабах. Мотивацию обеспечивала политика. Общественное строительство в столице было для правителя важным способом заявить о своей легитимности и продемонстрировать заботу о благосостоянии народа. Император Веспасиан, начавший возведение Колизея, стал основателем новой династии и поэтому был особенно заинтересован в появлении впечатляющего архитектурного объекта.

Колизей был воздвигнут частными подрядчиками под надзором императора. Каждый из них располагал постоянным штатом квалифицированных рабов и вольноотпущенников, которые руководили большими бригадами неквалифицированных поденщиков[433]. Хотя число рабочих варьировалось, в моменты наиболее активного строительства здесь, вероятно, трудились более десяти тысяч человек[434]. Первой наисложнейшей задачей было вырыть овальную траншею глубиной двадцать пять футов (7,6 м) и шириной двести футов (60 м) под основанием планируемого амфитеатра. Поскольку траншею пришлось прорывать через коренные породы и насыщенный влагой грунт, на одни только земляные работы ушло, возможно, больше года. После очистки грунта стены обложили деревянными формами, а траншею опоясали гигантским бетонным кольцом[435].

Сразу после закладки фундамента перешли к надстройке. Стены большинства крупных римских зданий были выложены из кирпича, облицованного бетоном. Однако и стена по периметру, и внутренние опорные колонны Колизея складывали из массивных каменных блоков, скрепленных железными скобами. Строители понимали, что римский бетон при всей прочности в местах больших нагрузок склонен к деформации, чем объясняется решение использовать столько камня. Чтобы избежать риска обрушения, все основные несущие элементы изготовили по старинке.

Для строительства использовался травертин – тяжелый известняк, добываемый на востоке от Рима и доставляемый в город на баржах. В итоге на Колизей ушло более ста тысяч кубических ярдов (скрепленных примерно тремястами тоннами металлических струбцин), и весь камень, разрезанный на блоки весом в среднем четыре тонны, был поднят на площадку с помощью нескольких десятков простых кранов. Каждая из машин представляла собой тяжелую деревянную раму, поддерживающую блок и лебедки. После того как камень закреплялся на веревке, пропущенной через блок и лебедку, его поднимали люди, вращая ворот или шагая по гигантскому беговому колесу[436][437].

Своды и основания, которые должны были поддерживать сиденья, возводились вместе с периметровой стеной. Хотя ключевые элементы конструкции изготавливались из травертина, широко применялись туф (мягкий местный камень) и бетон. На протяжении всего процесса строители тщательно регулировали вес конструкции, подмешивая в бетон сводов верхних уровней пемзу, чтобы облегчить нагрузку на стены и фундамент.

Когда стена по периметру приблизилась к окончательной высоте, на бетонные венцы сводов установили мраморные сиденья, и мастера приступили к монтажу коммунальных удобств в здании. Водопроводчики проложили внутри свинцовые трубы, открыли ответвление от близлежащего акведука Клавдиана и установили фонтаны. Скульпторы изваяли статуи богов и героев для арок второго и третьего этажей, а слесари по металлу изготовили ворота для арок первого этажа. Коридоры были оштукатурены и покрашены, мачты и полотно навеса установлены на свои места, и вот, наконец, все было готово[438][439].

Мужчина споткнулся, едва не столкнувшись с крупным и угрюмым человеком, стоявшим впереди него в очереди. Вовремя остановившись, поправил складки тоги. Затем снова обернулся и застыл на месте. Как и все в Риме, он наблюдал за возведением стен нового амфитеатра на расстоянии. Однако стоять под этими стенами – совсем другое дело. Восходящее солнце придавало розоватый оттенок каменной кладке, а бронзовые статуи в арках сверкали словно искры, или падающие звезды, или… Чувствительный толчок в спину вывел мужчину из поэтической задумчивости. Очередь снова зашевелилась.

Продвинувшись вперед, он извлек из кошелька жетон для входа[440] и вручил его скучающему рабу, сидящему за столом. Тот осмотрел жетон. Затем, пожав плечами, вернул его и пропустил человека мимо стражников в белых плащах. Почувствовав облегчение – преторианцы всегда заставляли его понервничать, – он направился ко входу, указанному на жетоне, и влился в поток людей, поднимавшихся по широкой лестнице.

Несколько минут толкотни, еще несколько лестничных пролетов, затем толпа рассеялась, и в глаза ударил солнечный свет. Дойдя до своего ряда в нужном секторе, мужчина остановился. По обе стороны мерцали мраморные скамьи. Далеко внизу сверкал песок арены. Навесы над головой обрамляли идеальный овал голубого неба. Рим, подумал он, действительно центр мира.

27

Как отлавливали животных для Колизея?

Внимательный зритель прищурился, приставив ладонь ко лбу. В течение нескольких часов он наблюдал, как полоска солнечного света подбирается все ближе, освещая шляпы сенаторов в первых рядах[441], обливающихся потом особ во втором ярусе и, наконец, его собственную секцию. Чувствуя, как тога пропитывается потом, мужчина переместился на мраморную скамью, пытаясь устроиться поудобнее. Все, чего он добился – уперся спиной в колени сидящего позади человека. Смирившись с тем, что спина затекла, наш герой вновь обратил свое внимание на арену[442].

По крайней мере, игры оказались стоящими. Несколько первоклассных казней. Одному преступнику приделали крылья Икара, подвесили его на проволоке высоко над головой и сбросили на арену. Другого переодели в костюм мифического барда Орфея и привязали к столбу. Десятки прирученных животных расположились вокруг пленника по кругу, как бы прислушиваясь. Затем из люка поднялся медведь и разорвал «Орфея» на части[443]. Охота тоже оказалась выше всяких похвал. Группа женщин в костюмах амазонок заколола нападающего льва, а знаменитый гладиатор одним ударом копья убил огромного белого медведя[444][445].

И вот новое чудо: над ареной зазвучал голос комментатора, возвестивший о том, что император привез из далекой Эфиопии существо, невиданное со времен правления божественного Августа – огромного и ужасного носорога! Толпа возбужденно загудела, а органист заиграл торжественную мелодию, и на арене появилось странное животное – по форме напоминающее быка, но значительно крупнее, с морщинистой шкурой слона