Османская империя. Шесть веков истории - Оливье Буке Страница 38

Осада Константинополя в 1453 году и победы над венгерскими крепостями в XVI веке подтвердили силу султанских армий. В столкновениях с сефевидами в Чалдыране в 1514 году, мамлюками в Райдании в 1517 году или венграми в Мохаче в 1526 году исход боя решила мощь османского огня. В отличие от своих противников-христиан, использовавших железные пушки, османы отливали орудия малого и среднего калибра из бронзы – затраты выше, но полученные орудия отличались качеством и надежностью[164]. Мощная армия закалилась в боях. Девширме дополнил систему квинты (pencyek), ставшую менее продуктивной из-за сокращения набегов на приграничные районы. Крупномасштабные операции, проводившиеся в основном на балканской территории, а также в Анатолии, позволили регулярно рекрутировать тысячи юношей. Однако, стремясь не дестабилизировать устои сельского хозяйства, власти освобождали от рекрутства многие группы и ограничивали размах призыва: постановление 1493 года предписывало брать одного юношу на каждые 40 дворов[165]. Особый случай – право на девширме имеют также и сыновья принявших ислам боснийцев. Большинство из них не прошли стадии обучения «у турок» и прямо приписывались к императорскому дворцу или к личным садам султана.

Это подчеркивает сильную сторону османов: их администрация была предназначена для быстрой и эффективной мобилизации людей и ресурсов. В 1475 году султан мог опереться на легкую кавалерию численностью 40 000 тимариотов. Численность артиллерии увеличилась с 1171 до 6527 человек в период с 1514 по 1598 год. Корпус янычар увеличился с 3000 человек при Мураде II до 13000 при Баязиде II. Это количество – поразительное для постоянной армии того времени – стабилизировалось при Сулеймане. Кроме того, османы приспособились к типу войны, чуждому их традициям: морскому бою. Они постоянно пополняли свои арсеналы древесиной, железом и прочими материалами, необходимыми для постройки кораблей. Приоритетной задачей стал набор экипажей. Турки использовали профессиональные знания опытных корсаров для развертывания флота, который во время крупных экспедиций собирал до 150 судов.

С неверными: дипломатия

Однако войны не были единственной заботой. Султаны напрямую контактировали с разнообразнейшими правителями и засылали шпионов в страны неверных. Они придавали особое значение символике дипломатических обменов и даров и одевали послов в парадное платье, стоимость которого зависела от ранга представляемого монарха. Держась в стороне от игр заключения супружеских союзов, распространенных среди христианских государств, они заботились о создании прагматических союзов, обусловленных балансом сил и потребностями торговли: франко-османский военный союз как следствие усилившегося антагонизма с Габсбургами, взаимодействие с польско-литовскими Ягеллонами, политическое и торговое сотрудничество с Англией и Голландией. Перемирие между сообществом верующих «территории ислама» (дар аль-ислам) и «неверующими» (kâfir) на «территории войны» (дар аль-харб; dar al-harb) осуществлялось по договору, который считался соответствующим исламскому закону. Султаны разумно использовали этот инструмент (как со Священной империей в 1547 году или Испанией в 1578-м), – и откладывали его в сторону, когда решали возобновить боевые действия. В их риторике неверные не переставали быть противниками, которых нужно бить и побеждать. Но война, которую они ведут, – прежде всего захватническая: они не менее безжалостны к соперникам-мусульманам; они устранили несколько ближневосточных государств (в частности, караманов и мамлюков) и считали Сефевидов ненавистными еретиками. Участь посланников шаха Персии, живущих под постоянной угрозой тюремного заточения, зачастую хуже той, что уготована христианским представителям.

В правление Сулеймана османы установили новый тип политических отношений с французами. Плод имперской реал-политики, он вытекал из состояния баланса сил в Европе между христианскими державами. Ничто не объединяло «христианнейшего короля» и «падишаха ислама», кроме грозного противника: Карл V, специалист по турецкой войне, поддерживал своего брата Фердинанда, который был намерен сохранить права на Венгрию. Ярый противник турок в начале своего правления, Франциск I больше опасался давления Габсбургов на свои границы и вынашивал планы на Италию. Из-за пленения короля Франции в Мадриде после поражения в Павии в 1525 году регентша Луиза Савойская была вынуждена в условиях строжайшей секретности отправить эмиссаров в Стамбул. Султан благосклонно откликнулся на призыв Франциска I. Последовал обмен письмами. В 1536 году наметился проект договора, который, однако, так и не будет заключен. Его часто представляли как текст первых франко-османских капитуляций. Напрасно: первый договор, заключенный между двумя странами, на самом деле датируется 1569 годом[166]. Тем не менее Франциск I получает разрешение на посольское представительство в Порте, и его преемники по праву пользуются этой древней и уникальной политической связью.

Первая современность

Растущая демография

Как и в Западной Европе, империя переживала период роста населения. Конечно, страну регулярно поражали эпидемии чумы (ими отмечены 40 % лет между 1453 и 1517 годами); еще чаще этот бич распространялся на территориях, завоеванных между 1517 и 1570 годами (чумные годы составляют 83 %); по данным, в Стамбуле эпидемия на пике в 1561 году уносила от 1000 до 1200 жертв ежедневно[167]. Тем временем демографический рост был характерен для сельской местности. Причиной тому была стабилизация положения провинций. Означало ли это, что прекрасный конец XV века продолжится и в прекрасном XVI?

Н. Мишель исследует этот вопрос применительно к Египту. Он релевантен и для других провинций. Путешественник Белон дю Ман передавал восторженные слова одного старика с Лемноса: «Никогда еще остров не был так хорошо возделан, так богат и не имел столько людей, как ныне». По оценкам специалистов, с конца XV до конца XVI века население на Балканах и в Малой Азии выросло в среднем на 50 %, в большинстве городов – на 80 %. В Морее между 1461 и 1512–1520 годами оно удвоилось. В Биляд-аш-Шаме рост населения привел к заметному продвижению границ оседлости. В Анатолии регистры налоговых поступлений указывали на возросшую оседлость кочевников (юрюков), разводивших овец. Сократились целинные земли. Изолированные хозяйства (mezraa) стали деревнями. Выращивание ячменя опередило выращивание пшеницы – это было признаком активного развития крупного скотоводства. Египет стал первым поставщиком риса в империю и снабжает зерном святые места Хиджаза. Несмотря на непрерывный рост, городское население было в явном меньшинстве – положение останется таковым вплоть до конца империи. Возникают немногочисленные новые города: Эльбасан (1466) и Корча (1504–1505) в Албании, Хезарград в Болгарии. Большинство региональных городов, подразделений губерний и крепости насчитывают по несколько тысяч человек. На Балканах население 3,5 % городов превышает 10 000 жителей. В Биляд-аш-Шаме или в Западной Анатолии городская сеть относительно гармонична: малые и средние города покрывают всю территорию. Империя имеет два крупных городских центра – Стамбул и Каир. Обескровленная после осады 1453 года новая имперская столица постоянно увеличивала свое население: по переписи 1478 года, в ней проживало около 70 000 жителей; в конце периода оно достигло нескольких сотен тысяч жителей, источники не дают более точных сведений[168]. В