Невидимая горилла. Эксперимент, который раскрыл, почему внимание мешает сосредоточиться, память подводит, а интуиция обманывает - Кристофер Шабри Страница 39

об этом знают. Верховный суд США постановил, что «степень уверенности свидетеля» является важным фактором в деле, рассматриваемом в 1972 году: жертва твердо заявила в суде, что узнает своего насильника[141]. И наоборот: многие психологи их тех, что выступают в судах как эксперты по свидетельской памяти, считают, что «уверенность свидетеля не является надежным индикатором точности его или ее опознания»[142]. На самом деле, ошибочные показания свидетелей и их уверенные заявления перед коллегией присяжных стали основной причиной 75 % несправедливо вынесенных обвинительных приговоров, которые впоследствии были пересмотрены после проведения анализа ДНК[143].

В попытках убедительно продемонстрировать, до какой степени уверенность при даче показаний влияет на мнение присяжных, психолог Гэри Уэллс и его коллеги провели довольно продолжительный эксперимент. В нем имитировался реальный уголовный процесс от начала до конца, от первичного опроса свидетелей до вынесения вердикта судом присяжных. Сначала ученые смоделировали преступление для каждого отдельно взятого участника эксперимента (всего их было 108): актер «крал» калькулятор из помещения, в котором испытуемый заполнял бумаги[144]. Уэллс менял различные условия: количество времени, проведенное в комнате вором, количество фраз, которыми он обменивался со свидетелем, даже добавлял головной убор (из-за этого лицо преступника было сложнее рассмотреть). Вскоре после того, как воришка выходил из комнаты, в нее заходил экспериментатор и просил участников эксперимента опознать преступника на одной из имеющихся фотографий, а также оценить уровень своей уверенности в том, что это тот самый человек. Результаты не удивили: те, кто лишь мельком видел актера, в два раза чаще выбирали не ту фотографию, чем те, кому удалось лучше рассмотреть его. При этом уровень их уверенности в своем выборе совпадал.

Самой интересной частью эксперимента было не выявление чрезмерной самоуверенности – этот факт уже демонстрировался ранее. После выбора фотографии и оценки убежденности в своих действиях испытуемые подвергались «перекрестному допросу». Его проводил другой экспериментатор, который не владел информацией о том, какой снимок выбрал сидящий перед ним человек или насколько он уверен в своей правоте. Видеозаписи этих допросов впоследствии показали новой группе испытуемых – «суду присяжных». Им предстояло определить, правильно ли свидетель идентифицировал преступника. Присяжные поверили 77 % уверенных свидетелей и 59 % не столь уверенных. Что еще более важно – их несоразмерно чаще убеждали в собственной правоте свидетели, у которых было не так много возможностей рассмотреть вора (они видели его недолго, да еще и в головном уборе). Таким образом, уверенность наносила наибольший ущерб суждениям присяжных, когда свидетели владели наименьшим набором фактов.

Во время слушаний по делу Рональда Коттона присяжные выбрали уверенность в качестве критерия, с помощью которого они определяли надежность показаний свидетеля. Группа ученых во главе с Зигфридом Шпорером, психологом Гисенского университета в Германии, проанализировала все исследования об опознании подозреваемых по фотографиям. В деле Коттона эта процедура стала решающей. Некоторые работы показали, что никакой связи между точностью свидетельских показаний и уверенностью заявления не существует; другие выявили, что между большей уверенностью в своих словах и точностью данных проводится параллель. Учитывая выводы всех значимых исследований, ученые подсчитали, что в среднем показания уверенных в себе свидетелей точны в 70 % случаев, а не столь убежденных в своих словах людей – лишь в 30 %[145]. Следовательно, при прочих равных уверенный свидетель с большей вероятностью – куда большей! – даст точные показания, чем сомневающийся.

На этом этапе возникают две проблемы. Во-первых, степень выражаемой свидетелем непоколебимости в равной степени зависит от уровня уверенности, который он демонстрирует в повседневной жизни, и от точности в конкретном случае. Если бы у суда присяжных была возможность понаблюдать за свидетелями при различных обстоятельствах, они могли бы объективнее оценить их уверенность при даче показаний – то, насколько она соответствует их обычному поведению. Но в отсутствие этих данных мы склонны доверять людям, которые кажутся нам уверенными в себе. Они способны оказать такое влияние, что 37 % респондентов, принявших участие в проведенном нами опросе по стране, согласились с тем, что «показаний одного уверенного в своих словах свидетеля достаточно, чтобы признать подозреваемого виновным в совершении преступления».

Во-вторых, и в-главных, хотя мы часто соотносим уверенность с точностью, это сопоставление не дает идеальных результатов. Показания уверенных в себе свидетелей точны в 70 % случаев – значит, в 30 % дел они совершают ошибки. Вероятность ошибки при вынесении приговора, основанном исключительно на показаниях убежденных свидетелей, составит 30 %. Специалист по свидетельским показаниям Гэри Уэллс и его коллеги из Университета Айовы выразились следующим образом: «По нашим подсчетам, ошибающийся, хотя и уверенный в себе свидетель (либо неуверенный и сообщающий точные факты) встречается примерно с той же частотой, что и высокая женщина (или мужчина низкого роста)»[146]. Это вынуждает нас подвергнуть сомнению вердикты, вынесенные исключительно на основании свидетельских воспоминаний, и их уверенность за трибуной не играет никакой роли.

Дело Рональда Коттона часто описывается как кейс об ошибочных показаниях свидетеля из-за ненадежности человеческой памяти. Это так. Но если бы иллюзии уверенности не существовало, органы правопорядка и присяжные не придали бы опознанию Томпсон и ее воспоминаниям такого несоразмерного веса. Они бы заключили, что нежелание усомниться в своих словах оставляет простор для возникновения ошибки, что показаниям обязательно должны вторить вещественные и косвенные улики, как бы четко, убедительно и уверенно ни вещал свидетель[147]. Иллюзия уверенности затмевает все это, а последствия часто оказываются плачевными.

Для Рональда Коттона таким последствием оказались одиннадцать лет за решеткой вследствие преступления, которого он не совершал. С той же легкостью он мог провести там и всю оставшуюся жизнь. Во время повторного судебного заседания жертва второго изнасилования дала новые показания, и его обвинили в обоих преступлениях, совершенных той июльской ночью. Позже его адвокаты решили сравнить его образец ДНК со следами, оставшимися на каждом из мест преступления, но пробы со второй локации за это время пришли в негодность. Если бы пробы, взятые у Дженнифер Томпсон, тоже нельзя было использовать, то доказать невиновность Коттона было бы уже нереально. Однако его освободили 30 июня 1995 года. В качестве компенсации штат Северная Каролина предложил ему 5 тысяч долларов; после дальнейших поправок в закон эта сумма превысила 100 тысяч долларов. Коттон путешествует и выступает на тему судебных ошибок, иногда в паре с Дженнифер Томпсон – замужней дамой, матерью тройняшек и активисткой, выступающей за реформу уголовного права.

Показания уверенных в себе свидетелей точны в 70 % случаев – значит, в 30 % дел они совершают ошибки.

В нашем понимании в подобной реформе важнее всего осветить то, как устроен человеческий разум. Полицейские, свидетели, юристы, судьи и присяжные –