Волга. История главной реки России - Дженет Хартли Страница 50

Зарубежные посетители немецких колоний часто хвалили предприимчивость и трудолюбие колонистов и нередко сравнивали их с русскими крестьянами и селами не в пользу последних. Однако колонисты были ограничены в своих занятиях, почти не вводили новшеств в области сельского хозяйства и не торопились с механизацией оборудования. Со временем, когда число колонистов выросло, они стали нищать, так как выделенную им землю приходилось дробить. К тому же в Сарепте, к югу от Царицына на Нижней Волге, была учреждена крупная колония моравских братьев, сильно отличавшихся от других немецких колонистов. Эта колония была разорена пугачевцами (хотя самим колонистам удалось спастись), но быстро восстановилась. Петр Симон Паллас, сам немец, в 1790-е годы нашел колонию «прекрасной, в состоянии все укрепляющегося процветания»[489]. Население Сарептинской колонии составляло от 400 до 500 человек до конца XIX века, когда оно начало резко расти.

Крестьянские села в Поволжье отличались в основном религиозными сооружениями: это были православные, протестантские, католические церкви или мечети. Кладбища, обычно расположенные на некотором отдалении от деревень, тоже отличались друг от друга религиозными и языческими символами: например, на вроде бы православных кладбищах чувашей и марийцев наряду с крестами и другими христианскими символами встречались вырезанные рисунки и жертвоприношения. Большинство сел было расположено как по линейке, и место богослужений находилось неподалеку от центра. В татарской деревне, где, как мы писали выше, произошел конфликт между православными татарами и местными мусульманами, последние смогли заблокировать крестный ход, заняв мост, который вел из деревни к церкви.

На берегах Волги существовали рыбацкие деревни, но большая часть сел была все же расположена на определенном расстоянии от берега. Западный берег был крутым, на нем часто были утесы – особенно на Средней Волге, так что села строились на холмах, а к реке выходили по крутым тропинкам или оврагам. Восточный берег был пологим, но из-за риска наводнения жилье строили подальше от кромки воды. Селам нужна была, конечно, вода, но проще было воспользоваться впадающими в Волгу мелкими речушками или озерами и прудами, а не самой Волгой, к которой к тому же бывало трудно подступиться.

Крестьянские жилища строились из дерева, хотя на восточном берегу древесины было не так много, так что и избы были меньше. В крестьянском хозяйстве на дворе часто находился отдельный сруб, который служил либо отдельной спальней женатых детей, либо складом, было и несколько амбаров. Двор мог быть закрытым или открытым, но в татарских деревнях выносные строения делались отдельно от главного дома, эту манеру переняли и русские. У татар часто бывали большие, искусно декорированные ворота во двор, а подчас и расписной забор между разными деревянными строениями; этот стиль скопировали и в некоторых русских деревнях. Русские и татары использовали различные резные узоры на ставнях и на карнизах домов: у татар преобладали звезды, кроме того, они красили ворота и дома в более яркие цвета, чем русские. До сих пор татарские деревни бывшей Казанской губернии и в других регионах легко отличить не только по мечетям, но и по ярким домам и высоким воротам, отличающимся от традиционных русских низких заборчиков. К XIX веку состоятельные татарские крестьяне строили уже двухэтажные дома с искусной резьбой. Все поволжские стили резьбы повлияли друг на друга, хотя каждая губерния и каждая деревня в губернии могла разработать собственный стиль независимо от национальности жителей.

Внутри главной избы были деревянные лавки, столы и полати; но во второй половине XIX века эти элементы убранства стали дополняться мебелью нового типа, а также кроватями и часами. Краеугольным камнем всех крестьянских изб была печь, на которую могло приходиться до четверти всего помещения. Она использовалась для обогрева и приготовления пищи. Зимой вокруг печи и на ней спали люди. В 1720-е годы Фридрих Христиан Вебер писал из Твери:

«У них чрезвычайно большие печи, которые занимают одну четверть комнаты… В Твери я видел целое семейство из двадцати человек – хозяина и хозяйку, женатых и неженатых детей, со слугами, которые все вместе лежали на кучах сена на печи и на полатях над нею; а когда я спросил их, почему они лежат просто так, хотя у них достаточно места для ночлега, они весьма убедительно ответили, что им очень тепло и кровати им не нужны»[490].

Русские печи обычно находились в углу избы (как правило, диагонально противоположном красному углу с иконами); в татарских избах печи были переносные и чаще располагались в центре, подальше от стен[491]. Такие печи назывались соответственно русскими или татарскими и свидетельствовали о национальности жителей избы, хотя некоторые русские в XIX веке перешли на печи татарского типа[492]. Печи были единственным источником тепла, и у беднейших крестьян для отвода дыма была лишь дыра в крыше. Более состоятельные могли позволить себе кирпичный дымоход.

Иностранные путешественники по России часто писали о бедности и грязи в русских избах, хотя надо признать, что многие из них были изначально настроены считать судьбу крепостных чрезмерно печальной, поскольку считали, что отсутствие гражданских прав неизбежно должно вести к бедности и отчаянию. Так или иначе, обычно считалось, что татарские дома чище русских. Джон Ледьярд, совершивший путешествие по России в конце XVIII века, считал «татар в целом чище, чем русские, особенно в своих домах»[493]. Барон Гакстгаузен, немецкий агроном и ученый, писал о татарах, что «все в доме очень чисто»[494]. Кроме того, в татарских деревнях, по отзывам, было больше открытых, зеленых пространств, чем в русских, которые часто отличались большой скученностью.

Немецкие колонии имели весьма характерный внешний вид. Уильям Споттисвуд в 1856 году писал, что моравская колония Сарепта «полностью немецкая; на ней нет ни малейшего покрова русской формы или манеры. Дома чистые и устроены удобно, но не жестко. Есть деревья, дорожки и сады, каких мы не видели уже несколько сотен миль»[495].

Барон Гакстгаузен, писавший примерно в это же время, нашел колонии хорошо обустроенными и спланированными, но отмечал, что внутренности домов были «смешением русского с немецким» – по меньшей мере в плане материальных предметов. В одном доме был самовар и, как ни странно, русская икона в красном углу, но вся мебель и утварь были немецкими[496].

Русское сельское хозяйство было по большей части крестьянским. Лишь в некоторых поместьях брали на вооружение новейшие методы хозяйствования – как правило, крестьянам давали обрабатывать поля так, как они хотели. Впрочем, и на Волге, и во всей империи существовали и исключения. Русские крестьяне, жившие на Средней Волге, принесли с собой методы обработки земли из Центральной России. Основным злаком на Руси была