Незападная история науки: Открытия, о которых мы не знали - Джеймс Поскетт Страница 50

а японское правительство начало нанимать иностранных ученых и инженеров – работать и преподавать в этих новых учреждениях. Тот же Морс, ранее работавший в Музее сравнительной зоологии Гарвардского университета, был приглашен в Токийский университет преподавать биологию. В 1868–1898 гг. правительство Мэйдзи наняло в общей сложности более 6000 иностранных специалистов – в основном британцев, американцев, французов и немцев. Это было настоящей революцией по сравнению с предыдущей изоляционистской политикой сёгуната Токугавы, который, как мы помним, ограничивал посещение страны иностранцами{344}.

Молодые люди поколения Исикавы были первыми, кто воспользовался плодами реформ Мэйдзи. Сам Исикава поступил в Токийский университет в 1877 г., в год его основания, и стал учеником Морса. Каждое лето Морс отвозил своих студентов на Эносиму, небольшой остров к югу от Иокогамы. Именно здесь Исикава научился основным приемам современной биологической науки: находить в воде различных морских животных, наблюдать за ними под микроскопом, производить их вскрытие. Морс, ознакомившийся с «Происхождением видов» еще в Гарварде, был ярым последователем Дарвина и в ходе поездок на Эносиму подробно рассказывал студентам о принципах эволюции. Именно Исикава, увлекшийся идеей естественного отбора, предложил Морсу прочитать серию публичных лекций на тему эволюции в Токийском университете. Впоследствии он сам перевел лекции Морса на японский язык, опубликовав их под заголовком «Эволюция животных» (1883){345}.

После окончания Токийского университета в 1885 г. Исикава был включен в группу студентов, отобранных для продолжения учебы в Германии. К тому времени японское правительство сочло, что нанимать иностранную профессуру слишком дорого, поэтому министерство образования предложило другое решение – отправлять перспективных выпускников в ведущие зарубежные университеты. Планировалось, что они будут проходить углубленную подготовку в выбранной области, после чего возвращаться домой и занимать академические должности в новых университетах, созданных по всей Японии. «У нас не будет никакого прогресса, если мы не начнем отправлять наших студентов учиться в передовые страны», – заявил министр образования. Как мы увидим далее, многие из наиболее влиятельных японских ученых конца XIX в. – начала XX в. учились за границей, в основном в Великобритании, Германии и США. Исикава стал одним из первых: с 1885 по 1889 г. он учился во Фрайбургском университете у ведущего немецкого биолога Августа Вейсмана. В то время Вейсман как раз разрабатывал свою теорию зародышевой плазмы: он предсказал существование некоего наследственного материала, передающегося исключительно через сперматозоид и яйцеклетку. Тем самым Вейсман заложил основы современной генетики, опровергнув прежнюю убежденность (которую разделял и Дарвин), будто потомству передаются характеристики, приобретенные родителями в течение жизни{346}.

Исикава тесно сотрудничал с Вейсманом в этот важнейший период и даже написал с ним в соавторстве шесть статей, опубликованных в ведущих немецких научных журналах. В одной из них он объяснял, как происходит процесс деления репродуктивной клетки у водяной блохи – крошечного полупрозрачного морского животного. Наблюдая за водяной блохой под микроскопом, Исикава заметил, что на краю одной яйцеклетки в ходе деления образовались две крошечные черные точки. Этот процесс репликации и деления репродуктивных клеток сегодня известен как мейоз, а черные точки, которые увидел Исикава, – побочные продукты этого процесса, получившие название «полярные тельца». Выяснение роли полярных телец, открытых еще в 1824 г., стало решающим доказательством в поддержку теории зародышевой плазмы Вейсмана. Их существование предполагало, что Вейсман был прав, утверждая, что сперматозоиды и яйцеклетки должны производиться в процессе деления клеток, отдельном от остального организма{347}.

В 1889 г. Исикава вернулся в Японию и начал преподавать в Токийском университете. В последующие годы он помог подготовить новое поколение японских биологов, многие из которых внесли важный вклад в изучение эволюции. Как и во многих других странах, в Японии эпохи Мэйдзи дарвинизм был тесно связан с реформами и модернизацией. Идея «борьбы за существование» привлекала не только биологов, но и политических мыслителей, которые видели в ней оправдание индустриализации и военной экспансии как объективной необходимости. «Борьба за выживание посредством естественного отбора… присутствует не только в мире животных и растений, но и в мире людей, с той же непреодолимой неизбежностью», – писал влиятельный политический философ Хироюки Като, в свое время также посещавший лекции Морса в Токийском университете. «Вселенная – это одно огромное поле битвы», – заявил он в те годы, когда Япония активно готовилась к Первой японо-китайской войне 1894–1895 гг.{348}

Популярность идей Дарвина в Японии объяснялась и тем, что они соответствовали представлениям о природном мире, которых уже придерживались многие японские натуралисты. Исикава познакомился с этими представлениями еще в юности, читая традиционные японские работы по естественной истории. «Все люди обязаны рождением своим родителям, но если углубиться в подлинные истоки их происхождения, то обнаруживается, что своим существованием люди обязаны природному закону жизни», – писал в XVII в. Кайбара Экикэн. В отличие от христианской Европы, японским натуралистам была привычна идея, присутствующая как в буддизме, так и в синтоизме, что у всего живого имеется некое общее органическое происхождение. Естественность, с которой японцы приняли учение Дарвина, признавал и Морс: он писал, что для него «было подлинным наслаждением объяснять дарвиновскую теорию, не наталкиваясь на богословские предрассудки, как это часто случалось дома». Один из буддийских философов начала XIX в. по имени Камада Рюо, о котором уже упоминалось выше, даже разработал собственную теорию эволюции. «Очевидно, все растения и животные отделились от одного вида и стали множеством видов», – написал Камада в 1822 г., когда Дарвину было всего 13 лет. Таким образом, фундаментальная идея эволюции не была нова для Японии. Новым был механизм. Именно дарвиновская концепция «борьбы за существование» поразила воображение японских биологов{349}.

Научная карьера Асахиро Ока во многом была схожа с карьерой нашего предыдущего героя. Ока родился в 1868 г., в год реставрации Мэйдзи, в Осаке. Его отец был преуспевающим чиновником в новом правительстве. Но детство Ока было омрачено трагическими событиями. Его младшая сестра погибла в результате ужасного несчастного случая – загорелось ее кимоно. А год спустя умерли его родители, и мальчика взяли на воспитание дальние родственники из Токио. Как и Исикава, Ока изучал зоологию в Токийском университете. Он окончил его в 1891 г. и был отправлен для продолжения образования в Германию, где также учился у Августа Вейсмана во Фрайбургском университете. В 1897 г. Ока вернулся в Японию и стал преподавателем в Токийской высшей нормальной школе. В последующие десятилетия он сыграл важную роль в популяризации эволюционного учения в Японии. Его книга «Лекции по эволюционной теории» (1904) наделала много шума. Она разошлась тиражом в десятки тысяч экземпляров и познакомила всю Японию с именем Чарльза Дарвина. Наряду с этим Ока внес и собственный значимый вклад в развитие эволюционной мысли{350}.

Ока специализировался на биологии Bryozoa, или мшанок. Изучением этих любопытных существ занимался выдающийся немецкий биолог Эрнст Геккель, а сам Ока, вероятно, узнал о них во время учебы в Германии. Мшанки как будто стирали грань между растениями и животными. Каждая особь представляет собой колонию из миллионов микроскопических организмов. Группируясь, эти организмы начинают формировать структуры, очень похожие на растения. Ока лично ходил на охоту за мшанками в окрестностях Токио. Он собирал их у водоемов, складывал в стеклянную банку и относил в лабораторию, где скрупулезно исследовал под микроскопом. Изучение мшанок навело Ока на мысль, что неправильно делить природный мир на разные виды так, как это принято у биологов. «Невозможно провести четкие границы», – утверждал он. По сути, именно эта идея и вытекала и из дарвиновского «Происхождения видов». В конце концов, какой смысл описывать некую группу как отдельный вид, если она может эволюционировать во что-то еще? Ока пошел дальше, заявив, что даже такая, казалось бы, фундаментальная вещь, как разделение природного мира на животных и растения, не имеет смысла. Иногда животные ведут себя как растения, а иногда растения – как животные. «Все, что мы видим в природе, непрерывно меняется», – заключил он{351}.

Рис. 28. Мшанки, которых изучали Эрнст Геккель и Асахиро Ока

«Лекции по теории эволюции» Асахиро Ока были опубликованы в 1904 г., в год начала Русско-японской войны. На протяжении полутора