Сибирские купцы. Торговля в Евразии раннего Нового времени - Эрика Монахан Страница 55

только были для участников такого обмена средством достижения их целей, но и демонстрировали подобные отношения более широким кругам населения. Впрочем, подобные связи и впечатление, сложившееся от них, могли иногда обернуться против тех, кто их выстраивал. Вот, например, как было с братьями Гусельниковыми. Афанасий Гусельников, брат вышеупомянутого Василия, поддерживал тесные связи с якутским воеводой П. П. Головиным, и это дорого ему обошлось. В июле 1645 года посадские люди и другие жители Якутска взбунтовались против Головина. Афанасий Гусельников тогда еще не был гостем (он получит этот статус в 1658 году), но его брат был, и он сам двигался в этом же направлении. Тесные связи Афанасия с местным «боссом» привели к тому, что на него обратился гнев толпы. Во время бунта заключенные, сидевшие за решеткой, закричали: «Чево де стоять, пойдем де на двор к воеводе и поемлем людей ево, и побьем, и торговых де людей Афонасья Федотова и иных торговых людей, которые ходят к воеводе к Петру Головину на двор, побьем же, а буде де досмерти не убить, ино де ноги да руки обломаем людям ево и торговым людям и за приставы пометать»745.

Отметим, что провести время в доме воеводы – это потратить больше времени, чем вручить конверт с анонимной взяткой; поддержание дружеских хозяйственных отношений, или, можно сказать, отношений доверительности и покровительства, включало в себя нечто большее, чем просто вручение денег в обмен на защиту746. На далекой окраине, где сети родства работали слабее из‐за дальних расстояний, покровительство играло еще более важную роль747. Насколько нам известно, в том случае люди Афанасия Федотова достаточно хорошо выдержали бурю, подобно тому как его брат Василий по прозвищу Скорая Запись пережил аналогичные угрозы во время московских бунтов 1648 года, когда имя новоиспеченного гостя вызывало всеобщую ненависть наряду с именами купцов Василия Шорина и В. И. Юрьева, которые тоже, в глазах толпы, заслуживали быть убитыми. Но в 1650 году у Гусельниковых в Якутске украли товары, что может указывать на более мягкое проявление подобного же недовольства748. Очевидно, что действия, облегчившие успех Гусельниковых, одновременно с тем нажили им врагов.

Расчет тех случаев, когда подарки и взятки не окупались, затруднителен в силу непрозрачности темы и вряд ли может быть выражен в цифрах. В бюрократии раннего Нового времени сосуществовали формальные и неформальные процедуры и этосы749. Безусловно, были границы, дойдя до которых люди меняли стратегию, шла ли речь о местном жителе, который решал подать жалобу, или о представителе купеческой элиты, который, вместо того чтобы обхаживать воеводу, решал идти на конфронтацию с ним и разоблачение его при помощи государства. Тактика конфронтации не была чем-то редким. Часто обнаруживаются индивидуальные и коллективные челобитные купцов против злоупотребляющих своим положением чиновников750. Шестая глава подробно описывает борьбу Остафия Филатьева против злоупотреблений, в ходе которой ему пришлось противостоять печально известному М. П. Гагарину. Наша задача состоит не в том, чтобы сетовать на злоупотребления или подсчитывать их, но в том, чтобы понять или хотя бы заметить то, что стояло за этими проявлениями. Целая инфраструктура нелегальной системы теневых сборов не возникает вдруг сама по себе. Хотя вымогательство взяток, безусловно, опирается на принуждение, для его развития необходима и определенная степень покладистости тех, кто эти взятки дает. Вероятно, решение выступить с обвинением принималось после того, как что-то нарушало поддержание дружественных экономических связей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

30 декабря 1699 года русский сын боярский и служилый татарин выехали из Тобольска с ясаком и направились в Москву751. Тацимко Ятипов, тобольский бухарец, везший корень ревеня, тоже отправился в Москву. Они планировали встретиться в Верхотурье и продолжить путь вместе. В соответствии с действующими правилами, применявшимися как к служилым людям, так и к частным лицам, все они прошли проверку в Верхотурье. Проверяя товары Ятипова, таможенный голова Василий Шишелов обнаружил контрабанду: 228 соболиных хвостов, вшитых в подушки. Находка Шишелова показывает нам, что было нужно для обнаружения контрабанды: Шишелов сам был купцом и много лет провел по другую сторону баррикад, ведя собственную сибирскую торговлю через таможни752. Во время допроса Ятипов признал свою вину. Он объяснил, что купил соболиные хвосты по частям в различных городках вокруг Тобольска. Он утверждал, что не имел намерения заниматься контрабандой; он проехал через Тюмень и Туринск, не задекларировав соболиные хвосты, потому что «им бухарцом и всяких чинов людем досмотру некогда небывает»753. Однако, доехав до Тобольска, Ятипов, столкнувшись с отсутствием бдительности, решил попробовать вывезти хвосты из Сибири, не уведомляя о них власти, – таким образом, он имплицитно возложил вину на недостаточно строгую систему контроля за исполнением законов754. К сожалению, сохранившиеся данные не открывают, каковы были последствия этого нарушения для Ятипова и существовал ли сговор между ним и его попутчиками.

То, что можно назвать коррупцией, в России было неисчислимо в своих проявлениях. Похоже, что в долгосрочной перспективе московская минималистская версия государства внесла свой вклад в развитие учреждений и системы, в которой зазор между намерениями и средствами, причитающимися выплатами и наградами все в большей степени заполнялся культурой, терпимо относившейся к альтернативным методам, сделкам и вознаграждениям, культурой, на этих альтернативных проявлениях основанной755. Концепты коррупции или конфликта интересов, разумеется, существовали, но не всегда были ясно очерчены. Как уже упоминалось, из‐за традиций «кормления» сложнее было провести границу между этичным и неэтичным поведением756. Эта система, в рамках которой московские чиновники получали вознаграждение напрямую от подотчетного им населения, сосуществовала с налоговой системой на протяжении всего XVII века757. Размытость существовавших правил усугублялась затянувшимся переходом от вотчинного государства к налоговому, которое более систематически и эффективно извлекает доход из своего населения для военных целей758. Новое время хлынуло в Россию, но не лишило ее преобладания культуры неформальных связей. В Сибири, как и повсюду, понятия «собственных нужд» и «лучшего» допускали самые различные толкования759. Позаботившись об интересах царя, можно было начать заботиться о своих760. Подобные модели поведения не вызывали протеста, но оставались неопределенными и трудноизмеримыми, и власти всячески пытались установить нормы, которые мы чаще всего наблюдаем в те моменты, когда они нарушались. Эти границы были вполне осмысленными для людей того времени, хотя и не все придерживались их как Священного Писания, а наблюдателей из будущего они приводят в замешательство.

Можно также задуматься о допущениях, которые мы привносим в вопрос коррупции в российской