Кто боится гендера? - Джудит Батлер Страница 6

ли она мою работу, и она ответила: "Нет! Я бы никогда не стала читать такую книгу!" В этот момент я понял, что для нее чтение книги о гендере было бы торговлей с дьяволом. Ее мнение перекликается с требованием убрать книги о гендере из класса и страхом, что те, кто читает такие книги, заражены ими или подвергаются идеологической инкультурации, хотя те, кто стремится ограничить эти книги, обычно никогда их не читали.

Противники гендера изображают защитников гендера догматиками или настаивают на том, чтобы мы критиковали их авторитет, но никогда не критиковали наши собственные убеждения. И все же гендерные исследования - это разнообразная область, отмеченная внутренними дебатами, несколькими методологиями и отсутствием единой системы. Неявная логика здесь выглядит так: если мои оппоненты читают так, как читаю я, а чтение - это подчинение авторитету текста или набора текстов, считающихся едиными в своем послании и авторитетными, то гендерные критики подобны своим консервативным христианским критикам, за исключением того, что каждый из них подчиняется другой догме. Из этого следует, что гендерные критики воображают, будто их оппоненты читают гендерную теорию так же, как они сами читают Библию, или слепо принимают на веру высказывания предпочитаемых ими авторитетов. В их возбужденном воображении гендерная теория опирается на ошибочные тексты, авторами которых являются ложные, часто нематериальные авторитеты, обладающие властью, конкурирующей и параллельной библейскому авторитету, и заставляющие подчиняться своим утверждениям в том же духе.

Очевидно, гендер трактуется как "идеология", потому что те, кто читает книги о гендере, якобы подчиняются их догмам и не мыслят независимо и критически. Противодействие включению книг о гендере в школы и университеты, новые попытки исключить из учебных программ подобные темы основаны на определенном недоверии к чтению и его способности открывать разум для новых возможностей. С одной стороны, разум не должен быть открыт для переосмысления того, как сексуальность или гендер социально организованы, или как мы относимся к людям в целом. В этом отношении разум, очевидно, должен оставаться закрытым. С другой стороны, разум должен быть свободен от идеологов, которые, очевидно, будут заниматься вербовкой, гнусными формами соблазнения или даже промыванием мозгов. Неважно, что в аудиториях, где преподается гендер, ведутся горячие споры, что конфликтуют различные школы, методы и теории, что многие исследователи гендера черпают эклектику из разных интеллектуальных наследий, сформулированных на разных языках. Говорят, что гендер - это "идеология", единый и ложный способ познания, который завладел умами тех, кто действует в его рамках, или даже тех, кто на мгновение столкнулся с его принципами. Однако утверждение, что гендер - это идеология, отражает само явление, которое оно осуждает, поскольку "гендер" становится не только монолитом, но и обладает огромной силой - идеологическим ходом par excellence. Этот блуждающий монолит понимается по-разному: он захватывает разум, обладает соблазнительной силой, индоктринирует или обращает в свою веру тех, кто попадает под его власть, врывается в границы, разрушает само человеческое состояние. Является ли это описанием гендерных исследований или зеркальным отражением одной из форм религиозной ортодоксии, которая спроецировала свои собственные операции на гендер, рассматривая его как конкурирующую ортодоксию?

Почти невозможно преодолеть этот эпистемический разрыв с помощью веских аргументов из-за страха, что чтение внесет путаницу в сознание читателя или приведет его в прямой контакт с дьяволом. Действительно, некоторые противники "гендера" не читают книг по гендерным или феминистским исследованиям, queer или trans studies, queer of color critique, Black feminism или любой версии расовой теории. Они скептически относятся к академии, опасаясь, что интеллектуальные дебаты могут запутать их в ценностях, которых они придерживаются. Однако их отказ заботиться о последовательности, основывать свою критику на прочтении текста, их манера выхватывать фразы и превращать их в громоотводы - все это, в конечном счете, отказ от критического мышления, под которым я подразумеваю, по крайней мере, использование свободы мысли, чтобы перевернуть вопрос и изучить его предпосылки, границы и возможности. Когда эта свобода отрицается, отрицается и тот важнейший вклад, который университет и критическое мышление вносят в общественные дебаты, где рассмотрение различных аспектов сложного вопроса имеет решающее значение для получения знаний. Таким образом, "гендерная критика" - это неправильное название, используемое некоторыми феминистками, которые заключают неявные или явные союзы с правой оппозицией по отношению к гендеру. Их взгляды вызывают серьезные возражения не только потому, что они сводят "гендер" к одной карикатурной версии сложной реальности, но и потому, что они неправильно понимают, что подразумевает "критическая" позиция. Критика занимается проблемами и текстами, которые имеют для нас значение, чтобы понять, как и почему они работают, чтобы позволить им жить в мысли и практике в новых констелляциях, чтобы подвергнуть сомнению то, что мы считали само собой разумеющимся, как фиксированные предпосылки реальности, чтобы утвердить динамичный и живой смысл нашего мира. К сожалению, попытки исключить гендерные исследования из учебных программ представляют "гендер" не как "полезную категорию анализа", в понимании Джоан В. Скотт, а как фантом разрушительной силы, который необходимо устранить.

Споры о том, как думать о гендере, скорее определяют текущий дискурс о гендере в широком спектре академических и политических областей, чем какую-либо одну теорию. Эти споры заставляют как исследователей, так и общественность более чутко реагировать на все более сложные социальные реалии. Отказ от гендера, к сожалению, означает отказ от столкновения с этой сложностью, отказ, другими словами, от того, чтобы позволить своему мышлению трансформироваться под влиянием сложности, которую мы находим в современной жизни по всему миру.

И все же монолит гендера, очевидно огромный по своим размерам и силе, сохраняется среди тех, кто использует его призрачную страшность для сплочения масс в поддержку более сильной государственной власти. Вряд ли имеет значение, что движение против гендерной идеологии нацелено на версию гендера, которой не придерживается ни один гендерный теоретик. Этот отказ гендерных критиков читать тексты, против которых они выступают, - или учиться тому, как лучше их читать, - имеет смысл, только если считать чтение некритическим занятием. Если же они отстаивают некритическое прочтение или восприятие текстов, которые они считают авторитетными, то они скорее иллюстрируют то, что правильно называть идеологической или догматической позицией, то есть той, которая отвергает вопросы, вызовы и дух открытого исследования. Такая позиция является частью более широкой антиинтеллектуальной тенденции, характеризующейся враждебностью ко всем формам критического мышления.

Такое же отношение широко распространено в публичной оппозиции к "критической расовой теории". На лекции в Клэрмонтском институте в Калифорнии, консервативном аналитическом центре, Кристофер Руфо выступил против КРТ, но когда его спросили, может ли он объяснить, что такое КРТ, он замялся и отказался, сказав: "Мне наплевать на