Кто боится гендера? - Джудит Батлер Страница 61

и антинаучная тенденция к отрицанию биологического секса даже в науке. В высоко оцененных научных изданиях появляются статьи, подрывающие наблюдаемую реальность биологического пола. Например, в статье в журнале Scientific American в 2018 году утверждалось: "Биологи теперь считают, что существует более широкий спектр, чем просто бинарные женские и мужские особи". В 2018 году редакционная статья в журнале Nature гласила: "Исследовательское и медицинское сообщество теперь считает пол более сложным, чем мужской и женский". Приводятся аргументы, что, поскольку существуют редкие состояния развития, связанные с аномальными сочетаниями хромосом или приводящие к неоднозначным половым признакам, категории мужского и женского существуют в "спектре" или являются просто "социальными конструктами". Такие попытки представить пол как социальную конструкцию вредят научному дискурсу и исследованиям, а также способности обсуждать социальные последствия реальности пола.

Если наука, на которую ссылается Sex Matters, вредит научным исследованиям, то ее члены должны быть в состоянии продемонстрировать, почему, отличая хорошую науку от плохой. Вместо этого на месте хороших аргументов, сформулированных на основе доказательств, - лишь надутые утверждения. Кроме того, похоже, существует путаница в вопросе о том, является ли вред, наносимый научным исследованиям, тем же самым, что и вред, наносимый возможности обсуждать "социальные последствия реальности секса". Я полагаю, что термины, с помощью которых эта реальность описывается и познается, как раз и являются теми вопросами, которые следует обсуждать. Но если секс должен определяться в соответствии с системой классификации, которая служит конкретным социальным и политическим целям, преследуемым транс-исключительной группой феминисток, то как мы можем судить об их утверждениях? Именно они подчиняют научные исследования своей социальной программе, понимаемой как исключающая и дискриминационная.

Странно, но сайт Sex Matters ссылается на авторитетные научные журналы, чтобы обвинить их в публикации рецензируемых работ, которые ставят под сомнение ранее принятые способы определения биологического пола. Авторы этого сайта борются с наукой во имя науки, но какова их наука? Они не опираются на таких феминисток, как Энн Фаусто-Стерлинг, Синтия Краус, Хелен Лонгино и многих других, которые давно выступают против социальных предрассудков, лежащих в основе исследований по определению пола. На их сайте не предлагается контрдоказательств для опровержения научных публикаций, которые, к сожалению для них, усложняют вопросы пола больше, чем им хотелось бы. Почему эта феминистская группа не интересуется всеми формами гендерной дискриминации, включая ту, от которой страдают гендерно неконформные, небинарные, транс и интерсексуальные люди? По сути, отказываясь от подобных альянсов, они хотят ограничиться только теми формами "науки", которые они не документируют на своем сайте, теми, которые подтверждают их позицию в ущерб объективности.

Утверждение, что секс как "социальная конструкция" не учитывает материальную реальность, упускает из виду то, что Кэтрин Клун-Тейлор назвала "материальной конструкцией", которая работает в тандеме с первой. И поскольку некоторые транс-исключающие феминистки хотят привести доводы в пользу "материальных девушек", им не мешало бы разобраться в превратностях материализма, в истории, на основе которой он возник, и в том, как он на самом деле работает. Феминисткам нет смысла возвращаться к идее биологических фактов или генетических факторов, не видя, как такие понятия взаимодействуют с различными видами социальных миров, чтобы быть активированными. На самом деле, именно наука говорит нам о том, что пора преодолеть аргумент "природа/воспитание", в то самое время, когда транс-исключающие феминистки просят науку настаивать на этом различии.

Если транс-исключающие феминистки считают, что отделить природу от воспитания - это задача, необходимая для того, чтобы отделить материальность пола от якобы фиктивных "конструктов", они воображают, что к биологическому можно подходить отдельно от интерактивных отношений, которые активизируют его потенциалы. В процессе формирования и жизни человеческого существа действуют сложные исторические и интерактивные отношения между несколькими областями, которые теперь включают в себя физиологию, анатомию, социальные и интимные процессы формирования, психологическое формирование и выносливость, а также социальные и политические формы признания и поддержки.

Человеческий младенец рождается в состоянии зависимости, которое с самого начала делает его жизненные процессы социальными. Первичная зависимость - это одновременно социальная, биологическая и психическая реальность. Тот факт, что живые человеческие существа, как и большинство других, являются социальными, свидетельствует об этой постоянной зависимости и даже взаимозависимости. В зависимости от того, кто и что поддерживает жизнь младенца, он будет дышать, есть, спать и двигаться. Без базовой поддержки организм не может выжить, поэтому, когда мы говорим об "органическом" характере младенца или ребенка, мы уже говорим о социальной организации потребностей или, как это часто бывает, о дезорганизации или неработающей инфраструктуре ухода, которая подвергает младенцев опасности, что фиксируется в костях, сердце, легких. То, как эта организация базового ухода работала или не работала, запечатлевается в них не только в младенчестве, но и на протяжении всей их жизни как инкорпорированный материал, подразумевая органическое измерение времени жизни как в социальных, так и в психических структурах.

Но все это лишь подготавливает почву для еще более мощного рассказа о том, как гендер может обеспечить подход к материальности тела и даже самого секса. Нам нужно будет понять, что означает "материальная конструкция" и как наследие рабства и колониальной власти - и их токсичные фантазмы - стали основой того, что называется материальностью секса.

 

Глава 9. Расовое и колониальное наследие гендерного диморфизма

И правые, и транс-исключающие феминистки считают, что знают, что такое секс, и настаивают на том, что он бинарен и заложен в природе. Эти взгляды, которые впоследствии поддерживают психосоциальную фантазию, представляющую опасность для "гендера", были эффективно оспорены, иногда косвенно, с помощью новых феминистских, квир и транс-исследований, которые учитывают расовую и колониальную историю, показывая, как были созданы полы. Диморфный идеализм гендера был связан с колониальной властью, а также с рабством и имеет долгую и жестокую историю. Поэтому, когда мы спрашиваем, когда и как гендер был насильственно навязан, мы должны спросить об исторических и социальных условиях его возникновения. Это лишь одна из причин, почему при рассмотрении гендера нельзя рассматривать эту идею как нечто отдельное от формирующего колониального наследия и его сохраняющихся структур, истории рабства и античерного расизма, истории иммиграции, диаспоры и империализма. Колониальная история идеализированного гендерного диморфизма показывает, как колониальные власти навязывали черным и коричневым телам гендерные нормы, которые натурализовали и идеализировали гетеронормативные белые и (в основном) европейские нормы.

Гендерная бинарность - это не просто "эффект" этих форм власти; бинарность создается как обязательная и идеальная с помощью материальных и социальных сил, которые действуют вместе. Модель интеракционизма позволяет нам понять, как работает эта колониальная история и что мы имеем в виду, когда настаиваем на материальности полового тела.

 

Хотя Ватикан утверждает, что гендер - это колониальное навязывание и что он отрицает специфику