О дивный тленный мир - Хейли Кэмпбелл Страница 69

«Может показаться, что я из тех, кто не может посмотреть смерти в глаза, что я вынужден рисовать в воображении какой-то выход, — говорит мне бесплотный голос из колонок. — Но я парамедик, я видел случаи, когда человек распорядился его не реанимировать, а родные кричат на нас, требуют что-то сделать, вернуть его к мучительным страданиям, к которым он не хотел возвращаться. Вот это высшая степень отрицания смерти. Смерть надо понять».

Мозг, в котором вызревал план возвращения трупов к жизни, продолжает пребывать в черепе Роберта Эттингера у дна изолированного резервуара. Тела вешают вверх ногами для того, чтобы в случае утечки жидкости не разморозилось самое важное: может быть, люди в будущем сумеют отрастить палец на ноге, но вряд ли это получится сделать с мозгом — чертежом всей личности.

По соседству от здания, где находится Эттингер, расположен магазин систем безопасности для дверей, головной офис компании по освещению, автомастерская и сервис индукционных нагревателей. Все это окружено аккуратно подстриженными газонами и редкими печальными зимними деревьями. На выделенной парковке стоит грузовик с рекламной надписью на борту: «АРЕНДА ДЛЯ ОТЛИЧНОЙ ВЕЧЕРИНКИ! У НАС ЕСТЬ ВСЕ, ЧТО ВАМ НУЖНО!» Чтобы попасть в Институт крионики, надо сначала добраться до этой улочки, а потом пройти по знаку в тупик мимо этого грузовика для вечеринок.

Я прибываю в десять утра. Лежит снег. Клинт проезжает над люком, из которого идет пар, и высаживает меня у здания, далекого от грядущей космической эры даже по меркам Детройта. Когда мы въезжаем на парковку, из-за стеклянной двери нам машет рукой в варежке мужчина. На нем большой пуховик, такие носят на Среднем Западе.

Раньше институт был расположен ближе к центру города, но потом свободное место кончилось, и он переехал сюда. Следующий переезд не планируется: все останется здесь, и с увеличением числа клиентов проще будет приобрести окружающие здания. Замороженные мертвецы постепенно захватят компанию по освещению и офис домашних систем безопасности, выдавят с парковки грузовик с рекламой. Это здание почти заполнено, но буквально в двух дверях от него уже выкуплено следующее, где разместятся будущие крионавты.

Экскурсию по учреждению будет проводить для меня двадцатисемилетняя Хиллари в пурпурной худи, джинсах и уггах. Здесь холодно, но не очень. Возникает впечатление, что они не слишком задумываются о тепле. Деннис работает в основном удаленно, но уверяет, что я в хороших руках: именно здесь трое сотрудников занимаются сохранением трупов на практике. Мужчина в варежках — Майк, отец Хиллари. Он устроился сюда благодаря ей и занимается разнообразным техническим обслуживанием. Еще есть Энди, бритоголовый парень в очках и зеленом свитшоте. Он быстро жмет мне руку и возвращается к работе в офисе в передней части здания с окном, выходящим на аккуратную лужайку. Раньше Энди работал один, но сейчас большинство повседневных задач — регистрация новых пациентов, ведение базы данных членов и так далее — выполняют то Хиллари, то он.

У Хиллари каштановые волосы до плеч и изящное лицо. Несмотря на миниатюрное телосложение, именно она последние три года непосредственно занимается приемкой и хранением трупов. Я оставляю сумку в офисе и иду за ней в помещение, чем-то напоминающее комнату для бальзамирования, которую я видела в Лондоне, только более пустую и опрятную. Хиллари — профессиональный бальзамировщик и выполняет здесь «перфузии», прежде чем подвесить тело в емкость. (Перфузия — это не специфический для крионики термин. Так называют просто наполнение сосудов и других естественных каналов в органах и тканях кровью или ее заменителем. Так вводят в организм препараты при химиотерапии, так проводят бальзамирование. О последнем здесь не говорят, потому что вводимое вещество совершенно другое.) В центре стоит белый фарфоровый стол с выступом по краям, чтобы жидкость не стекала на пол, вокруг — достаточно места, чтобы перемещать трупы и тележки, и бесконечные шкафы с аккуратно сложенными расходными материалами. Хиллари идет в угол и кладет руку на край брезентовой ванны на тележке, в которой лежит манекен для сердечно-легочной реанимации, имитирующий верхнюю часть тела. Она объясняет, что таким образом стабилизируют и перевозят в институт недавно умерших: тело погружают в портативную ванну со льдом, поддерживая кровообращение и дыхание с помощью аппарата сердечно-легочной реанимации. Пока организм находится в ледяной воде, машина гонит кровь, чтобы он охлаждался еще быстрее: холод распределяет сердце, этот естественный насос. Они называют аппарат «Топотун», как зайца из «Бэмби». Он похож на вантуз, подвешенный над человеческой грудью. «Еще у нас есть маска, через которую подают кислород для насыщения крови, — говорит она, показывая на лицо манекена. — Мы стараемся, чтобы выжило как можно больше клеток».

Если человек умирает в Америке, для проведения перфузии его надо доставить в Институт крионики не позже чем через трое суток — после этого шансы на «качественную» процедуру падают. Многим пациентам, по данным сайта, где публично сообщают о состоянии всех тел, ее вообще не проводили. Чтобы шанс успеть вовремя был максимальным, компания Suspended Animation за вознаграждение от 60 до 102 тысяч долларов, в зависимости от набора услуг, может приехать и подождать у смертного одра. Нельзя терять ни минуты. Чем больше времени пройдет между смертью и погружением в лед, тем больше проблем возникнет на следующих этапах, потому что распад организма неизбежно уменьшает способность сосудистой системы распределять раствор. Как только врач констатировал смерть, человека кладут в такую ванну, включают насос и везут сюда. Тот, кто заплатил меньше 10 тысяч долларов, пропускает эту часть процедуры и полагается исключительно на местное ритуальное агентство, которое должно доставить труп в руки Хиллари.

Если человек умер в Великобритании, ему проведут перфузию бальзамировщики, прошедшие подготовку в Институте крионики, а потом он будет отправлен на хранение в США. (Кевин Синклер из бальзамировочного зала в Лондоне — один из таких специалистов. Он говорил, что мысль о том, что через несколько сотен лет эти люди встанут и будут ходить снова, поражает его. Когда я спросила, верит ли он сам в такую возможность, он только поднял брови и сказал: «Без комментариев».) Институт может по заказу заморозить и домашних животных: собак, кошек, птиц, игуан и прочих существ, которых человек решил забрать с собой в будущее. Перфузия у них в целом проходит лучше, потому что неподалеку на той же улице работает ветеринарный хирург. Их привозят сразу после усыпления, еще тепленькими, пока кровь не успела застояться и свернуться. Именно по этой причине и Хиллари, и Деннис считают, что человеческую эвтаназию нужно легализовать, хотя публично Институт крионики не вступает в эту дискуссию и на данный момент не