Фемида его любви - Ингрид Ельская Страница 17

— Завтра утром ранний подъем. Советую выспаться, — Алекс увалился на свою половину кровати и закинул руки за голову.

— Ты отвезешь меня домой?

— Отвезу. Только не думай бежать. Под окнами и за дверями дежурит охрана, а я уже не смогу тебе помочь, если ты во что-то вляпаешься.

Уточнять, почему не сможет, не пришлось. Договорив, он засопел.

Привстав, я увидела на прикроватной тумбы какую-то ампулу и подошла ближе. Судя по надписи, он вколол себе обезболивающее.

— Да и не планировала я от тебя убегать, — пожала плечами и разместилась рядом, положив голову на мужское плечо. — Только с тобой я чувствую себя в безопасности, больше бегать я не буду.

14

Прыгнуть в объятья доброго бога снов — Морфея, у меня не вышло. Алекс не дал. Провалившись в безмятежность, он стонал во сне, ворочался, а потом у него начался жар. Около часа я потратила на перебежки от раковины к кровати, делая ему компрессы из мокрого полотенца, но толка от моих манипуляций не было. Я стала паниковать, что занесла в рану инфекцию и началось заражение. Будучи не сильной в медицине я жутко испугалась. Разбудить Алекса не получалось, поэтому я побежала просить о помощи.

Выскочила в рваной футболке, врезавшись на выходе из комнаты в Молчуна.

— Там Алекс… Он.. Он…

Заметив, как меняется выражение лица у парня, быстро закончила мысль, пока он не подумал, что я пришила его товарища в койке:

— У него жар и он не просыпается.

Молчун зашел в комнату, потрогал лоб Алексу, ненадолго вышел, после чего вернулся с чемоданчиком. Вот кому все ни по чем. Видимо он в школе посещал курсы оказания первой помощи или имел медицинское образование, раз вел себя так уверено. Не то, что я… сыкуха.

— Он пил самогон и вколол себе обезболивающее, — сказала, наблюдая за тем, как Молчун набирал в шприц лекарство.

Услышав меня, парень покосился на Алекса, затем убрал ампулу и достал новый шприц с другим лекарством.

Беспокойство за Алекса забирало меня в свои сети. Я могла бы промолчать и не предупреждать про алкоголь, присутствие анальгетика в крови. Кто мне такой этот уголовник, сбежавший из тюрьмы, чтобы я пеклась о его здоровье? Не за сладкий оргазм же отплачивала состраданием, и не за горячие поцелуи… И сама ответа не знала, но в душе кололо за него.

После укола Алекс перестал стонать и задышал ровно. Поблагодарила Молчуна я под аккомпанемент громкого урчания желудка, который в который раз за сегодня напомнил, что вообще-то тоже нуждался во внимании.

Парень покосился на меня, я стыдливо отвела глаза. Да, не ела весь день. Хорошо хоть в голодные обмороки не падала, хотя у меня и крошки хлебной во рту не было с утра. К Егору я тоже на голодный желудок поехала, о чем теперь жалела. Сейчас я была готова слопать бизона в одного. Целиком и косточки обмусолить. Каждый хрящик погрызть…

Молчун прочитал в моих глазах мечты о святом мясе, прошёл к выходу и в дверях кивнул мне, приглашая за собой. Я подошла к нему, поначалу подумав, что он мне что-то сказать хочет, а потом вспомнила, что парень не мог говорить. Он кивками звал меня за собой.

— Куда ты меня зовешь? Мне нельзя выходить из комнаты, — замотала я головой, испуганно оглядываясь на Алекса.

Я напоминала дрессированную собаку, которой было запрещено покидать пределы вверенного участка. Даже при открытой двери нельзя пресекать черту. Хозяин не разрешал.

Молчун взял с журнального столика листок и быстро стал писать

«Пойдем со мной на кухню. Поешь и вернёшься. Он не проснётся до утра».

— Алекс запретил мне.

«Со мной можно».

Я растерянно затопталась на месте. Есть хотелось ужасно, но я боялась отдаляться от Шурика. Мало ли что на уме у этого Молчуна. А вдруг он сейчас меня оттащит к тем сумасшедшим уркам и они продолжат начатое, а потом скажут, будто я сбежала.

Нет, так рисковать нельзя. Но кушать хотелось больше, чем слушаться Алекса, который, возможно, не проснется до утра...

Я сдалась. Плюнула на запреты и решила, по-быстрому перекусить и вернуться обратно.

Молчун проводил меня до кухни на первом этаже. Пока я разглядывала большое помещение с фиолетовым гарнитуром и залипала на кучу разной техники, парнишка по-хозяйски открыл холодильник и стал рассматривать его богатства. Так и хотелось шикнуть на него со словами: «гони все, что там есть, что ты там копаешься?!», но воспитание мне не позволило. Пришлось молча ждать, пока кормилец решит, что такая, как я, соблаговолю отведать. От шашлыка-то я отказалась. Мне даже стало интересно что он предложит.

Парнишка сделал выбор в пользу бутербродов с горбушей, маслом и сыром. Рядом поставил чай. Зеленый.

Неплохо-неплохо. Я бы, конечно, бизона слопала, а не три тонких бутерброда, но и так сойдёт. Проглотила угощение почти не жуя и жадно припала к горячей кружке, второпях обожгла язык и отставила чай в сторону. Молчун наблюдал за мной с легкой улыбкой. А он милый. Даже шрам сейчас мне не казался таким ужасающим, как в прошлый раз. У парня были добрые глаза. Красивого орехового цвета с искрой озорства, которая едва можно было заметить за его вечной напряженностью в лице. Интересно, как он оказался среди этих людей? Какая у него роль?

— Я допью чай в комнате, — опомнилась и вскочила из-за стола, боясь, что меня кто-то увидит, или Алекс проснется.

Молчун встать не успел, когда в комнату зашли двое мужчин средних лет. Скорее всего они были братьями, потому что были очень похожи: оба светловолосые, голубоглазые, невысокие.

— О, какая красота с босыми ножками! Глянь, Тим! — цокнул один, пугая меня похотливым взглядом.

— Красота-красота, но не по твою честь, — предупредил его Тим. — Это девица Вестника. Не советую к ней приближаться. Даже не смотри на нее. Тоха уже попробовал.

— Она с Вестником? — удивился первый и с любопытством стал меня рассматривать. Похоть испарилась, как только на мне появилось невидимое клеймо Вестника.

В ответ