Эрик Удденберг - Отцеубийство Страница 2

Девушка. Вовсе нет.

Мама. Я хочу спросить тебя кое о чем.

Девушка. Да?

Мама. Ты чувствуешь во мне соперницу? Можешь не отвечать. Я просто хотела сказать, что если вдруг чувствуешь, то очень зря. Я совсем не хочу с тобой соперничать. Ты наверно знаешь, или вы еще не проходили, что матери часто соперничают с невестками? Это может развить в тебе такие комплексы, что потом всю жизнь не сможешь от них избавиться. Я бы не хотела, чтоб мы с тобой соперничали. Так что, как только почувствуешь во мне соперницу, сразу скажи об этом. Обещай.

Девушка. Да-а…

Мама. Ну хорошо.

Папа (Входя). А вот и соус!

Мама. О!

Папа. Соус готов! А вот и наш сын! (Сын стоит в дверях). Я ставлю соус сюда, чтобы не остыл.

Входит Сын. Родители наблюдают, как происходит встреча молодых. Девушка шепчет что-то на ухо Сыну, тот начинает хихикать.

Папа. Слышали? Он хихикает!

Мама. Хихикает?

Папа. Да. Хихикает. Она ему что-то такое сказала.

Психотерапевт. Как-то нехорошо… Как-то он нехорошо хихикал.

Мама. Думаете, с ним что-то не в порядке?

Психотерапевт. Не знаю. Но хихикал он нехорошо.

Папа (Обращаясь к Сыну и Девушке). Вам весело?

Девушка. Мы не виделись несколько дней.

На протяжении всей пьесы Психотерапевт то исчезает, то снова возникает на сцене. Иногда он появляется в образе лакея, но чаще он — Гений Психологии. Все члены семьи, особенно родители, время от времени поглядывают на него, чтоб получить его одобрение, даже в таких вопросах, как когда и как взять бокал или чашку кофе.

Папа (Неожиданно). Нет, вы подумайте! Мы все здесь психологи! Или будущие психологи. Все до одного! Сразу как-то увереннее себя чувствуешь.

Мама (Показывает дом). Знаешь, нас все время тянет сюда вернуться. Как улитку все время тянет забраться в свой домик.

Папа (Маме). Тебя тоже?

Сын (Указывает на портреты на стенах). Мой прадед. Моя прабабка. Крестьяне. Но богатые. Самые богатые в округе были.

Мама. Здесь ничего не изменилось за полвека. Каждый ящик полон старых писем и открыток, прямо хоть архив заводи.

Девушка. Очень здорово.

Мама. Даже коврики на своих местах. И все кресла как стояли, так и стоят, и фотографии на столе.

Сын. Сюда не садись, это папино место.

Девушка. Ой, извините.

Папа. Да ничего. Просто по традиции этот стул занимает старший из присутствующих мужчин.

Мама. Ну что, садимся за стол?

Папа. Подождем, может, пока будет готово жаркое… (Обращаясь к Девушке). Ты же ешь мясо?

Девушка. Да.

Папа. Ну вот и хорошо. А то последнее время молодые девушки редко едят мясо.

Мама. Хочешь Кампари, Йон? Мы уже выпили. (Сын берет стакан).

Папа. И я совсем не понимаю, почему. Своего рода стремление к чистоте. Протест против технократии в обществе.

Мама (Сыну). Ну как ты? У тебя все в порядке? (Сыну кажется, что вопрос звучит нелепо, и он не отвечает).

Папа (О вегетарианстве). Я в этом вижу только проявление истерии.

Девушка смотрит в окно.

Девушка. Господи, сколько у вас в саду ворон. Надо бы их перестрелять. У вас есть ружье? Или винтовка?

Мама. Нет.

Девушка. Ну ничего. Вообще, знаете, я умею охотиться.

Папа. Да?

Девушка. Папа учил меня. И я довольно неплохо научилась. Раз в год мы обязательно ездили стрелять. Стреляли по тарелочкам.

Мама. Но у нас нет никакого оружия. Только старое салонное ружье. Оно довольно страшное.

Девушка. Может, у соседей можно одолжить…

Сын. Да, у них, кажется, есть.

Девушка. Ну хорошо. (Родителям). Я так и сделаю. Йону тоже понравится.

Папа (Довольно мрачно). Конечно. (Сыну). Ты уже знаешь, у кого из соседей есть оружие?

Сын. Да я просто случайно видел… встретил одного соседа, когда он как раз шел на охоту.

Папа. Вы все должны знать. (Указывает на Сына). Этот человек меня преследует.

Сын. Вовсе нет.

Папа торжественно берет одну из книг Сына по психологии.

Папа. Вы только послушайте! «Тотем и табу»[3]. Зигмунд Фрейд. Одна из ключевых работ Фрейда. Фрейд здесь пишет о религии и о возникновении религий. Der innerste Wunsch jedes Sohn ist seinen Vater zu töten. Так красиво звучит по-немецки, не правда ли? Der innerste Wunsch jedes Sohn ist seinen Vater zu töten. «Каждый сын подсознательно хочет убить своего отца». Это про тебя, Йон! Теперь нам ясно, чего ты хочешь. (Обращаясь к Психотерапевту). Так ведь?

Психотерапевт. Именно.

Папа. Смотри. Меня вам не обмануть. (Указывает на Маму). Он вожделеет собственную мать. Так ведь? (Пауза). Или, может, у тебя уже прошел этот период…

Сын. Прошел.

Папа. В каком-то смысле нас должно успокаивать, что Йон выбрал психологию, правда ведь, Гертруда? (Обращаясь к Девушке). Твои родители тоже, наверное, так думают. Ты же понимаешь, что психолог никогда не сойдет с ума. И это успокаивает. Как с врачом. Врач никогда не заболеет сам. Психолог никогда не сойдет с ума. Уж мы-то с Гертрудой это знаем. Дети психологов часто сходят с ума. По крайней мере, есть такой миф. Но сами психологи — никогда. А если дети психологов стали психологами, то это своего рода гарантия на еще одно поколение вперед. Разве не так? Йон, в сущности, как раз мог бы быть сумасшедшим, если посмотреть со стороны. Если внимательно посмотреть со стороны, что ли.

Мама. Мне так совсем не кажется.

Папа (Девушке). Schizgefühl. Знаешь такое понятие?

Сын. Нет, а ты?

Папа. Schizgefühl. (Психотерапевту). Объясните?

Психотерапевт. Впечатление, которое оставляет человек, предположительно страдающий шизофренией. Или, по крайней мере, находящийся в пограничном состоянии.

Папа. Чаще всего это впечатление оказывается довольно верным. (Пауза). Поэтому очень успокаивает, что Йон выбрал именно такой путь в жизни.

Девушка. Ну да, понимаю.

Папа. Ты совсем не обязана понимать. Совсем не обязана.

Девушка. Ну да.

Папа. Ты не обязана меня всегда понимать.

Девушка. Да.

Папа. Ты обязана понимать саму себя. А не меня. Меня совсем не обязательно понимать.

Сын (Забравшись в студию). Schizgefühl, знаешь такое слово? (Меняет облик, становится экспертом). Вот Ульрика Майнхоф. Я долго изучал феномен Ульрики Майнхоф. Ее судьба меня потрясает. Жизнь как самоубийство, в некотором смысле. (Подходит совсем близко к Девушке). Понимаешь ли, Ульрика Майнхоф объявила войну всему миру, заведомо зная, что проиграет. Понимаешь, о чем я? Она знала все с самого начала. Знала, что погибнет. Знала наверняка. Но не отступилась. И ринулась в бой.

Папа (Девушке) Ты никогда не сможешь меня понять. (Пауза). Что такое мужчина? Мой вопрос звучит так: что такое мужчина? У мужчины есть член. Окей. У мужчины нет груди. Окей. А еще? Как мы видим, у Йона есть еще целый ряд наследственных признаков, которых ты лишена. А у тебя есть масса признаков, которых нет у Йона. Мы с тобой никогда не сможем сойтись. Иначе нам придется оставить себя самих и наши с тобой наследственные признаки. И я не уверен, что это верный путь. Наоборот, вполне вероятно, что это деструктивный путь. Опасный, тупиковый.

Девушка. Да, я в этом уверена.

Папа. Ты так совсем не думаешь.

Девушка. Почему же это? Именно так я и думаю!

Папа. Нет.

Девушка. Думаю.

Папа. Нет.

Девушка. Почему бы мне так не думать?

Папа. Потому что ты охотница.

Девушка. Господи, что за ерунда. Большей глупости в жизни не слышала.

Папа. Точно тебе говорю. Я не охочусь. Я не умею охотиться. Это меня и беспокоит. Тысячи мужчин носятся по лесу, упражняясь в самом мужском занятии, какое только бывает, а в нашей семье охотишься ты, а не я. Меня, таким образом, свергла с трона девчонка, которая больше, чем на двадцать лет моложе меня. И это не очень-то приятно.