Холм - Ригби Рей Страница 2

Мартин и Вальтерс (вместе). Да, сэр.

Старшина. С девушками из кабаре? (Вильямсу.) Можно подумать, что они на что-нибудь способны!.. (Солдатам.) А какие упрямые были, когда попали сюда… (Солдаты молчат.) Ну отвечайте же!

Мартин. Да, сэр.

Старшина. Есть жалобы на кого-нибудь из моих сержантов?

Мартин и Вальтерс (вместе). Нет, сэр.

Старшина. Рад. С вами обращались неплохо. Лучше, чем вы заслуживаете. Теперь у вас и вид и дух не тот. Выучил я вас, а?

Вальтерс. Да, сэр.

Мартин. Могло быть и хуже, сэр.

Старшина. Отвечай «да» или «нет»!

Мартин. Да, сэр.

Старшина. Молодцы, не жалуетесь… А знаете, почему я вас так драил? Чтобы узнать, осталась ли в вас хоть капля достоинства. Хотел, чтобы вы возненавидели меня со всеми моими потрохами. Тогда лишь и получается толк: хотите сделать мне пакость, а в первую очередь наказываете себя, и тогда уж вам достается как следует — и песок и камни, ну и муштра! Через мои руки прошли тысячи таких, как вы, грязных подонков. А когда их выпускали отсюда, они становились вот такими же, похожими на людей и достойными мундира. Вот и вы, пожалуй, можете сойти за королевских гвардейцев, а?.. (Идет к солдатам, проверяет, все ли на них в порядке, затем отходит назад.) Отправляйтесь на пересыльный пункт. И чтобы больше никаких дурацких выходок, понятно?

Вальтерс и Мартин (вместе). Слушаюсь, сэр.

Старшина (кричит). Часовой! Двое на выход!

Голос(за кадром). Слушаюсь, сэр! Старшина. Ну, сейчас вы еще разок пробежите, но на этот раз уже к цели… Напра-во! Бе-гом! Мартин и Вальтерс убегают.

Часовой медленно, очень медленно открывает ворота. Двое заключенных выбегают.

Тюремный двор. Выбегают пятеро других заключенных. Все они потные, грязные, усталые. Четверо в полном походном обмундировании, с вещевыми мешками. Пятый без вещевого мешка, в легкой летней форме. Это Мак Грат — шотландец, лет тридцати, среднего роста, Джордж Стивенс — лет двадцати шести, худой, светловолосый, с лицом неврастеника, Джеко Бокумбо — хорошо сложенный негр с Ямайки, Монти Бартлетт — парень, явный прощелыга, и, наконец, Джо Робертс — человек лет тридцати восьми, единственный среди них без вещевого мешка за плечами.

Сержант. Кру-гом! На месте! (Старшине.) Вновь поступившие, сэр!

Старшина. Погоняй их для начала. Да так, чтоб согрелись как следует!

Сержант. Слушаюсь, сэр. Бе-гом!..

Старшина (Гаррису). У тебя найдется место для пятерых в крыле Б?

Гаррис. Да, сэр.

Старшина. Всех в одну камеру. Мешать старых с новичками не годится. Я им назначу сержанта Вильямса, Гаррис. Пусть поломает себе зубы на них! (Вильямсу.) Я много не требую, сержант. Мне надо, чтобы заключенные быстро выполняли команду, вот и все. А ваше дело следить за этим.

Вильямс. Слушаюсь, сэр.

Старшина. Все мои подчиненные могут рассчитывать на мою помощь. Конечно, есть еще комендант. Но он только подписывает бумажки. Он подписал бы и свой собственный смертный приговор, если бы я принес ему его. А все дела веду здесь я, понятно? Комендант не любит, когда его беспокоят по пустякам. Поэтому обращаться к нему можно только с серьезным делом. (Улыба стоя.) Впрочем, если даже вы задумаете внезапно умереть, сначала вам придется доложить об этом мне…

Комната с затененными окнами.

Только что побрившийся и умывшийся комендант надевает китель, тщательно застегивается, расправляет складки. Затем наливает себе виски в стакан и, морщась, медленно пьет.

Бросив пренебрежительный взгляд на кровать, на которой, запрокинув голову и широко раскрыв рот, спит девушка, он надевает фуражку, берет свою трость и направляется к двери. Но по дороге, вероятно, что-то вспомнив, он возвращается, кладет деньги на столик около кровати и важно выходит.

Тюремный двор.

Стоят пятеро новых заключенных. Перед ними старшина и Вильямс.

Старшина. Принимайте их, сержант!

Вильямс. Слушаюсь, сэр… Вытряхнуть все из мешков!

Вильямс медленно идет вдоль шеренги солдат, высыпающих на песок содержимое своих вещевых мешков. Останавливается, смотрит на Стивенса, который заметно нервничает, затем наклоняется и берет пачку писем.

Вильямс. Любовные письма?

Джордж. Пожалуйста, сэр, отдайте, это от моей жены.

Вильямс. С просьбами обращайтесь к старшине!

Вильямс передает письма старшине и подходит к мешку Джеко. Носком ботинка он роется в вещах и, обнаружив открытки, поднимает их.

Вильямс. Так вот, значит, чем забита твоя дурацкая башка!.. Осквернять тюрьму его величества порнографическими открытками?! Неужели ты думал, что мы позволим тебе развесить их здесь на стенах, пошлое животное?

Вильямс протягивает открытки старшине.

Джеко. Отдайте, сержант!

Вильямс. Обращайся к старшине.

Джеко. Сэр!

Старшина. Молчать!

Вильямс разглядывает вещи Монти, наклоняется, вытаскивает нацистский флаг. Развернув его, показывает старшине. Старшина на это никак не реагирует.

Вильямс (к Монти). Так ты, оказывается, гестаповец?

Монти. Я за него отдал две бутылки пива, сержант.

Вильям с. Да?

Монти. И пару хороших австралийских ботинок.

Старшина. Ну и дурак же ты. Рассказывать мне, офицеру тюрьмы, что украл ботинки у наших союзников!

Монти. Я не крал, сэр. Я выменял их на бутылку джина.

Старшина. Так ты еще занимался махинациями на черном рынке?

Монти. Базар есть базар, сэр. Могу дать подписку, что все так и было. Оставьте мне его.

Старшина. Молчать!

Вильямс просматривает вещевой мешок Мака Грата. Выпрямляется, отходит в сторону. Осмотр окончен.

Старшина. Ну а теперь познакомимся поближе. (Смотрит в список. Маку.) Ты?

Мак. Номер 132, рядовой Мак Грат, сэр.

Джеко. Номер 736, рядовой Бокумбо, сэр.

Джордж. Номер 929, рядовой Стивенс, сэр.

Монти. Номер 824, рядовой Бартлетт, сэр.

Джо. Номер 421, рядовой, танкист Робертс, сэр.

Старшина (долго, внимательно смотрит на Джо). Так. Значит, ты — Робертс. (Указывает пальцем.) Стань вон туда.

Робертс отходит в сторону.

Старшина подходит к Джеко, сует ему в лицо открытки.

Старшина. Ну, что скажешь?

Джеко (улыбается). Это, наверное, Вилли, сэр. Мой друг. Клянусь, это он положил открытки в мой мешок!

Старшина. Подкинул их тебе, да?

Джек о. Это Вилли, сэр. Он всегда подстраивает мне такие штучки.

Старшина. В твоем личном деле записано, что ты украл из сержантской кладовой три бутылки виски. При этом, однако, не указано, что ты был пьян. Странно.

Джеко (смеется). Так уж не повезло, сэр.

Старшина. Не остри! Здесь острю только я. Вот, например, одна из моих острот. Когда ты отбудешь срок и станешь выходить из тюрьмы, у самых ворот тебя арестуют снова за хранение непристойных открыток. Понял? Ну а теперь смейся.

Выдержав паузу, старшина отворачивается и подходит к Монти.

Старшина. Ты украл десять автомобильных покрышек?

Монти. Да, сэр.

Старшина. И что же ты с ними сделал?

Монти. Загнал, сэр.

Старшина. Врагу?

Монти. Что вы, сэр. Каким-то итальянцам.

Старшина. А они кто? Наши друзья? (Монти молчит.) Ты продавал им также оружие?

Монти. Нет, сэр.

Старшина. Продал бы, если бы подвернулся случай. Сколько раз сидел?

Монти. Н-н… девять раз, сэр.