В паутине сладкой лжи - Каролина Шевцова Страница 21

Она легко дошла до кровати, где Барбара девочка и только тогда заметила постороннего.

— А вы тут что делаете? Вам сюда нельзя!

— Я член семьи, — буркнул Андрей и отложил детскую книгу обратно на тумбу.

— Разумеется, и этой семьи тоже, — медсестра цыкнула в сторону Воронцова, который привез в больницу пострадавшую пациентку из России. И не смотря на то, что та пережила аварию, мужчина выглядел сильно хуже.

— Стабильность — не всегда плохо. Иногда стабильность значит куда больше, чем кажется вначале. Барби не становится лучше, но и хуже не становится. Правда она вас не слышит, господин Варонцов. Так что вы зря ей читали книгу.

— Окей. — в голосе Андрея не было эмоций. Глаза цвета крепкого чая и тени под ними добавляли угрюмому лицу еще больше таинственности.

— Госпожа Скобеева вышла из наркоза, но пока еще слишком слаба.

— Окей.

— Сейчас она под наблюдением, посещения запрещены минимум до завтра…

— Окей.

— Идите лучше спать, вы ей явно не поможете… — раздалось уже на выходе из палаты.

Уже закипая от злости Андрей, вложил всю свою ярость в короткое слово: «Окей». Бесцветное, как и все, что окружало Воронцова до тех пор, пока в его жизнь не ворвалась она. Вместе с ней пришли смех, плач, звон колоколов, разговоры до утра, горячий суп, вылитый на итальянские брюки. Все это было так давно, что Андрей стал сомневаться, а было ли…

Дверь захлопнулась, оставив его наедине с маленькой пациенткой.

— Ну что, Барбара… Я снова ее жду. Как и все прошлые разы. Просто… да чтоб тебя…

На самом деле я ждал ее всегда. Начал сразу же после той командировки — неосознанно, но ощутимо. Вздрагивал каждый раз, чувствуя порыв ветра на своем лице, заслышав любой шорох в офисе или дома, ощутив перепад температуры хоть на градус. Один день я помню точно, меня то морозило, то бросало в жар и, наконец, я сдался и вызвал врача.

— Андрюша, это ко мне? Но я ведь не просила, это так неудобно, использовать корпоративную страховку, я же прекрасно могу дойти до больницы сама, — донеслось из гостиной, когда там показался наш семейный доктор.

— Не можешь, Кристина, — раздался голос из соседнего от сестры дивана. Это была моя мать. — Ты слишком слаба, чтобы ездить куда-то. Эти мигрени, они нас когда-нибудь доконают.

— Если тебе плохо, я могу организовать полное обследование в клинике, мама, — процедил я и пропустил Ипполита Марковича к креслу, на котором энергичнейшее стонала сестра.

— Не можешь, милый. Ты же знаешь, что я совершенно другого воспитания человек и никогда, никогда, заметь, не стану пользоваться своим положением. Доктор, и давление еще, в глазах плывет и все двоится.

Ипполит Маркович виновато улыбнулся и, дождавшись моего кивка, направился в сторону мамы.

Уже после обследования, когда очередь дошла до меня, доктор повторил то, что я и без того знал:

— Только если больше отдыхать, в остальном вы совершенно здоровы. Не считая диабета и аллергии, разумеется.

— Но температура…

— Попробуйте нервничать поменьше, Андрей Юрьевич. И думайте о чем-нибудь приятном перед сном.

— О помолвке, например, — на меня накинулась сестра, ничто в ее виде не напоминало о недавней мигрени, — доктор, если брат наконец женится, его недомогания пройдут?

Ипполит Маркович покачал головой.

— Видишь, Андрюша, и врач говорит, что пройдут. А ты все отказываешься знакомить нас со своей невестой.

— У меня нет невесты, — произнес я после того, как закрыл за стариком дверь.

— Ну как же, а та, с работы? Высокая такая, с ровными зубами, породистая.

— Породистая? Крис, ты выбираешь племенную кобылу или мне жену?

— Ой, не придирайся. Приведешь ее сюда, познакомишь с мамой, со мной, с Витенькой, а дальше мы уж сами разберемся.

— Именно поэтому, дорогая сестра, чтобы ни ты, ни твой Витенька не совали нос в мою жизнь, я больше никого не привожу домой. И потом, Тина вряд ли согласится…

— Какая Тина, Адрюш, — сестра капризно надула губки, — я про Леру, ты что?

Ах да, Барбара…совсем забыл, была еще и Лера…

В один из дней после той командировке, не помню когда именно, все они для меня слились воедино, мы застряли в моем кабинете. Я, Макс и Лера сидели за столом и проверяли расчеты за месяц. Цифры не сходились.

— Зато спасибо за Новгород, Андрей. Не знаю, под какой елкой ты ночевал, но эта поездка вышла нашей фирме в ноль рублей. Ни тебе отеля, ни прочих расходов — всегда бы так.

Лера неодобрительно посмотрела на моего друга. Ее бесили его нарочито пошлые шутки.

— Кстати об этом, — я продолжал изучать расчеты, — сделай, пожалуйста, перевод семье Скобеевых. Сумму, которую я бы потратил на отель и добавь туда те самые «прочие расходы».

— И как ты себе это представляешь? Ты же не знаешь ничего, кроме фамилии.

— Ну, ты же у нас всесильный, Максютка, — ухмыльнулась Лера, — удиви нас.

— Пусть курьер принесет наличку, — я написал на бумажке адрес Алевтины. — Просто деньги в конверте, и визитка с моим именем.

Я сделал большой глоток кофе и добавил:

— Не нужно визитки, это лишнее, пусть просто принесут им деньги.

Так было правильнее. Никакого бахвальства, просто благодарность за оказанную мне помощь.

Банк отправил курьера прямиком туда, где я провел самый странный день в моей жизни. Ему открыла женщина лет сорока, взяла деньги и расписалась в получении. И потом… все. Чуда не случилось. Нет, я не передавал никаких записок, не оставлял следов, которые могли бы привести ко мне.

Не знаю, что еще сказать о том периоде. Я много работал, мало спал, время от времени злился, срываясь на Лере днем в офисе и ночью в ее квартире. Кажется, тогда я почти переехал к ней. Приходилось придумывать для семьи новые причины, почему меня нет дома. Виктор, муж сестры, прикрывал меня, рассказывая о новой командировке или очередном завале на работе. Зять единственный, кто знал мою тайну и хранил