Жизнь на кончиках пальцев - 3 - Маруся Новка Страница 36

В шаге за спиной стоял рабочий в непромокаемой куртке и резиновых сапогах до колена:

— Ну что? — посмотрел куда-то мимо лица: — Пора? А то вон люди уже насквозь промокли.

Сергей кивнул, понимая, чего от него хочет этот мужчина.

Вой в толпе кликуш стал невыносимо громким. Казалось, еще немного и полопаются барабанные перепонки.

Комья мокрой земли застучали по отполированному дереву.

Через четверть часа вместо страшной ямы слева от аллеи возвышался холм, заваленный венками и живыми цветами.

Сергей Васильевич Истомин улыбался с портрета, перечеркнутого траурной лентой.

Словно благодарил всех и прощался.

Милочка замерла на заднем сидении такси, зажатая телами девушек, которые словно искали у неё защиты и поддержки. Словно хотели прилепиться навечно. Так, чтобы никто не смог отодрать.

— Как думаешь, Серега не обиделся, что мы не поехали на поминки? — Леночка говорила в пустоту, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Не обиделся, — Людмила Марковна взяла на себя обязанность ответить. — Он ведь понимает, что у вас диета и режим.

Людмила провела девушек до порога их комнаты:

— Если хотите, можете пропустить завтрашние занятия.

— Сегодня, — Диана едва ли не впервые за день произнесла хоть что-то. — Сегодня пропустим, а завтра утром будем в танцклассе, — толкнула дверь и, не оборачиваясь, шагнула в комнату.

Леночка обернулась, посмотрела на педагога, пожала плечами и последовала за подругой.

Глава третья

— Всем доброго утра! — Людмила Марковна вошла в танцкласс. Обвела взглядом учениц. — Начнем урок в экзерсисе у станка!

Балерины послушно покинули середину зала и положили правую руку на палку. Вполоборота повернули изящные головки на тонких шейках влево. Приподняли подбородки. Отвели слегка согнутую левую руку в сторону.

— Вторая позиция! Плие, а-ля-секонд, апломб!

Балерины стоят на одной ноге, сохраняя равновесие.

Сегодняшний урок Людмила намеревалась провести в адажио. Темпе медленном и неспешном. Ведь на сцене нужно не только уметь взлетать в прыжке, но и замирать на долгие секунды так, чтобы со стороны это выглядело красиво и напоминало не живую девушку, а фарфоровую изящную статуэтку. Почему бы не отработать еще раз именно эту технику сегодня?

— Батман тандю! Апломб!

Балерины замерли с отведенной в сторону, вытянутой, как струна левой ногой, не отрывая носок пуанта от пола.

— В исходную! — девушки вернулись во вторую позицию. — Батман жете! — ножки балерин взлетают. — Апломб! — застывают под углом в сорок пять градусов над уровнем пола.

— Пассе! Батман деволе! Апломб! — балерины послушно следовали командам.

Девушки уже знали о том, что случилось в семье бывшего ученика. Правда, не понимали, какое отношение имеют к Истомину соученицы и педагог. Но интуитивно чувствовали свою сопричастность к чему-то страшному и печальному. А потому, делали все от них зависящее, чтобы не огорчить Людмилу Марковну. Старались, что было сил, лишь изредка поглядывая на педагога.

— На сегодня все! — Милочка вздохнула. Она так хотела провести урок в медленном спокойном темпе, но видела, как на лбах учениц бисерятся капельки пота. Как потемнели от влаги волосы, скрученные на затылках в балетные гульки. — Завтрак, душ, переодеваемся и в школу! — голос звучал резко, словно этим приказом педагог хотела прикрыть свое смущение. — Увидимся в пять вечера!

Балерины, дружно присев в книксене, заспешили к выходу из танцкласса.

Диана и Леночка, державшие друг друга за руки, одними из первых покинули зал.

Людмила очень хотела перемолвиться с девушками хотя бы парой слов, но понимала, что подруги самодостаточны настолько, что им почти не требуется вмешательство третьего лица. Хорошо это или плохо, Милочка не знала. Разбираться в ситуации именно сейчас — не имела ни малейшего желания. Она плохо спала сегодняшней ночью. Допоздна ждала звонок от Тимура. Но любовник был занят своими делами и беседой не удостоил.

«Интересно, придет ли сегодня Мстислава?» — думала Людмила, шагая по коридору, — «С нею никогда не угадаешь, чего ожидать. Может заявиться, как ни в чем не бывало. А может сделать вид, что находится в глубоком трауре», — подошла к кабинету Звездинской, постучала, толкнула дверь, оказавшуюся запертой.

«Значит, сегодня мы играем в траур», — усмехнулась Милочка, направляясь к своему кабинету. — «Интересно, надолго ли?»

Мстислава решила остаться дома.

Она надеялась, что ей удастся перемолвиться с Сергеем хотя бы парой слов на поминках, но толпа, желающих выразить соболезнования, напирала сзади и Звездинская стушевалась перед стоявшей рядом с любовником его матерью, не зная в курсе ли Эльза намерений сына, пробормотала что-то, приличествующее случаю, и отошла в сторону.

Она сидела за длинным, уставленным напитками и блюдами, столом в окружении незнакомых людей. В пол-уха слушала чьи-то речи, повествующие о том, каким чудесным человеком был Сергей Васильевич, и едва не зевала от скуки.

Поняв, что сегодня Сергей едва ли бросит мать одну, ускользнула из кафе, как только представился подходящий случай.

Ехала домой, думая о том, что вся вот эта траурная суета не затянется надолго. Что пройдет день-два и Сереженька снова приедет к ней. Теперь уже навсегда.

Но соблюсти приличия необходимо! А потому, на следующий после похорон день, в училище Мстислава не поехала. Решила, что обязательно позвонит Сергею после обеда, если до тех пор он не свяжется с нею сам.

Звездинская приняла душ, наложила на лицо и тело соответствующие кремы, позавтракала и снова юркнула в постель.

Уже укрывшись одеялом, вспомнила, что не приняла утреннюю пилюлю. Удивилась отсутствию тошноты и недомогания. Подумала о том, что ей, как всякой приличной беременной женщине нужно становиться на учет в клинике.

«Обычную» клинику для себя Мстя не рассматривала. А это значит, что нужно снова