В паутине сладкой лжи - Каролина Шевцова Страница 69

— Алевтина, кому ты все это время мстила? Мне? За что ты мстила? За то, что я не хотел быть тем, кем являюсь, и на минуту разрешил себе жить другой, нормальной жизнью? За то, что не смог контролировать того Андрея, от которого мечтаю сбежать и… черт, поцеловал тебя? За поцелуй? Все это… Оглянись, оглянись, Бога ради!!! Все это — цена поцелуя? Дороговато вышло, не думаешь? Переплатил… переплатил…

— Вы опозорили меня и мою семью, — тихо пропищала Тина и попыталась освободиться от его хватки. Неудачно. Андрей лишь крепче сжал руки, удерживая добычу на месте.

— Врешь. Не я опозорил твою семью. Не я делал те снимки. Не я придумал клевету о тебе. Не я хотел обидеть тебя на улице. Не я покалечил твоего отца. Не я выгнал тебя из дома. Не я толкнул тебя на подлость. Не я. Не я! Не я, слышишь?! Единственное, что я делал все это время, верил тебе, как идиот, и отхватывал оплеухи.

— Я не хотела, чтобы так кончилось.

— А так всегда бывает. Никто не хочет, чтобы так вышло, но почему-то именно так и выходит. Черт, да я же влюбился в тебя! Так сильно, что… а, неважно. — Он махнул рукой, и от этого движения тяжелая прядь волос опустилась ему на лоб, чуть закрыв мутные глаза. — Я мечтал о тебе, ты была моей где-то там, у меня в голове. Я бы все для тебя сделал, Тина.

— Ну, так сделайте, — было трудно понять, пошел ли дождь, и если нет, то отчего так намокли щеки, — отпустите все это. И меня тоже. Отпустите.

— Не могу.

Два коротких слова, и он наконец разжал руку. На негнущихся ногах Андрей дошел до стены бара, прислонился к ней спиной и медленно осел на грязный асфальт.

— Чего ты хочешь? — Вопрос застал ее врасплох.

Тина подошла к сидящему мужчине и опустилась на землю рядом с ним. Она сосредоточилась в надежде увидеть то, что видит сейчас Андрей. Пустая дорога. Промозглый район, осевший в черноте октябрьской ночи. Ни единого человека, кроме них двоих.

— Я хочу, чтобы вы были счастливы. Вы это заслужили.

— Счастлив? Боже, да когда ты уже поймешь? Счастье — не приз, который ты получаешь в награду. Счастье — это вся ты. Это то, что есть в тебе, понимаешь? Наполняет тебя день за днем, плещется, бурлит, переваливает за края. Оно — не золотая медаль за что-то, не десерт после еды. Оно просто есть. Или его просто нет. Я знаю все, что случилось с твоей семьей, Тина. Потратил немного времени и денег, потому что… Все это время я пытался понять причину, за что ты так со мной. Я должен был догадаться сразу: принести себя в жертву — так на тебя похоже. Все это время я хотел быть для тебя тем человеком, к которому можно прийти с проблемой, даже такой неразрешимой, и вместе, слышишь, именно вместе попытаться найти ответ. И теперь представь мое удивление, когда выяснилось, что я оказался главным злодеем, против которого играют все дети с площадки. Вы все там были. А самое главное, это сумма, тебе заплатил Витя? Ты надеюсь, хотя бы не сразу согласилась, торговалась? Стой, лучше не говори. Это не важно. Я просто знаю, что дал бы тебе в несколько раз больше. Ты бы просто пришла, а я бы просто дал, ничего не прося взамен. Но теперь мы все должны жить с… этим. Тебе не нужно просить у меня прощения. Мне не за что тебя прощать. Ты просто перестала значить для меня хоть что-то. Пустота. А пустоту не прощают. С ней свыкаются.

— Вы правы, вы во всем правы. Вы сказали «пустота»? Так и есть, я совершенно пустая, ничего там. — Она дотронулась руками до лица, пальцы скользнули вниз к шее, на секунду задержались на груди и опустились к животу. — Кругом пустая. Я думала, точнее, мечтала, что, увидев, что вам лучше, я тоже оживу. Что вы наполните меня хоть какими-то чувствами. Я не говорю о любви. Ненависть или презрение — мне все сгодится. Но только не это равнодушие. Пожалуйста, только не оно.

— Смирись, вот такой я человек. Надо было раньше показать себя, а не строить рыцаря. А теперь уже все равно.

— Я понимаю. — Она резко закивала головой, напомнив сувенирного китайского болванчика. — Но раз вы смогли отпустить все это. То отпустите и меня тоже.

Воздух стал тяжелым, густым и едким. Дышать было все труднее, и сердце, почуяв неладное, колотилось как потерявшийся ребенок, что барабанит в двери. Быстро. Отчаянно. До боли.

— Скоро дождь, — Андрей посмотрел на небо. — Отпустить, говоришь. А кто отпустит меня? Может, ты? В этой истории два рассказчика.

— Меня все ненавидят… — тихо всхлипнула Тина.

— Не драматизируй. В мире полно людей, у тебя огромное поле, чтобы испортить жизнь еще паре миллионеров.

— Вы не понимаете. Я не могу жить с этим. Лучше бы я умерла тогда.

— Возможно, это и впрямь было бы лучше.

— Что-что? — Тина подняла мокрое от слез лицо и внимательно, словно видит впервые, посмотрела на Андрея.

— Я не желаю тебе смерти, даже тогда не желал, а сейчас тем более. Но… лучше бы тебя не было в моей жизни. Лучше бы я тебя никогда не видел, не встречал и даже не знал, что ты живешь где-то рядом со мной. Если бы тебя не было, то, возможно, я бы освободился от этого наваждения. А сейчас я постоянно перемалываю в голове одно и то же, вперед — назад. Назад — вперед. — Вдалеке раздался автомобильный гудок. Стояла удушливая, несвойственная октябрю погода, какая бывает перед дождем. На пустынной улице загорелся единственный фонарь, но даже его тусклого света не хватало, чтобы дать этому месту немного красок. — Хорошо, что мне больше не снятся сны, они ведь тоже были о тебе. С самого начала, а потом все то же, но уже с конца. Ты — самое удивительное, что было в