Хасинто Бенавенте-и-Мартинес - Игра интересов

ХАСИНТО БЕНАВЕНТЕ-и-МАРТИНЕС. ИГРА ИНТЕРЕСОВ

(1866 - 1954)

Испанский драматург, Нобелевский лауреат 1922 года

Кукольная комедия в трех действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Леандр.

Криспин.

Полишинель.

Донья Полишинель, его жена.

Сильвия, их дочь.

Донья Сирена.

Коломбина.

Лаура.

Рисела.

Доктор из Болоньи. Панталон. Арлекин. Капитан. Трактирщик. Секретарь. Слуги в гостинице. Два альгвасила.

Действие происходит в несуществующей стране в начале XVII века.

Пролог произносит перед занавесом актер, играющий роль Криспина.

Перед вами обломок старинного фарса, который на деревенских постоялых дворах веселил усталых бродяг-коробейников, забавлял невзыскательных горожан на площадях захолустных селений, а в больших городах привлекал самую разношерстную толпу. Так, в Париже, на Новом Мосту, когда Табрэн со своих подмостков зазывал прохожих, вокруг них собирался народ: тут и почтенный доктор, остановивший на минутку свою ученую лошадь, чтобы хоть немножко разгладились морщины на челе, всегда отягощенном размышлениями, и услышать остроумную реплику площадного забавника; и проказливый шалопай, который часами не отрывает глаз от веселого зрелища, обманывая голод смехом, здесь и духовная особа, и знатная барыня, и важный господин в карете, и веселая служанка, и солдат, и торговец, и студент. Людей всех сословий, которые никогда не собрались бы вместе, здесь объединяет веселое зрелище, и часто они смеются не столько над фарсом, сколько над чужим смехом: суровый человек улыбается, видя, как смеется весельчак; умный забавляет смехом глупца; бедняк хохочет, глядя на смех важного господина, а знатные господа успокаивают себя мыслью, что вот, мол, бедняки — и те веселятся... Ничто так не сближает людей, как смех!

Бывало, что фарс, по прихоти королей и прочих высоких особ, проникал и во дворцы; но и там он оставался свободным и беззаботным. Он подбирал в народе шутки, прибаутки и меткие пословицы, — образчики народной философии, в которой воплотилось страдание, смягченное покорностью судьбе, ведь униженные люди уже ничего не ждут от мира и потому умеют смеяться над ним без злобы и горечи...

Позже плебейское происхождение фарса прикрыли блестящим плащом таланта Лопе де Руэда, Шекспир и Мольер. Как влюбленные принцы из волшебной сказки, они возвели эту Замарашку-Золушку на самый высокий трон поэзии и искусства.

Предлагаемый вашему вниманию фарс, созданный современным поэтом по капризу его беспокойного ума, не притязает на столь славное родство. Это просто кукольная комедия, в которой нет ничего «настоящего». Вы скоро убедитесь, что в этой комедии происходит то, чего на самом деле никогда не случается, и что ее действующие лица вовсе не похожи на настоящих мужчин и женщин. Это всего лишь куклы на веревочках. Веревочки же можно разглядеть даже в полумраке. Это причудливые маски старинной итальянской комедии, только не такие веселые, потому что с тех пор прошло много времени и им пришлось поразмыслить... Автор осознает, что такое зрелище недостойно образованной публики нашего времени и потому просит снисхождения. Автор просит вас настроить ваш ум на детский лад. Ведь мир состарился и потихоньку впадает в детство, а искусство не мирится со старостью и, чтобы помолодеть, обращается к детскому лепету... И вот сегодня вы увидите, как стародавние шуты позабавят вас своими детскими выходками.

Площадь в городе. На первом плане фасад дома с дверью, у которой висит большой молоток. Над дверью вывеска: «Гостиница».

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Леандр и Криспин выходят из второй кулисы справа.

Леандр. А это, должно быть, большой город, Криспин! Повсюду приметы знатности и богатства.

Криспин. Здесь, брат, два города. Дай нам Бог попасть в тот, который лучше.

Леандр. Два города? Ах да, понимаю: старый и новый, один на этом берегу реки, другой — на том.

Криспин. Что нам за дело до реки, до старины или новизны! Я говорю о другом, здесь два города, как и в любом городе: один — для тех, кто приезжает с деньгами, другой — для тех, кто приходит на своих двоих, как мы с тобой.

Леандр. Слава Богу, обошлось без неприятностей с полицией. Мне бы очень хотелось остаться здесь хоть ненадолго: надоело шататься по свету.

Криспин. А мне — нет. Ведь члены свободного союза пройдох, к которому я имею честь принадлежать, нигде надолго не задерживаются, разве только угодят на галеры. Но раз уж мы здесь, в городе, — то есть в крепости неприятеля, то нам, как умным полководцам, следует сообразить, каким манером эту крепость взять.

Леандр. Войско-то наше, братец, слабовато.

Криспин. Друг мой, мы люди, и дело нам придется иметь с людьми.

Леандр. Да ведь у нас ничего нет! Можно было бы продать одежду и раздобыть хоть немножко деньжонок, да ты не хочешь.

Криспин. Да я скорее ноги лишусь, чем приличного платья. Ведь по платью встречают.

Леандр. Так что же нам делать, голубчик? Я от голода и усталости совсем раскис и плохо соображаю.

Криспин. Ума и нахальства, без которого и ум ни гроша не стоит, нам с тобой не занимать. Слушай, что я придумал. Ты будешь изображать знатного господина, а я стану твоим лакеем. Разрешаю тебе даже при случае раз-другой пнуть меня. А когда тебя спросят о чем-нибудь, отвечай уклончиво; если же сам заговоришь, то так, будто отдаешь приказания. Ты молод, недурен собой, представителен; до сих пор от всего этого толку не было, а зря. Доверься мне. Когда около тебя вертится человек, превозносящий твои достоинства, их трудно не заметить. Скромность — большая глупость, но ведь самому себя хвалить не пристало. Хотя человек тот же товар: и цена его зависит от умения продавца расхвалить свой товар. Так что не сомневайся, будь ты даже стекляшкой, я уж тебя всучу по цене бриллианта. Так что давай-ка сунемся в гостиницу — в бой еще рано кидаться, надо сначала стать лагерем.

Леандр. В гостиницу? А чем платить?

Криспин. Фи, какая мелочность! Если тебе боязно идти в гостиницу, давай поищем богадельню или ночлежку, смиренная твоя душа. А если ты такой храбрый, то двинемся на большую дорогу, да и пограбим от души. Вот и выбирай!

Леандр. У меня есть рекомендательные письма к знатным сеньорам, живущим в этом городе...

Криспин. К черту эти дурацкие письма! Ты только вообрази — приходит бедняк с письмом. Хороша рекомендация, нечего сказать! В первый раз примут с распростертыми объятиями; во второй раз скажут, что хозяев нет дома; а в третий раз и на порог не пустят. Милый мой, запомни главное правило: мир держится на купле-продаже: ты — мне, я — тебе.

Леандр. Да чем же мне торговать, когда у меня ничего нет?

Криспин. Ты недооцениваешь себя, друг мой! Разве мужчина сам по себе ничего не стоит? Ведь солдат решает судьбу сражения; любовник или муж способен исцелить тоскующую знатную даму или девицу из хорошей семьи; наконец, слуга может стать доверенным лицом важного сеньора, да мало ли что еще может случиться? Всего не перечтешь. А чтобы подняться, всякая лестница годится.

Леандр. Да нет же у нас никакой лестницы!

Криспин. Как нет? Вот тебе мои плечи: взберись на них — и поднимешься.

Леандр. А если мы оба свалимся?

Криспин. Бог даст, не разобьемся.

(Стучит молот­ком в дверь гостиницы.)

Эй, вы там! Заснули? Черт вас побери! Почему никто не отвечает? Что за дом такой дурацкий?

Леандр. Что ты ругаешься, ты же только что постучал?

Криспин. Глупо ждать молча. (Стучит громче.) Эй, люди! Эй, слуги! Черт вас возьми! Эй!

Трактирщик (изнутри). Кто там? Что за крик? Минутки подождать не могут!

Криспин. Давно ждем. Недаром нам говорили, что эта гостиница не для порядочных людей.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же. Трактирщик и двое слуг выходят из гостиницы.

Трактирщик. Потише, потише, господа! Здесь не постоялый двор, а гостиница. У нас останавливаются знатные господа.

Криспин. Хотел бы я поглядеть на этих знатных господ! Да и слуги у вас никуда не годятся, стоят, как истуканы, вместо того, чтобы нам услужить.

Трактирщик. Вы слишком требовательны!

Леандр. Мой слуга никому не дает спуску. Но так уж и быть — остановимся у вас ненадолго. Приготовьте комнату для меня и каморку для слуги.