Денис Смирнов - DEADтвора

Денис Смирнов

DEADтвора

ЖЕКА

ГЕНКА

ЛЕХА

ЖЕКА. …в окно не высовывайтесь! Даже не смотрите — сразу засекут. Они по окнам шарят. Тут только пара домов в округе, а дальше — парк. Туда нельзя. В подъезд зря не сунутся. На растяжку можно нарваться. А если хоть тень заметят, «зажигалками» забросают. Сам высунешься, как миленький. Тут тебя и добьют.

Вы не смотрите, что штаны поддерживаю. Я ремень-то там оставил (Машет рукой в сторону окна). Пацан на асфальте лежал. Кровь у него из ноги фонтаном хлестала. Я ногу ему стянул, она вроде остановилась… Слышу хрипит, тихо так: спасибо, друг. А я даже не знаю, с какой он стороны. Может, свой. Там толкотня была, не разберешь. Короче, пропал ремень. А хороший был, кожаный…

С крыши начали палить, мы с братом в арку нырнули. Кто за нами бежал, тех накрыло. В арке дверь была в подвал. Ее всегда закрытой держали, чтобы бомжи не лезли. А ключ тут же прятали, за кирпичами. Кто знал, всегда пользовался. Мы оба знали. Я думал, там спрячемся, а ключа нет. Чужой кто-то взял, не иначе. Мы выскочили из арки и бегом в дом, который под снос определили.

В подъезде стоим, брат шепчет: здесь отсидимся. Как утихнет — выйдем. А я ему: уходить надо — видел кто-нибудь. Давай, говорю, пошел!.. Он всегда меня слушался. Потому, что младше меня на пять минут.

Я толкаю его в сторону квартир. Одна дверь не заколочена. Брата оставляю в прихожей. Сам подбираю какую-то железку и по окну в комнате — хрясь! Пусть думают, мы к парку метнулись. К брату вернулся, выглядываю на лестничную площадку — тихо. Дверь оставляем открытой, и даем деру на последний этаж. Там тоже не заколоченные квартиры. Заходим в одну, я еще раз прислушиваюсь — тихо. Закрываю дверь на замок, прижимаюсь спиной к холодной стене и сползаю на пол. Только теперь слышу как бешено бьется сердце.

ГЕНКА. Жека, ты что, ранен?

ЖЕКА. Дурак что ли?

ГЕНКА. Точно?

ЖЕКА. Уйди, Генка.

ГЕНКА. Дай посмотрю.

ЖЕКА. Ну, чего пристал?

ГЕНКА. Тогда я в комнатах гляну, ага?

ЖЕКА. Сядь, посиди.

ГЕНКА. Не хочу.

ЖЕКА. К окнам не лезь.

ГЕНКА. Не учи ученого.

ЖЕКА. Генка уходит, и некоторое время я слышу только его шаги.

ГЕНКА. Жека, прикинь… Я тут пастель нашел. Мелки такие. Коробка целая… А нет, два только. Карандаши какие-то.

ЖЕКА. Слышится, как на пол падают карандаши… Тихо ты, говорю, не шуми!.. Начинаю нервничать. В тишине каждый звук словно выстрел.

ГЕНКА. Художник видать жил. А так ничего интересного… Пара фотографий на стенах. Мужик какой-то с теткой, девка на коленях. А тут они старые… Ого! Жека, а Жека…

ЖЕКА. Чего тебе?

ГЕНКА. Глянь, что нашел?

ЖЕКА. Как ребенок, честное слово… Резко наступает тишина. Я прислушиваюсь к звукам из комнаты и пытаюсь догадаться, что там происходит. Брат, похоже, делает тоже самое.

ГЕНКА. Что, совсем не интересно? Да ни в жизнь не поверю. Иди, говорю.

ЖЕКА. Сам иди.

ГЕНКА. Ну, как знаешь. Одному больше достанется.

ЖЕКА. Не вытерпев, спрашиваю: что там у тебя?

ГЕНКА. Ага!

ЖЕКА. Генка…

ГЕНКА. Ага!

ЖЕКА. Ну, ладно, колись.

ЖЕКА. Он выглядывает из комнаты и машет перед собой каким-то мешочком

ГЕНКА. Прикинь, табак! Кто-то для нас оставил…

ЖЕКА. Здесь не кури. Дым учуют — кранты.

ГЕНКА. Все равно спичек нет. Домой возьму.

ЖЕКА. Он исчезает в другой комнате. Снова доносятся его шаги. Потом все смолкает. Опять нашел что-то. Сейчас позовет, и я пойду, потому что тоже интересно. Хотя ощущение какое-то странное. Нехорошее. Но я отогнал мысли. Дом старый, никто уже не живет. Сносить хотели еще летом, да тут бабки разные поднялись, мужики, народ, короче, из ближайших домов и не дали. Мол, дома рядом стоят, опасно сносить-то… А когда сам рухнет? Ведь рухнет, явно. Кто виноват будет?..

Тишина. Из комнаты ни звука. Я снова прислушиваюсь. Чем он там занят? А если…? Бросаюсь в комнату. Так и есть: Генка, дурак, стоит у окна и смотрит вниз.

ЖЕКА. Ты что творишь? Уйди от окна.

ГЕНКА. Бежит кто-то.

ЖЕКА. Отойди, кому говорю?

ГЕНКА. Бежит, слышишь?.. Пацан какой-то. Из арки вынырнул — и к нам. Упал. Все… Снайпер. Нет, встал. Смотри. Бежит, бежит. Петлять начал… Куда ты? Прячься, дурак, прячься!

ЖЕКА. Я с силой отдергиваю его от окна, и мы падаем на пол. Но он снова вскакивает на ноги… Уберись от окна, кричу!

ГЕНКА. Да перестань ты.

ЖЕКА. Пулю схлопочешь.

ГЕНКА. Там наши, я видел. В своего не будут.

ЖЕКА. Генка, дурак! Мы же близнецы… Генка отшатывается от окна и сползает по стене на пол.

ГЕНКА. Две пули сразу. Две. От своих и чужих. И те, и те подумают, что враг… Мы так похожи, Жека. Даже одеты одинаково. Зачем? Это же глупо…

ЖЕКА. Генка быстро срывает с себя рубаху и швыряет в угол, оставшись в одной майке. Смотрит на меня. В глазах полная растерянность… Отсидеться надо. Понял? Потом каждый пойдет в свою сторону… Я говорю монотонно, пытаясь его убедить.

ГЕНКА. Мы не можем сидеть вечно.

ЖЕКА. Можем и будем. Пока все не утихнет. Мы должны выиграть время…

ГЕНКА. Да, главное — выиграть время.

ЖЕКА. Он всегда со мной соглашается. Это нормально. Он мне доверяет. Потому что я старше. Я подползаю к окну и осторожно выглядываю на улицу. Бегло осматриваю крышу соседнего дома, пробегаюсь по окнам. Внизу предательски тихо. Того парня нигде нет. Наверное, нырнул в подъезд. Не вовремя он появился. Если его ищут, значит, найдут и нас.

ГЕНКА. Жека, я так больше не хочу. Так нельзя. Это абсурд! Я не могу быть против тебя.

ЖЕКА. Так жребий пал.

ГЕНКА. Если можешь, пристрели меня сам, слышишь?.. Прямо сейчас, здесь. Твои только спасибо скажут.

ЖЕКА. Ты че, головой стукнулся?

ГЕНКА. Пристрели. Прошу тебя… Только матери не проговорись.

ЖЕКА. Успокойся, все обойдется.

ГЕНКА. Все только началось. Ты разве еще не понял?

ЖЕКА. Генка хватает меня за руку, оттаскивает от окна и усаживает на пол.

ГЕНКА. Это война, брат! Понимаешь, война! Брат на брата!.. Переметнись на нашу сторону. Обоим легче будет.

ЖЕКА. Че?

ГЕНКА. Да ладно тебе, ты же слышал…

ЖЕКА. А ты бы метнулся?

ГЕНКА. Брось. Ты только скажи, я найду нужные слова. Мои поймут, они ж не звери. Ты не предатель. Так пал жребий.

ЖЕКА. Поздно уже… Я для них враг. Ты для моих — тоже. Поймают, будут пытать. Не хочу, чтобы тебя пытали…

ГЕНКА. Значит, и мне ты враг?.. Значит, можешь нож в спину?.. Значит, и я могу? Но ты брат… Вот друг — это иначе. Я за друга любому глотку… Но если он предал, значит, он враг. Раз предал. Друг бы не предал… А ты мне брат! Ты можешь предать?.. Теоретически все могут. И ты, наверное, тоже. Мы уже с тобой по разные стороны. Но ты останешься братом, даже если предашь. Даже если нож к горлу, я попрошу: не порежься… Мы как две капли воды, как отражение. Если я выстрелю в брата, не убью ли себя?.. Это бред, бред, бред, бред, бред!.. Мама, мама, мамочка, где ты? Помоги, я запутался. Так не должно быть…

ЖЕКА. Генка, ты че?.. Генка садится на пол, обхватывает голову руками и раскачивается из стороны в сторону. Потом его плечи начинают трястись, и он заливается беззвучным, безудержным смехом. На мгновение мне становится жутко. Я тянусь за «стволом».

ЖЕКА. Ген, прекращай.

ГЕНКА. А прикинь… Прикинь, мы местами поменяемся? Как электроники…

ЖЕКА. Зачем?

ГЕНКА. Никто же не поймет. Здорово, правда? Мы такое устроим. Твои будут думать, что я — это ты. Главное — не заржать. А я обязательно заржу. Они же на полном серьезе…

ЖЕКА. Ты хочешь предать своих?

ГЕНКА. Нет. Я подумал, ты согласишься.

ЖЕКА. Соглашусь на что?.. Генка медленно встает с пола, не сводя глаз с моей руки, которая спрятана за спиной, и начинает пятиться к двери.

ЖЕКА. Ты куда?

ГЕНКА. А ты?

ЖЕКА. Я здесь сижу.

ГЕНКА. И я здесь.

ЖЕКА. А ну-ка, стой!

ГЕНКА. Зачем?

ЖЕКА. Ну, стой, говорю. Не спеши… Я выдергиваю из-за пояса «ствол», думая, что опережу Генку, но он успевает выхватить свой и прыгнуть в угол. Раздается треск стекла. Я знаю, ему больно. Осколки впились в руку. Но он упрямо держит меня на мушке.