Антон Макаренко - Мажор Страница 10

Торская: Здравствуйте, здравствуйте, Вася. Не знаешь, где Вальченко?

Клюкин: Кажется, на заводе.

Григорьев: Спасите мою душу, Надежда Николаевна. Уже не товарищ Вальченко вас ищет, а вы его ищете…

Торская: Товарищ Вальченко мне нужен, вот я его и ищу.

Григорьев: Кажется, товарищ Вальченко вытеснил из вашей души даже коммунаров.

Торская: Ошибаетесь, в моей душе они уместятся, не мешая друг другу.

Григорьев: Только для меня нет места в этой любвеобильной душе.

Торская: Для людей вашей категории места нет. Верно.

Григорьев: Надежда Николаевна, обратите внимание, здесь часовой.

Торская: Ничего не могу поделать: в присутствии часового вы не умнеете.

Клюкин неожиданно взрывается смехом.

Григорьев: Так, Надежда Николаевна?

Торская: Да, так.

Григорьев: Хорошо. (Ушел наверх.)

Клюкин: Сцена ревности, да?

Торская: Нет, Вася, это сцена хамства…

Клюкин: И я так думаю.

Торская: А где Воргунов?

Клюкин: А вот.

Воргунов вошел.

Воргунов: Удивительное дело: для чего я вам могу понадобиться?

Торская: Идите сюда, мне надо с вами поговорить. Садитесь.

Воргунов: А это что за персонаж?

Клюкин: В коммуну просится.

Воргунов: Смотрите, какой он смирненький. Ну, чего ты такой смирный?

Лаптенко: Примите в коммуну.

Воргунов: Ага, практические соображения, значит?

Лаптенко: У меня соображение хорошее. Примите.

Воргунов: Я вижу: смирненький.

Торская: Так и нужно: он будет хорошим коммунаром, правда?

Лаптенко: Я буду все делать… А примете?

Торская: Я здесь человек маленький… Попросишь старших…Примут.

Воргунов: Ну, сел. Говорите, в чем дело?

Торская: Один коммунар, фамилия его Одарюк, сделал важное усовершенствование в выключателе. Об этом говорят все коммунары. Вам известно?

Воргунов: Ничего не слышал. В выключателе? Угу…

Торская: Знает о нем Григорьев. Григорьев объявил, что усовершенствование Одарюка ничего не стоит. Я хочу, чтобы вы проверили.

Воргунов: Где же этот молодой русский изобретатель?

Клюкин: Он сейчас на работе, я могу вам рассказать.

Воргунов: Оказывается, это уже достояние широких народных масс? Рассказывайте.

Клюкин: В выключателе есть пластинка, знаете?

Воргунов: Ну?

Клюкин: Там на двух углушках нужно высверлить две дырочки и закрепывать на них штифтики для контактов. Одарюк предлагает дырочек не сверлить, штифтиков не ставить, а штамповать пластинку наподобие ласточкиного хвоста, а потом загнуть два хвостика. Можно их загнуть во время штамповки. Получаются хорошие контакты.

Воргунов: Угу. Это он сам придумал?

Клюкин: Ну, а кто же?

Торская: Разве хорошо?

Воргунов (в задумчивости подымается и направляется вверх): Черт… Просто как… Ласточкин хвост…

Торская: Петр Петрович, куда же вы?

Воргунов (остановился на лестнице): Ах, да. Так его фамилия Одарюк? А не Одергейм?

Клюкин: Да нет, Одарюк.

Воргунов: Пошлите этого Одергейма ко мне.

Клюкин (сдерживая смех): Смотри ты!

Сверху спускается Григорьев.

Воргунов: Товарищ Григорьев, вам было известно предложение Одарюка — ласточкин хвост?

Григорьев: Дело в том…

Воргунов: Было известно?

Григорьев: Было…

Воргунов: Больше не имею вопросов.

Григорьев: Петр Петрович, спасите мою душу — я же говорил о нем Георгию Васильевичу, и он со мной согласился.

Воргунов: С чем именно согласился?

Григорьев: Что это слишком наивно.

Воргунов: Угу. Замечательно!

Григорьев: И потом ведь немцы этого не делают.

Воргунов: Отправляйтесь к чертовой матери с вашими немцами, понимаете? Немцы за вас будут соображать? Ох ты, Господи, когда это кончится? (Ушел.)

Григорьев: Это вы ему рассказали, товарищ Торская?

Торская: Я.

Григорьев: Это называется интригой, товарищ Торская.

Торская: Это называется борьбой, товарищ Григорьев. (Ушла.)

Григорьев: Что она ему рассказывала?

Клюкин: С часовым разговаривать строго воспрещается.

Григорьев: Ага, воспрещается? (Пошел наверх.)

Зырянский (выходит из столовой): А это что за птица?

Лаптенко: Дядя, примите в коммуну.

Зырянский: Из детского дома давно?

Лаптенко: Я не из детского дома.

Зырянский: А ну, покажи. (Открывает ворот рубахи, осматривает белье.) Когда ты убежал из детского дома?

Лаптенко: Три дня.

Зырянский: Так чего ты к нам пришел?

Лаптенко: На заводе хочу работать.

Зырянский: Ну, посиди, просохни малость. (Уходит во двор.)

Лаптенко: А кто здесь самый старший?

Клюкин: Обойдешься без самого старшего.

Клюкин смотрит на часы, заглядывает в столовую. Вбегает Синенький.

Клюкин: Ты где это шляешься?

Синенький: Ты знаешь, что в цехе делается? Зырянский Вехова обыскивал. (Снимает сигналку с дежурного шкафа.)

Клюкин: Ящик?

Синенький: Ага. Два французких ключа, которые у Гедзя пропали.

Клюкин: Ну, давай, давай.

Синенький дает сигнал «кончай работу» в вестибюле, в верхнем коридоре, во дворе. Зырянский и Вехов входят.

Вехов: На что мне эти ключи, у меня самого таких два.

Зырянский: Значит, продать хотел! Я тебя знаю!

Вехов: Алеша, честное слово, коммунарское слово, не брал.

Зырянский: Почему они в твоем ящике?

Вехов: Не знаю.

Жученко и Шведов входят.

Жученко: Я его сейчас выгоню на все четыре стороны. Ага, он здесь?

Шведов: Подожди выгонять, чего ты горячишься?

Жученко: Ты понимаешь, Шведов, по всему заводу и в городе уже растрепали: «Коммунары крадут», «Коммунары — воры, срывают завод».

Зырянский: Ты, Шведов, брось тут добрую душу разводить. Сколько инструмента пропало! А штанген у Собченко? Я вот тебя поддам в дверь!..

Шведов: Так не годится, Алексей. Вечером в бюро поговорим. Это дело темное. Ведь он не признался? Тут может быть ошибка.

Зырянский: Я его выгоню сейчас. А ты меня в бюро сколько хочешь разделывай.

Шведов: Я не позволю никого выгонять без разбора.

Жученко: И вечно ты, Шведов, усложняешь дело.

Шведов: Постой. Ты вот что, Алексей, скажи мне: почему ты у него производил обыск?

Зырянский: По праву дежурного командира.

Шведов: Да знаю. А почему именно у него?

Зырянский: А мне Григорьев сказал.

Жученко: Григорьев сказал?

Зырянский: Чего ты?

Жученко: Постой. Как он тебе сказал?

Зырянский: Просто сказал, что он подозревает Вехова.

Входят три-четыре коммунара, между ними Гедзь.

Шведов: Откуда же он знает?

Зырянский: Значит, знает.

Гедзь: А в самом деле интересно: как он может знать, что Вехов у меня украл ключи?

Зырянский: Разве вы коммунары? Вы бабы. Откуда знает? Что же, по-вашему, он крал вместе с Веховым? Значит, имеет какие-нибудь основания.

Шведов (задумчиво): Какие-нибудь… Это недостаточно.

Гедзь: Да, это верно. Скажи, Вехов, прямо: когда ты украл ключи?

Вехов: Я ключей не брал.

Шведов: Я ему верю.

Зырянский: Ну еще бы! Как это можно, чтобы Шведов кому-нибудь не поверил? Я удивляюсь, как ты попам не веришь? Ну что с ним делать?

Шведов: Это дело завтра разберем. Завтра все равно день боевой. И комсомол и совет командиров. (Вехову.) Иди в спальню.

Задерживаются в вестибюле: Шведов, Жученко, Зырянский, Собченко, Деминская, Донченко, Гедзь. Другие коммунары в спецовках пробегают наверх и влево по коридору.