Уильям Гибсон - Понедельник после чуда Страница 10

АННИ. Осторожно!

ДЖОН. Дав нам обоим совершенно неведомое!

АННИ. Или я начну то же, что делаешь сейчас ты! Хочешь получить в ответ? Получай! Ты — жалкий хвастун, пошел бы да проверился у врача вместо красивых речей…

ДЖОН. Лучше я продолжу красивую речь! Все те непостижимые силы, что ты отдала в эти двадцать лет Хэлен, лишили тебя всего, кто же это может выдержать — двадцать лет на невиданной, нечеловеческой диете?! Ты слишком жесткий кусочек для усвоения, это не для моих зубов. Да и для чьих?! Господи, полчаса я провел с ребенком, которому так нужно, чтобы его попросту согрели, и что вышло?! Преступление века!

АННИ (кричит). Потому что это она, понимаешь ты или нет — она!

ДЖОН. Да, она! Она мне дала истинное ощущение нежности! Она! Не ты!

АННИ сидит, закрыв лицо руками. Плечи сотрясаются от рыданий. Она действительно сломлена… ДЖОН тихо подходит, пытается коснуться ее плеча, она уворачивается, бежит по лестнице. ДЖОН стоит молча. Входит ХЭЛЕН с кастрюлей в руках. ДЖОН угрюмо смотрит на нее. Словно полупьяно произносит негромко: «Если бы я столько ел, я бы стал лошадью…» Идет за АННИ, поднимается к ней в спальню, но она пуста. Возвращается ПИТ. Стоит у порога, смотрит на ХЭЛЕН. ДЖОН садится на кровать, закуривает. Он весьма несчастлив… Внизу ПИТ подходит к ХЭЛЕН, берет ее за руку.

ХЭЛЕН. О, вы вернулись!

ПИТ. После кровопролития.

ХЭЛЕН. Я действительно виновата! Все это я! Я! Плохая… Нехорошая…

ПИТ. Нет! Просто этот дом нехорош для вас.

ХЭЛЕН. Они любят меня!

ПИТ. Никто в этом доме не любит. Любите только вы.

ХЭЛЕН. А кто мог бы любить?

ПИТ. Кое-кто. Тот, кто здесь абсолютно от всего свободен.

ХЭЛЕН (после долгой паузы). Свободен? Это не то слово.

ПИТ. То. Учительница не сможет быть с тобой всегда. Я — смогу.

ХЭЛЕН. Мне страшно.

ПИТ обнимает ее за плечи, уводит. АННИ с полотенцем в руках входит в спальню.

ДЖОН. Тебе лучше?

АННИ (раздевается, садится напротив него). Ты действительно хочешь оставить меня?

ДЖОН. Я этого не говорил.

АННИ. У меня есть уши.

ДЖОН. В таком случае — послушай! Странный, неведомый мне колокол вдруг начинает звучать во мне, будто зовет к греху… Вот что такое было внизу сегодня… Но чаще он зовет к добру… К тебе… Все изменится, Анни…

АННИ. Изменятся? Как?

ДЖОН. Ты изменишься, я изменюсь…

АННИ. У нас есть на это время?

ДЖОН. Боже мой, конечно!

АННИ (после паузы). Тогда… у меня… вот какая идея. Если доктор Эд согласится… Господи, как же у меня тяжело на сердце! Что я делаю, господи?

ДЖОН. Что доктор Эд?

АННИ. Он с Идой предлагали мне…

ДЖОН. Что? Что предлагали?

АННИ. Я не могу так жить! Нельзя разрываться пополам, у меня нет сил!

ДЖОН. Так что же?

АННИ. Я хочу уйти… с тобой!

ДЖОН (удивленно). Оставить Хэлен?

АННИ. Ведь есть зимние круизы? Отправляются люди путешествовать зимой?

ДЖОН. Оставить Хэлен — это впрямь перемена из всех перемен…

АННИ. Лежать на солнечном берегу и плакать… Можно?

ДЖОН. Нет, я уже большой… Ты будешь плакать, а я…

АННИ (сразу). Иди ко мне;

ДЖОН. Никогда не мог подумать, что услышу подобное…

АННИ. Идиотство — когда я с Хэлен, я могу найти сотни, тысячи верных решений, а когда я с тобой, словно слепой котенок, я…

Он не дает ей договорить, целует ее.

У тебя хорошо получается… Люби меня… Не уходи от меня… Люби меня…

ДЖОН. Я только об этом и думаю. Я только это и делаю…

АННИ. Ты изменишься, я изменюсь… Будешь меня любить другой, изменившейся?

ДЖОН. Буду! Еще больше!

Гаснет свет.

Часть третья

Светает. Становится громче, потом стихает музыка. На полу видны мешки с письмами, посылками, две весьма приличные посылки на кушетке.

ХЭЛЕН в зимнем пальто проходит по комнате, наталкивается на кушетку. Садится — и точно на одну из посылок. Вскакивает, отшвыривает посылки на пол, сама — за ними, ничком на пол. ПИТ поспешно выходит из кухни.

ПИТ. Мой боже! (Подходит к ней, опускается на колени, берет ее за руку, она вырывается, отворачивается от него, он встает, идет почему-то к двери, словно ждет кого-то, возвращается, снова берет ее за руку, и она снова столь же резко вырывает руку). Скоро они будут здесь.

ХЭЛЕН. Как? Уже? Господи, как же я дурно выгляжу…

ПИТ. Зачем тебе быть здесь?

ХЭЛЕН. А что — мне есть из чего выбирать?

ПИТ (после короткой паузы). Что мы ей скажем? Как мы… им объясним?

ХЭЛЕН. Скажем правду. Так и объясним…

ПИТ. У меня нет никакого желания видеть их.

ХЭЛЕН. Уходи!..

ПИТ. Хэлен… ты можешь всю вину переложить на меня… Ты ни при чем! Все — один я!

ХЭЛЕН. Спасибо! Я так и сделаю!

Слышатся голоса за сценой — АННИ и ЭДА.

АННИ. Это непостижимо! Этому нет прощения!

ЭД (оправдываясь). Я и понятия не имел о том, что здесь происходит.

АННИ. Но вы могли хотя бы написать?

ЭД. Куда? На Саргассово море?

АННИ (появляется на сцене). Наконец, существует телеграф! Да мало ли чего еще!..

ПИТ отступает на лестницу, чтобы его не увидели.

ЭД. Все это произошло три дня тому назад.

АННИ. Вот именно — уже три дня прошло! А я должна, вы помните, доктор, мы так договаривались, должна знать о том, что с ней происходит ежесекундно! Что она делает в это мгновение или следующее! Все! (Она уже в комнате).

Подходит к ХЭЛЕН, обнимает ее, они долго стоят молча обнявшись. ЭД и ДЖОН ставят чемоданы на лестнице.

ЭД. Я ничего не мог добиться от них. Ни слова.

АННИ (ЭДУ). И потому вы оставили вообще ее одну?

ЭД. Я оставил ее дома! Дома! Вместе с моей Идой! Я понятия не имею, что она здесь делает, как она здесь вообще оказалась?!

АННИ (ХЭЛЕН). Дай же мне посмотреть на тебя!

ХЭЛЕН. Обнимите меня! Еще! Боже, кто бы знал, как я соскучилась!

ДЖОН (садится на кушетку). Я так и понял сразу — это работа Пита! (ЭДУ). Как же вы об этом все-таки узнали?

ЭД (с искренней наивной улыбкой). Представьте — из газет! Об этом вычитала Ида!

АННИ. Как? Газеты?

ЭД. Да, уже сообщено в газетах… Этот юный болван решил, что Хэлен Келлер правомочна сама подписывать брачные контракты, не согласовав это…

АННИ (перебивает, резко). Где он?

ЭД. Не знаю.

ДЖОН. Сейчас разберемся! (Берет бутылку, стаканы, доктора — под руку, и они отправляются на кухню). Сейчас все выясним — кто, где?..

АННИ. Скажи мне только, девочка, — ты счастлива?

ХЭЛЕН. Я словно сошла с ума.

Стоят молча. Входит ЭД.

ЭД (АННИ). Я хочу сказать, что мне весьма не нравится цвет вашего лица.

АННИ (продолжая смотреть на ХЭЛЕН). А какой бы цвет вы предпочли, доктор? Поначалу там, на море, преобладал зеленый… Вас устраивает зеленое лицо?

ЭД. Только честно — кровотечения были?

АННИ. Да.

ЭД. Надо что-то делать.

АННИ. Мне сейчас совсем не до этого. Где же этот милый юноша Пит?

ХЭЛЕН. Сбежал…

АННИ. Сбежал?

ЭД. Вот уж сукин сын — как он нам всем наподдал?!

Появляется ПИТ, в это же время из кухни выходит ДЖОН.

ДЖОН. О, так наш счастливчик, оказывается, здесь?!

ПИТ. Я и не думал сбегать.

ДЖОН. Однако ты тут натворил делов…

ПИТ (ЭДУ). И к тому же прошу не называть меня болваном, хотя бы потому, что это не соответствует истине!

ЭД. Болван — мягко сказано, малыш! Моя бы воля, я бы голову тебе свернул!

ДЖОН. Поласковее, доктор!

ПИТ. Я не совершил ничего, за что мне нужно было бы стыдиться! Что произошло? Что?

ЭД. Что? А вы не в курсе?! Воспользоваться моим гостеприимством? Мне было поручено отвечать за Хэлен!

АННИ. Успокойтесь, доктор!

ЭД. Приходить к нам ежедневно, мило улыбаться, помогать Иде, просто — олицетворение невинности, откуда же мне догадаться, что у него на уме?