Пьеса Человек и Наставник - Андрей Грошев Страница 10

Выходят сестры. Кладут камушки.

о. Василий: Когда растает снег, колышки упадут и некоторые затеряются или на другое место вода снесёт, а камешки останутся на своём месте.

Выходят начальница Церковно-Казанской обители Ксения Михайловна, Саровский послушник Иоанн Тихонов.

Стоят в глубине сцены.

Мотовилов: Наказ батюшки был, разумеется, исполнен в точности. На торжестве в честь передачи земли присутствовали начальница Церковно-Казанской обители Ксения Михайловна, Михаил Васильевич Мантуров, отец Василий и Саровский послушник Иоанн Тихонов. После этого старец попросил сестру обители Елену Васильевну Мантурову от имени его и Дивеевской общины написать письмо генеральше Постниковой и поблагодарить. Батюшка послал ей от себя в благословение сухариков.

Уходят Саровский послушник Иоанн Тихонов, начальница Церковно-Казанской обители Ксения Михайловна. Остаются Михаил Васильевич Мантуров, о. Василий, Сестры.

о. Василий: Теперь отец Серафим велел опахать эту землю сохою, по одной борозде три раза. Когда же земля высохнет совершенно, то обрыть её канавкой в три аршина глубины и вынимаемую землю бросать вовнутрь обители, чтобы образовался вал также в три аршина. Для укрепления вала на нем насадить крыжовник. Когда так сделаем, никто через канавку эту не перескочит. Так, что канавка эта — стопочки Божией Матери! Тут её обошла Сама Царица Небесная! Эта канавка до небес высока! Землю эту взяла в удел Сама Госпожа Пречистая Богородица! Тут у батюшки, и Афон, и Киев, и Иерусалим! И как Антихрист придёт, везде пройдёт, а канавки этой не перескочит!

Уходят Михаил Васильевич Мантуров, о. Василий.

Сестры остаются.

Негромко звуки природы, пение птиц.

Мотовилов: Рыли сестры эту канавку до самой кончины батюшкиной; к концу его жизни, по приказанию его, и зимою рыть не переставали; огонь брызгал от земли, когда топорами её рубили, но батюшка Серафим переставать не велел. Когда дело не шло на лад, то приказал хоть на один аршин или хотя бы на пол-аршина рыть, только бы почин сделали, а там после дороют!

Негромко звуки природы, пение птиц.

На сцене прогуливается Мотовилов.

Явление Тридцать Четвертое. Разговор сестёр

Негромко звуки природы, пение птиц.

На сцене прогуливается Мотовилов.

Сёстры роют канавку.

Анна Алексеевна, Екатерина Егоровна, Прасковья Ивановна, Ксения Васильевна, Домна Фоминична, Феодосия Васильевна.

Старица Анна Алексеевна, одна из первых двенадцати сестёр: Шесть лет жила я на мельнице, куда нас семерых избрал батюшка Серафим, где и поместил жить нас. Тут была я самовидицею следующего чуда. Самое это место, где теперь канавка, ровное и хорошее было место, и на нём-то и приказывал батюшка вырыть канавку, дабы незабвенна была во веки веков для всех тропа, коею прошла Матерь Божия Царица Небесная, в удел Свой взяв Дивеево! Слушать-то сёстры это слушали, да всё откладывали исполнить приказание батюшкино и не зарывали канавку. Раз одна из нас, чередная, по имени Мария, родная сестра покойной Акулины Ивановны Малышевой, ночью, убираясь, вышла зачем-то из кельи и видит: батюшка Серафим в белом своем балахончике сам начал копать канавку.

Молчание.

Анна Алексеевна: (продолжает) В испуге, а вместе — и радости, не помня себя, вбегает она в келью и всем нам это сказывает. Все мы, кто в чем только был, в неописанной радости бросились на то место и, увидав батюшку, прямо упали ему в ноги, но, поднявшись, не нашли уже его, лишь лопата и мотыжка лежат перед нами на вскопанной земле. С аршин была уже она на том самом месте вырыта. Поэтому-то самому и называется это началом канавки, так как сам батюшка, видя нерадение и небрежение наше к исполнению заповеди его, начал её. Тут уже все приложили старание, и так как очень торопил с этим делом батюшка, то даже и лютой зимой, рубя землю топорами, всю своими руками, как приказывал он, выкопали сестры эту святую, заповедную нам канавку; и лишь только окончили, скончался тут же и родимый наш батюшка, точно будто только и ждал он этого.

Монахиня Евдокия (Екатерина Егоровна одна из двенадцати первых сестер): Была я у батюшки, и, поработав, ночевала в пустынке, не пустил он меня, а наутро-то, чуть свет, и посылает: «Гряди, гряди, — говорит, — матушка, скажи девушкам, пусть сегодня начинают канавку рыть; я был там и сам начал её!» Иду дорогой да думаю: как же это батюшка-то говорит, что был? Должно быть, ночью ходил. Прихожу, и рассказать-то ещё не успела, а сестры встречают меня, рассказывают друг дружке, как на заре видели батюшку-то, как, обрадовавшись, бросились было к нему, а он и пропал, вдруг стал невидим! А я-то своё рассказываю им. Мы с канавкой-то всё медлили, а тут уже, все, дивясь такому чуду, уразумели, что сам батюшка назначил этот день, потому сам и начал. И уже не откладывая более, тут же принялись все рыть заповедную канавку.

Ксения Васильевна (монахиня Капитолина): О канавке говорил мне батюшка, да и всем говаривал, что потому она так вырыта, что это самая тропа, где прошла Царица Небесная, взяв в удел Себе обитель. Тут стопочки Царицы Небесной прошли! «Стопочки Царицы Небесной, матушка!» — так, бывало, и задрожит весь, как это говорит-то. «Она, Матерь-то Божия, всё это место обошла, матушка! Вы и землю-то, когда роете, не кидайте так и никому не давайте, а к себе же в обитель, в канавку-то и складывайте! И скажу тебе, матушка, кто канавку с молитвой пройдёт да полтораста Богородиц прочтёт, тому всё тут: и Афон, и Иерусалим, и Киев!»

Старица Прасковья Ивановна: «У вас канавку вырыть надо! — раз так-то заботливо говорит мне батюшка Серафим. — Три аршина чтобы было глубины и три аршина ширины, и три же аршина вышины, воры-то и не перелезут!» «На что, — говорю, — батюшка? Нам ограда бы лучше!» «Глупая, глупая! — говорит. — На что канавку? Когда век-то кончится, сначала станет Антихрист с храмов кресты снимать да монастыри разорять, и все монастыри разорит! А к вашему-то подойдет, подойдет, а канавка-то и станет от земли до неба, ему и нельзя к вам взойти-то, нигде не допустит канавка, так прочь и уйдет!»

Старица Домна Фоминична (монахиня Дорофея): Ещё мирскою я была на Пасху в Сарове у батюшки. Благословив, он послал жить к своим дивеевским девушкам на мельницу, говоря: «Во, матушка, скажу я тебе, какая будет у