Карсон Маккалерс - Корень квадратный из прекрасного Страница 11

ФИЛИПП: А я уколол одну девчонку. Не сильно - легкий укол в спину. Чтобы она поняла, что я не шучу.

ПАРИС: А потом?

ФИЛИПП: На этом игра кончилась.

ПАРИС: Сколько сейчас времени?

ФИЛИПП: Нам пора уезжать.

ПАРИС: А мама?

ФИЛИПП: Я же говорил, что она собиралась всю ночь. Шелковые чулки, резинки и прочее барахло.

ПАРИС: Я ненавижу, когда ты так говоришь о маме.

ФИЛИПП: А что такого я сказал? Я люблю ее. Не могу без нее жить. Я сделал все, чтобы ее удержать. Ползал по полу, как Достоевский.

ПАРИС: Подумаешь? Тебе было все равно, когда мама плакала, когда ты бросил ее.

ФИЛИПП: Я ее не бросал. Я сделал все, что мог, и если со мной что-нибудь случится, виновата будет она, и ей это известно. Но сейчас мы хотим кончить дело миром. Ты с матерью поедешь со мной.

ПАРИС: А куда ты собираешься?

ФИЛИПП: Ни за что не угадаешь.

ПАРИС: В Арктике солнце встает в полночь. Ну, скажи, папа, куда ты собираешься?

ФИЛИПП: В место, которое дальше, чем Килиманджаро, и пустыннее, чем Сахара при лунном свете.

ПАРИС: В Африку?

ФИЛИПП: Необязательно.

ПАРИС: Мне всегда хотелось в Африку. Обожаю путешествия и приключения.

ФИЛИПП: Неужели, разбойник?

ПАРИС: Когда мы ездили на экскурсию в Йеллоустонский Парк, я думал там будет куча приключений, а вместо этого гризли ели из наших рук и пускали слюни. Скучища! Без дураков, па, куда ты собираешься?

ФИЛИПП: Хочешь, расскажу тебе притчу?

ПАРИС: Я наполовину сплю и вижу сон.

ФИЛИПП: В небесном царстве...

ПАРИС: Что это за история?

ФИЛИПП: Библейская. В небесном царстве один человек собрался в далекое путешествие и позвал двух своих слуг.

ПАРИС: Как забавно! В Библии все время говорится о слугах. Мама предупреждала: "Нельзя говорить слуга, надо экономка, уборщица или еще как-нибудь, - но не слуга. А то слуги уйдут".

ФИЛИПП: Хозяин разделил между слугами свое добро.

ПАРИС: Зачем?

ФИЛИПП: Потому что он собирался надолго уехать.

ПАРИС: Что он им оставил?

ФИЛИПП: Все свои деньги - свои таланты.

ПАРИС: Я не знал, что таланты - это деньги. Думал, это пение и танцы.

ФИЛИПП: Библейские таланты - деньги. Ну, так вот, хозяин дал одному слуге пять талантов, а другому - всего один. И немедля отправился в путешествие. Немедля - люблю это слово. Первый, что получил, пять талантов, пустил их в рост и сделал из них десять.

ПАРИС: На бирже?

ФИЛИПП: Вроде этого. Хозяина долго не было, а когда он вернулся и пошел к слуге, которому дал пять талантов, тот вернул ему на пять больше. "Прекрасно, - сказал хозяин. - Ты с толком использовал свои таланты. Да благословит тебя Господь".

ПАРИС: Ты обычно тратишь свои деньги. Бабуля говорила, что если бы ты купил акции, они бы принесли доход. Акции поднимаются.

ФИЛИПП: Неужели, разбойник?

ПАРИС: У тебя так много талантов, па.

ФИЛИПП: Потом хозяин пошел к слуге, которому дал один талант, а тот сказал: "Хозяин, я зарыл свой талант в землю - он все еще там".

ПАРИС: Зарыл в землю? А зачем?

ФИЛИПП: Потому что хозяин был строгим человеком, и слуга его боялся.

ПАРИС: А что сказал хозяин?

ФИЛИПП: Он сказал: "Я возьму твой талант и отдам слуге, у которого их десять, потому что тому, кто имеет, да прибавится. А у того, кто не имеет, да отнимется и то, что у него есть".

ПАРИС: Это несправедливо! По-моему, Библия на девять десятых несправедлива. И ужасно жестокая.

ФИЛИПП: Ты прав, разбойник. Она несправедлива.

ПАРИС: Хетти Браун считает, что у меня есть талант. Она говорит, что когда я играю на гитаре, я раскован, как Элвис Пресли. После ее слов, я стал и вихляться, как он. Здорово иметь талант.

ФИЛИПП: Еще лучше развивать его.

ПАРИС: Когда я так пою, Хетти воет.

ФИЛИПП: Неужели, разбойник?

ПАРИС: Зачем ты разбудил меня так рано?

ФИЛИПП: Для компании.

ПАРИС: У тебя похмелье, па?

ФИЛИПП: Нет.

ПАРИС: Ты бледен, как смерть.

ФИЛИПП: Со мной все в порядке, разбойник. Я уже собрался в путь.

ПАРИС: Ты никуда не поедешь один. (Начинает одеваться).

ФИЛИПП: Что ты делаешь?

ПАРИС: Одеваюсь. Я поеду с тобой.

ФИЛИПП: Прекрасная компания.

ПАРИС: Куда и зачем ты собираешься? Сначала сказал - в Африку. Потом, нет. В Мексику?

ФИЛИПП: Нет.

ПАРИС: В Европу?

ФИЛИПП: Нет, разбойник.

ПАРИС: Мама не любит Европу. У них нет штор на окнах, и там обязательно заработаешь понос.

ФИЛИПП: Ни в Африку, ни в Мексику, ни в Европу. Ни в одно из тех мест, где были твоя мать, я или ты. Она думает, что может нас бросить. Она ошибается.

ПАРИС: Кроме шуток, па, что все это значит? Куда ты собрался?

ФИЛИПП: Узнаешь, когда приедем.

ПАРИС: А мама?

ФИЛИПП: Я сто раз тебе говорил, - она уже собралась.

ПАРИС: Собралась. А я как раз собирался испробовать спиннинг. В пруду. Завтра - значит сегодня. Что это ты делаешь?

ФИЛИПП: Собираю книги.

ПАРИС: Зачем?

ФИЛИПП: Древние цари брали в плавание своих рабов, свои кубки.

ПАРИС: В какое плавание?

ФИЛИПП: В последнее.

ПАРИС: Ты говоришь так, что мурашки по коже бегают. Я боюсь.

ФИЛИПП: Почему?

ПАРИС: Если б я знал, я так не боялся.

ФИЛИПП: Почти рассвело.

ПАРИС: Я уже совсем проснулся.

ФИЛИПП: Время отправляться.

ПАРИС: Я не могу никуда идти в таком виде. (Показывает носки). Носки разные. Я надел один белый, а другой красный.

ФИЛИПП: Это единственная причина, по которой ты не хочешь ехать?

ПАРИС: Не только.

ФИЛИПП: Я помню октябрьскую луну моего детства. Кажется, лаяла охотничья собака. Радужное кольцо вокруг луны означало, что будет мороз. Ты когда-нибудь видел морозные узоры, разбойник? С их ледяными нежными узорами, проступившими на оконном стекле - розовые, золотые.

ПАРИС: Нет.

ФИЛИПП: Я не виню тебя, сын.

ПАРИС: Не винишь меня?

ФИЛИПП: Нет. Это бывает так. В нашем холодном доме, где не было центрального отопления, дядя Вилли разжигал по утрам плиту и ставил варить овсянку - старики поднимаются очень рано. И в то время как комната наполнялась теплом от пылающей кухонной плиты, снаружи по-прежнему был холод и зима. И на оконном стекле появлялись морозные узоры. Мы обычно говорили, что их нарисовал Дед Мороз.

ПАРИС: Самое время копать червей. Лучше всего искать их на рассвете.

ФИЛИПП: Или в поздние сумерки. Я тоже когда-то копал червей.

ПАРИС: Мы с Хетти решили выйти пораньше. Пойдем на пруд. А если не будет клевать - на Рокладское озеро.

ФИЛИПП: Ты не поедешь со мной?

ПАРИС: У меня важный день, па, все уже спланировано. Давай в другой раз.

ФИЛИПП: Я тоже помню, как спал между мамой и отцом и гонялся за девчонками с испанской колючкой. Я знал, что такое морозные узоры и черви. Было время, когда голос на улице и песня из детства были мне впору, я был писателем и писал каждый день. Я не был одинок. Я не был один. Я все помню. Интересно, будет ли и впредь каждое мгновение отражением предыдущего? (Почти шепотом). Я не могу этого вынести.

ПАРИС (кричит): Мама!

ФИЛИПП (шепчет): Теперь мне нужна только темнота. (Выходит).

Входит Молли.

МОЛЛИ: Господи, малыш, что случилось?

ПАРИС: Папа!

Слышен звук отъезжающей машины.

МОЛЛИ: Что с папой: Куда он поехал в такую рань?

ПАРИС: Не знаю, мама. Ничего не знаю.

МОЛЛИ (идет к окну, смотрит вслед машине): Малыш, будь добр, положи на место гитару.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Сцена 2

Время: неделей позже.

При поднятии занавеса: Хетти и Парис выходят из кухни.

ХЕТТИ: Какие занятные штуки на мебели. В знак траура?

ПАРИС: Обычные чехлы, завтра мы уезжаем.

ХЕТТИ: Что это за Бруклин?

ПАРИС: По соседству с тем местом, где мы жили. Мерзкое место, насколько я помню.

ХЕТТИ: Они похожи на траурные - такие белые, странные. Зачем твой папа это сделал?

ПАРИС: Он ничего не делал. Это был несчастный случай.

ХЕТТИ: Он съехал с дороги к пруду, который от нее довольно далеко. Все говорили, что специально.

ПАРИС: Мало ли что все говорили. Совсем не специально. Руль был неисправен. Мне Джон все объяснил.

ХЕТТИ: В деревне говорят: самоубийство.

ПАРИС: Самоубийство? Только слабые кончают с собой. А папа был сильным. Однажды он поднял сто фунтов, как пушинку.

ХЕТТИ: Где?

ПАРИС: На ярмарке, куда он меня взял. Папа любил ярмарки, праздники, суматоху.

ХЕТТИ: Я всегда боялась твоего папу.

ПАРИС: Вот задача. Если в чаще леса упадет дерево, и никого не будет рядом, ни единой души на многие миль вокруг, - будет ли слышен треск?

ХЕТТИ: Ну, может, кто-нибудь и услышит.

ПАРИС: А если там никого нет, я хочу сказать, вообще никого - будет ли слышен треск?

ХЕТТИ: Может, его услышит какой-нибудь зверек. Или крот.

ПАРИС: Зверек? Ну, конечно. Как я об этом не подумал!

ХЕТТИ: Почему ты такой странный?

ПАРИС: Я не странный, я видел папу в гробу на похоронах.