Дмитрий Ненадович - Про жизнь поломатую… (сборник) Страница 12

— Мама, а вы на сколько к нам с Верочкой приехали?

— Да пока совсем вам не надоем.

— Это что же… даже чайку не попьёте?

Или вот ещё:

— Верунь, а твоя мама к нам на сколь приедет?

— Что-то я не поняла, о чём ты хочешь спросить: на кой? Или на сколько?

Так что нечего тут на тёщь кивать, порочить их светлые имена и демонизировать этих добрейших и всегда желающих своим дочерям более лучшей жизни женщин. Не можешь ты ехать на рыбалку со своим распухшим хозяйством, так и скажи: не могу, мол, очень уважительная причина. И всё. И дело с концом. По-мужски надо… а не прятаться за бледный тёщин силуэт.

Вот тогда-то, услышав эти грубые мужские слова отказа, и приходится страждущему рыбаку-профессионалу выбирать какого-нибудь «чайника» (желательно не очень нудного) и долго уговаривать его съездить на природу, дабы попытать истинного рыбацкого счастья: «Ну, пусть даже и не поймаем мы ничего, зато природа-то кругом какая! На заре соловей так распоётся — аж захлёбываться начинает в желании самого себя превзойти! А на гладкой поверхности воды, отражающей первые всполохи встающего над горизонтом солнца, то там, то здесь появляются весёлые всплески серебристых плотвичек, эротически заигрывающих с весёлыми, уже бодрыми ото сна и весьма зубастыми щучками! Нет удилищ? Та ты чё, у меня их хоть анальным отверстием жуй! Поделюсь ради такого дела». И не важно, что все эти душещипательные природоописания с соловьиным пением и колеблющейся водой повествуются перед зимней подлёдной рыбалкой: настоящий рыбак всегда готов так словесно-творчески поездить по ушам «чайника», что через пару часов тот готов ехать куда угодно для восторженного соития с многочисленными анналами родной природы. Здесь очень важно, чтобы «чайник» не успел «расхолодиться». Особенно после того, как узнает, что вставать ему придётся в четыре часа утра да ещё пару-тройку часов куда-то ехать. Для поддержания в «чайнике» особого — рыбацкого боевого духа надо тщательно подогревать его воображение всякими необычными рыбацкими историями и периодически подначивать его, подвергая сомнениям самые сокровенные мужские качества (нет, не размеры… размеры, наверное, важны для другого вида рыбалки, а здесь речь идёт о каких-то иных мужских качествах). Начать надо с обычных рыбацких баек о том, как однажды ему, профессионалу, но тогда ещё «чайнику», удалось выловить экземпляр: «Во-от, таких размеров и весом в двадцать килограмм!» При этом руки рассказчика распрямляются во всех сочленениях, максимально раздвигаясь в противоположные стороны, и некоторое время удерживаются параллельно полу. Зрачки глаз повествователя мечтательно-воспоминательно загоняются куда-то за пределы радужных оболочек, куда-то в район надбровных дуг. При этом особый акцент делается на драматизм борьбы с выловленной рыбой. Часто дыша и азартно потея, профи рассказывает «чайнику», как сцепившись с рыбой, что называется, не на жизнь, а насмерть ещё в прибрежных водах, они затем долго катались по берегу залива, стремясь выявить победителя. Наконец, профи удалось ухватить большой круглый камень, коих много на берегу залива, и хватить им рыбу по чешуйчатой голове. В отместку за эту грубость и неспортивные методы борьбы рыба тоже было хотела раскрошить булыжник о голову профи, но от долгой борьбы у неё очень сильно вспотели плавники и никак не могли зацепить гладкие, отполированные волнами булыжники. Профи не преминул этим воспользоваться и наносил рыбине удар за ударом, пока не послал её в глубокий нокаут. Дальше всё было делом техники: пока рыба пребывала в состоянии нокаута, профи быстро вспорол ей живот и вытряс из него всё склизкое содержимое, а в зубастую пасть вставил обломок весла на распор, так, чтобы рыба уже никогда не могла даже шевельнуть челюстью. Утомлённый кровавой дракой профи решил, наконец, как следует отдохнуть и даже присел было на ближайший валун, когда рыба неожиданно очнулась и бой возобновился с новой силой. Но силы были уже не равны. Лишённая поступающих из пищевода витаминов рыба начала быстро утомляться. В довершении всех свалившихся на неё в этот день неприятностей, рыба вскоре воочию обнаружила пропажу всех своих внутренних органов. Этот факт очень сильно обескуражил морского хищника и существенным образом надломил его психологию. Всё увиденное рыбой существенно понизило её самооценку. Глубоко удручённая всем произошедшим накануне, рыбина очень сильно загрустила и примерно через час заснула беспробудным сном. Но перед этим успела-таки, гадина, сломать профи челюсть. Это произошло в тот момент, когда рыбак расслабился и решил пощупать пульс у почти бездыханной туши. Зачем он это сделал? Сам до сих пор не понимает. Наверное, для уточнения диагноза. Ну, чтобы точно потом узнать причину кончины морского хищника. Вот и уточнил. Результат — глубокий нокаут и открытый перелом (при этом «чайнику» обычно показывается шрам от бритвы «Нева» на так и непобритой скуле). Закончить, конечно же, надо на очень позитивной ноте. Нельзя запугивать «чайника» описанием кровавых битв. Мол, рыбу ели целый год всей роднёй, и все коты во дворе всегда сыты были, да ещё и соседям хватило несколько раз обожраться до рвоты. Больно уж охочими они оказались до халявы. А то, что трудно пришлось при поимке такого крокодила, так это только потому, что профи был тогда один на берегу. Если бы рядом с ним в ту судьбоносную минуту был «чайник», то справились бы они вдвоём с этим монстром за одну минуту. Но «чайника» в ту великую минуту рядом не оказалось и, знамо дело, профи пришлось очень трудно. Но на то он и профи, чтобы всё и вся преодолевать. Далее можно продолжать рассказы в том же духе, раз от разу увеличивая размер пойманной рыбы: «Во-от с таким глазом!», «Во-от с таким расстоянием между глаз!» (В обоих случаях руки рассказчика занимают привычное, параллельное полу положение). Можно бы ещё удлинить описание борьбы и усилить её накал… Но тут главное не переборщить — «чайник» в конце каждого повествования должен быть абсолютно уверен в положительном исходе запланированного мероприятия..

А когда ресурс обычных рыбацких баек и подначивания будет полностью исчерпан, можно рассказать «чайнику» историю о том, как однажды в акваторию Финского залива сдуру заплыл однажды настоящий кит. Да-да, настоящий кит, относящийся к такой агрессивной его разновидности как кашалот… Оголодал тогда кит на мелководье залива в отсутствии своего любимого лакомства — глубоководных осьминогов-спрутов — и давай тоннами поглощать щупальцеподобную миногу. Но не хватило ему кормовой базы. Тонны вскоре закончились, ведь не так много в водах залива осталось миноги, сколько ему хотелось бы съесть. Очень сильно по этому поводу загрустил тогда кашалот. Закручинился, впал в депрессию и всё чаще стал серьёзно задумываться о суициде. Думал он, думал, да и выбросился в глубокой тоске на каменистый берег Финского залива. Но недолго он там пролежал в тягостных размышлениях о бренности бытия. Не дали ему окончательно закручиниться и взять на душу тяжкий грех самоубийства сердобольные по своей натуре местные рыбаки. Обнаружив страдальца, они мигом вспороли ему трепещущее брюхо, и каково же было их рыбацкое удивление, когда внутри кашалота они обнаружили пару тонн не переваренной по причине китовой депрессии ценной рыбы-миноги! Счастливчики мигом растащили этот финский деликатес по багажникам своих дешёвых отечественных автомобилей и рванули к границе с Финляндией, где через доверенных людей с большим наваром загнали эту змеевидную рыбу приграничным чухонским буржуинам-гурманам. На вырученные средства эти баловни судьбы тут же купили себе по японскому внедорожнику. Счастливчики до сих пор, мол, раскатывают на этих машинах по льду Финского залива в ожидании заплыва в акваторию следующего безумного кашалота. Но тот как-то не очень торопится заплывать в этот мелкий залив, а ожидающие его рыбаки каждый год безвозвратно проваливаются на своих «японских джипах» под лёд. Одни безвозвратно проваливаются, а другие тем временем не прекращают своего алчного ожидания. Терпеливо накручивают они километры по кромке льда, напряжённо вглядываясь в серые балтийские дали в надежде засечь на горизонте заветный китовый фонтанчик. Каждый год под лёд уходят всё новые и новые старатели, а те из них, кто пока ещё остаётся и продолжает кататься по льду, всякий раз скорбно притормаживают у свежей полыньи, чуть грустят над ней и продолжают движение. Очень достойное они демонстрируют поведение. А потому как нельзя бросать начатое погибшими товарищами дело. Да и рыбу в заливе надо постоянно подкармливать, пока не захирела вовсе…

Но на такой минорной ноте ни в коем случае нельзя завершать повествование о ките. Это может привести к обратному эффекту и сразу же безвозвратно оттолкнуть «чайника» от рыбалки. Закончить свой рассказ надо с очень высоким пафосом, говоря немного в нос о том, что, якобы, в местной печати совсем недавно промелькнуло сообщение о том, что очередного заблудшего кашалота-крэзи недавно заметили пограничники в районе города Выборг. Долбанутый китяра, весело фонтанируя в хмурое балтийское небо, якобы, направлялся в сторону Питера и по расчётным данным скоро должен появиться в районе деревни Пески, что на южном берегу финского залива. «А мы как раз туда с тобой и поедем! — должен завершить на ещё более высокой ноте свой рассказ рыбак, — ты же хочешь ездить на японском внедорожнике, Серёга (Коля, Петя и т. д.)!» И теперь уже ребята-«чайники» (Серёга, Коля, Петя и т. д.) не дрогнут. Каждый ведь хочет на японском джипе-то… Под лёд, конечно же — нет, туда никто не хочет. Больно уж там скучно. Так скучно, что даже те, кто туда ежегодно проваливаются, всегда о какой-то другой судьбе до последнего своего момента мечтают. Но судьба — дело строгое. Мечтай, не мечтай, а что прописано, то и будет. Сразу вспоминается анекдот о том, как гулял как-то эмир в саду падишаха и увидел смерть, стоящую между экзотических деревьев. Смерть, как положено, была вооружена косой, и вид у неё был очень уж недовольный. Визирь испугался, побежал к падишаху и пал на колени: