Давид Айзман - Терновый куст Страница 13

Берл. Ушел, Дора, он ушел… Он бесстрашный… Он как Манус…

Дора. Хорошо. (Таинственно шепчет.) А другая рана здесь, Берл… (Показывает на грудь.) Это конец… Где же все?.. Где мама?..

Нейман. Берл, пойдем, поможете мне принести кушетку, уложим на нее Дору.

Берл. Другие помогут… Я — на баррикаду. (Уходит в ворота.)

Соседи все гуще собираются около Доры.

Дора. Но почему Александр был здесь?.. Он боится?.. А про пучину — значит, неправда?.. Он уже ушел?..

Нейман. Он ушел, он на баррикаде.

Дора. Он не пойдет туда… Он не пойдет… Я знаю… (Вдруг вытягивается, вся судорожно трепещет и затихает.)

Самсон протискивается через толпу к дочери и тихо смеется.

Самсон. Вы слышите ветер с севера?.. Вы слышите ветер с севера?..

Леа стремительно бежит с улицы, за нею Леньчик.

Леа. Где?!.. Где она??.. Где?!.. (Подбегает к Доре.) Уже?.. Кончено?!.. Все кончено?!.. Я знала… (Падает на труп Доры и затихает.)

Все вокруг молчат.

(Оторвавшись от тела дочери, выпрямляется, и с лицом безумной, потрясая над головой кулаками, кричит в неистовстве, В звуках ее голоса ярость раненого барса и пламенная сила пророка, ведущего народ.) Вот ваш завтрашний день!.. Вот что ждет вас всех!.. Украсьте же себя кровью убитых детей наших! Украсьте себя смертью их, — и замучим мучителя!

Топот. Во двор врывается отряд солдат. Впереди молодой офицер. Народ в ужасе разбегается. Человек с отрубленными руками на бегу упал и не поднялся. У тела Доры остаются Самсон, Леа и Леньчик.

А, пришли!.. Сюда пришли!.. Дитя мое!.. Давай револьвер мне! (Вырывает из рук Леньчика револьвер и направляет его на солдат.)

Офицер. Прочь отсюда!.. (Шашкой выбивает у Леи револьвер.) Штыками их!.. Всех!..

Солдаты со штыками наперевес бросаются на Леньчика и Лею. На улице выстрелы, крики.

Самсон (выступая вперед, к солдатам, лепечет). Это с севера… Это с севера… Вы слышите ветер с севера?..

ПРИМЕЧАНИЯ

Историко-литературному комментарию к публикуемым пьесам предпосланы краткие биографические справки об авторах. Все упоминаемые произведения датируются по времени их первого издания. В том случае, если между написанием и опубликованием пьесы прошло более года, сообщаются обе даты. В скобках указываются варианты заглавий.

При ссылках на цитируемые источники в комментариях приняты следующие сокращения: ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва); ЦГИАЛ — Центральный государственный исторический архив в Ленинграде; ИМЛИ — Институт мировой литературы имени А. М. Горького при Академии наук СССР, Архив А. М. Горького (Москва); ИРЛИ — Институт русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР, Отдел рукописей (Ленинград); ОРБЛ — Всесоюзная государственная библиотека имени В. И. Ленина, Отдел рукописей (Москва); ЦТБ — Центральная государственная театральная библиотека имени А. В. Луначарского, Отдел рукописей (Ленинград).

Давид Яковлевич Айзман родился 14 марта 1869 г. в Николаеве, Херсонской губернии. Отец его, торговец по роду занятия, был любителем и хорошим знатоком книг, автором нескольких статей в еврейских газетах. В доме часто говорили о Бокле, Бюхнере, цитировали Писарева. Пробуждению интереса Д. Айзмана к литературе и искусству способствовал его старший брат, который владел в городе книжной лавкой с читальней при ней и одно время редактировал местную либеральную газету «Южанин».

После окончания в 1886 г. николаевского реального училища Д. Айзман уехал в Одессу, где в 1890 г. поступил на живописное отделение рисовальной школы. Первые заметки Айзмана появились в «Южанине». В 1889 г. под псевдонимом Кулик в «Одесском вестнике» печатаются его фельетоны «По родным болотам» и «Очерки провинциальной жизни». В 1896 г., удостоенный за успехи в рисовании бронзовой медали, Айзман отправился в Париж, чтобы продолжить занятия живописью в Школе изящных искусств. Все усиливавшаяся тяга к литературному творчеству изменила его планы. Вместе с женой, практикующим врачом, в 1898 г. он поселился в глухой французской деревушке в Шампани. Законченный здесь первый очерк «Нежножечко в сторону» был напечатан в майской книжке «Русского богатства» за 1901 год. Первый сборник рассказов Айзмана «Черные дни» вышел в издании «Русского богатства» в 1904 году.

В том же году писатель вернулся на родину. Осенью 1904 г. он послал из Одессы Горькому рассказ «Ледоход». «Я счастлив у Вас поучиться! — писал Айзман. — Ваши замечания так метки, так тонки, что это прямо радость — выслушать их». Одобренный Горьким «Ледоход» вошел в пятый сборник «Знания» (1905). Позже в знаниевском сборнике была напечатана и повесть Д. Айзмана «Кровавый разлив» (1908).

Организованные черносотенцами на юге России еврейские погромы заставили Айзмана в конце 1905 г. вновь уехать за границу — во Францию и Италию, где он оставался, исключая непродолжительную поездку по литературным делам в 1908 г. в Петербург, до сентября 1909 года.

После «Тернового куста» (1907) — лучшей пьесы Д. Айзмана — им были написаны драмы и комедии: «Светлый бог» (1908, 1914), «Жены» (1909), «Дела семейные» (1910), «Правда небесная» (1912), «Пастухи» («Искатели», 1915), «Летний роман» («Роль женщины», 1916), «Латинский квартал» (1916), «Консул Гранат» («Консул Цыпкес», 1918, 1923). В последние годы жизни писатель работал над комедиями «Юка» и «Алые вишни». Известны также две одноактные юморески Айзмана: «Дают уроки» (1913) и «Чудо жена» (1917).

«Рассказы» Д. Айзмана в двух томах изданы «Знанием» в 1906–1910 гг. Собрание сочинений Айзмана в восьми томах вышло в 1911–1919 годах.

Умер Д. Айзман в Детском Селе (ныне г. Пушкин) 26 сентября 1922 года.

«Терновый куст» впервые издан И. П. Ладыжниковым в Берлине в 1907 г. В России долгое время остававшаяся под цензурным запретом, пьеса переиздана в Петрограде в 1920 г. Госиздатом.

«Терновый куст» написан Д. Айзманом в Париже в 1906 г. и в ноябре 1906 г. с большим успехом прочитан русской колонии в Париже (см.: «Театр и искусство», 1906, № 49, стр. 769–770). Рукопись «Тернового куста» автор отослал Горькому на Капри. Около 16 ноября 1906 г. Горький известил И. П. Ладыжникова: «Айзман написал превосходную пьесу из быта евреев-революционеров. Работа — яркая, движения — сколько угодно, четвертый акт — вооруженное восстание, так что в смысле сценичности — поскольку я понимаю — все в порядке! Характеры чудесные, вообще, это большая вещь, с высоким подъемом. Я написал ему. чтоб он послал Вам рукопись. Вы убедитесь сами, какая это вещь […] Айзман — со склонностью к с.-д. и, кажется, даже убежденный с.-д. — имейте это в виду» (Архив А. М. Горького, т. VII, М., Гослитиздат, 1959, стр. 147). «Когда я писал мою пьесу, — писал Д, Айзман 12 декабря 1906 г. М. Горькому, — я чувствовал, что зажег меня Максим Горький, без него «Терновый куст» либо не был бы написан вовсе, либо вышел бы значительно слабее (М. Горький, Материалы и исследования, т. 2, М.-Л., АН СССР, 1936, стр. 328). В январе 1907 г. И. Ладыжников закончил печатание тиража «Тернового куста». Книга вышла с посвящением Максиму Горькому. Необходимость скорейшего печатания пьесы помешала И. П. Ладыжникову списаться с автором относительно окончательной редакции посвящения.

М. Горький позаботился, чтобы революционная пьеса стала широко известна за границей. Он просил И. П. Ладыжникова принять участие в переговорах Д. Айзмана с режиссером Максом Рейнгардтом о возможности постановки «Тернового куста» в Германии (постановка не осуществилась). В феврале 1907 г. Горький рекомендовал «Терновый куст» сотруднице парижского журнала «La Revue» Вере Старковой. В рецензии на пьесу («La Revue», 1907, 1 апреля. № 7) В. Старкова цитировала строки из полученного ею письма Горького: «Кровь в ней течет ручьями, но радостно, как цветы цветут, и все люди герои» (М. Горький, Материалы и исследования, т. 2, стр. 338). Ту же мысль Горький повторяет в письме Д. Айзману от 8 или 9 февраля 1907 г.:

«Там кровь — смеется победно, там все мученики — герои, и потому все погибшие — победители. Жизнь — прекрасна даже и в окровавленных одеждах» (М. Горький, Собр. соч. в тридцати томах, т. 29, М., Гослитиздат, 1955, стр. 13).

В январе 1907 г. в письме заведующему конторой издательства «Знание» С. П. Боголюбову Д. Айзман предупредил, что, если «Терновый куст» удастся поместить в сборнике «Знание», печатать пьесу нужно не по рукописи, посланной им Горькому, а по изданию И. Ладыжникова, где были учтены позднейшие авторские поправки (ИМЛИ. П-ка «Зн» 1-9-1). В Архиве Горького (ИМЛИ. «Зн» Рав-БП 1-3-2) сохранилась верстка «Тернового куста», Но в самом же сборнике (кн. 16) вместо «Тернового куста» напечатан рассказ Д. Айзмана «Сердце Бытия».

Черновой автограф «Тернового куста» (ИРЛИ, ф. 520, ед. хр. 227) датируется 9-18 февраля (1906 г.), 88 листов рукописи покрыты густой авторской правкой. Отдельные сцены имеют по нескольку вариантов. Некоторые изменения претерпел образ богача Когана. В последней редакции его появление перенесено из первого действия во второе. Эпизод столкновения Когана с рабочим Берлом значительно сокращен. Коган не выглядит теперь таким сильным, как в раннем варианте «Тернового куста». Он не отваживается глумиться над «умом нищих», «пролетариями», которые готовятся стать «командирами в жизни». Об изменении «эмоционального строя» первого акта «Тернового куста» можно судить и по заключительной реплике. В первой редакции: Леа. Израиль… Дитя мое… Тебя уже нет! Тебя уже нет!» В печатном тексте: «Дора. «Иди… Манус, — иди!..». Беловая рукопись «Тернового куста» находится ныне в ЦГАЛИ, ф. 9, оп. 1, ед. хр. 9.