Наталья Арбузова - Мы все актеры Страница 13

Стивенсон поворачивается к нему спиной, Сеннов-Арсеньев боком. Ноутбук, стушевавшись, спешит ко флигелю.

СЕННОВ-АРСЕНЬЕВ: Ватсон, что это было? Плюм-Блюм еще и гостей наприглашал?

СТИВЕНСОН: Ватсон у нас ты! постарайся запомнить! Да, Ксению дед пустил во флигель, когда прилетела из Америки. Потом туда же на правах мужа втерся Плейбой, за ним все остальные, включая нас двоих… ты с вечера не воткнул… впрочем, это и не твое дело – дурной каламбур! (Сник.) И зачем я только его сын! И кличка проклятая привязалась… сын Стефана.

СЕННОВ-АРСЕНЬЕВ (робко): Может, звать тебя Арсюшей?

СТИВЕНСОН (резко): Как он? нет!

Подходит Пломбум. Мозг его успокоился, и голова приняла обычный человеческий вид.

ПЛОМБУМ: Арсюша, это был мой товарищ по литинституту переводчик Андрей Самойлыч Сапожников, прозванный в последние годы Ноутбуком за гениальную память.

СТИВЕНСОН: А свои прозвища ты знаешь?

ПЛОМБУМ: Ксюша зовет меня – Пломбир.

СТИВЕНСОН: Я Плейбоем, он (указывает на друга) Плюм-Блюмом.

В середине этой реплики подходит Ксюша с махровым полотенцем на плече.

КСЮША: Как вы все трудно идентифицируетесь.

ПЛОМБУМ (к ней): Правда. Арсюшу ты знаешь как облупленного, он же Стивенсон, а это Алеша Сеннов, ассистент в курчатовском институте, или, за верность дружбе, Сеннов-Арсеньев. Окунуться пошла? возьми их с собой.

КСЮША: Ты, Пломбир, воды боишься и не подозреваешь – я упертая нюдистка. Просто вылью на себя по-быстрому ведро воды. На речку – в сумерках.

Уходит, хлопая полотенцем по спине. Из флигеля появляется Ноутбук, радостно вцепляется в Пломбума.

НОУТБУК: Ведь на Белоцерковского всю жизнь работают безымянные негры! а Старосельский набирает кучу переводов и отдает их другим исполу, за полгонорара!

Парни отходят в сторону. Пломбум вежливо слушает, потом берет Ноутбука под руку, уводит в сторону флигеля. Возвращается мокроволосая Ксюша. Стивенсон делает недвусмысленный жест, отсылая Сеннова-Арсеньева, тот повинуется. От машины, стоящей за забором, отделяется щенок. Пролезает в щель между штакетинами и, вертя купированным хвостиком, вьется возле Ксюши. Потом тычется в ноги Стивенсону, тот щелкает его по носу. Щенок, скуля, отходит к столику с Ксюшиным ноутбуком, задирает лапку, поливает ножку стула.

КСЮША: Тысяча чертей!

СТИВЕНСОН: Ты, специалистка по авторской политической песне позднесоветского периода! исследовательница творчества Юза Алешковского и Юлия Кима! не могла покрепче выругаться?

КСЮША: No problem! просто тут такое милое, забавное происшествие! подумаешь, щенок написал. Выражаться надо адекватно ситуации. Бывают явления, не заслуживающие хорошего слова. Советская авторская песня отлично это улавливает. А народная частушка сохраняет простодушное иносказанье. Чего стоит одна только космическая серия! (Поет.) Ой, дед, ты мой дед, береги морковку, скоро в космос полетим, сделаем стыковку. И знаменитые нескладухи. (Поет.) По реке плывет топор с города Кукуева, и куда же он плывет, железяка этака? К твоему прозвищу как раз подходят мои забранки.

СТИВЕНСОН: Хочешь быть консерваторшей, квакершей – будь… пускай полоумный Плейбой тебе подыгрывает… грей ему постель, как Ависага Сунамитянка…твое дело.

Щенок подваливается к ботинку хозяина, его отшвыривают. Обиженно моргает, переползает к ноге Ксюши.

СТИВЕНСОН: Ксенька, погляди на своего отца и на этого… небо и земля. Хочешь реализовать свои подростковые комплексы? была влюблена в красавчика Пола Ньюмена? но Плейбой не замена. Чем он тебя взял? крысолов, где твоя дудочка? рыболов, где твоя удочка? ах, удались, Плейбой, а лучше удавись.

КСЮША: Ненавижу мужскую красоту… если одни и те же комплексы свойственны всем людям – я не хочу быть исключеньем… не зря орут маски греческой трагедии… а ты как думал? не называй вслух чего не след. Твой отец абсолютно бесстрашный человек… по большому счету… смешные мелочи тут не при чем. Ясное дело – такой эталон создает для тебя напряг.

СТИВЕНСОН: Ты зачем себя губишь? На кой ляд тебе его аденомы-простатиты?

КСЮША: Стивенсон, всем отпущено столько-то лет молодости, зрелости, старости… только люди живут в разных фазах. Глупо думать, что счастливей тот, кто позже пришел… может быть, даже наоборот… будь философом. Простому человеку несложно подобрать себе пару по возрасту… сложному трудней. Имею я право собой распорядиться? свобода, блин… не перечь мне.

СТИВЕНСОН: А я – я щенок?

КСЮША: Ага… и я тоже.

Ложится пузом кверху. Задирает лапки и повизгивает.

СТИВЕНСОН (подходит к ней вплотную, смотрит сверху вниз, как она дурачится): Кому ты нужна, вечный подросток?

КСЮША (вскакивает, отряхивается, как собачка): Пломбиру! он такой же точно! два сапога пара!

Выходит пружинящим шагом Пол Ньюмен – седой, синеглазый, стройный, щеголеватый.

ПОЛ НЬЮМЕН: Доброе утро, девочка. Представь мне молодого человека.

КСЮША: Арсюша, мой пасынок.

СТИВЕНСОН (кланяется): Стивенсон.

ПОЛ НЬЮМЕН: Славный малый… советую тебе в него влюбиться… будет как у Юджина О'Нила… любовь под вязами. Впрочем, ты всё сделаешь наперекор. (Смеется.) Не увлекайся им, малышка… ни в коем случае… сторонись его.

КСЮША (улыбается): Буду держаться середины – подружусь с ним.

Входит Пломбум.

ПОЛ НЬЮМЕН: Стефан Семеныч, я завтра улетаю. Коли надумаете снова туда, Вас ждут до первого августа… это я устроил. Ксения сдаст последний кандидатский, защитится по своей идиотской теме, которая в Америке котируется, и присоединится к нам.

КСЮША: Не обманешь, папа… не разлучишь… если через океан, то вместе… а вообще говоря – нет.

ПОЛ НЬЮМЕН: Не говори за двоих, детка. Так как же, Стефан Семеныч? не упустите шанс.

ПЛОМБУМ: Как умница сказала, так и будет… сто пудов. Если на дно, то в обнимку. И вообще - нет.

КСЮША: Молодец, Пломбир. Молодись, молодись, папа… его не переплюнешь. Он приемыш нашего поколенья… купается в любви… студенты лошадей выпрягают и карету несут.

ПЛОМБУМ: Кончай гнать… нашла тоже сына полка… еле выхожу на связь с людьми. (Его мобильник кричит истошным голосом.) Да, идем. Арсюша, мама приехала, пошли встречать. (Уходят вдвоем.)

ПОЛ НЬЮМЕН: Давай переиграем. Пусть он остается, пусть на руках носят, если хотят. Полетишь ты, будешь читать его курс, вести его семинар, на правах ученицы. Защититься можно там… я всё организую… жить будешь у меня.

КСЮША: А твоя Джулия Робертс? впрочем, что я говорю… нет, нет и нет.

ПОЛ НЬЮМЕН: Уехала в Нью-Джерси и не вернулась.

КСЮША: Она мне не указ… с того света к нему вернусь.

ПОЛ НЬЮМЕН: Ты выросла ни на кого не похожей… близко никто не стоит.

КСЮША: Я не у тебя такая выросла – у него… задним числом не притусовывайся.

ПОЛ НЬЮМЕН: Посмотри в зеркало… мои синие глаза и беспощадная прямота взгляда!

КСЮША: Лжешь! голубые, близорукие, беззащитные, как у него.

ПОЛ НЬЮМЕН: Вспомни, как мы пережидали дождь…

КСЮША: Вспомни, вспомни, друг мой милый, нашу прежнюю любовь. Я ногой не ступлю на твою территорию… с ума не сошла.

Идут Пломбум и Эстер Борисовна Смородинская. За ними Стивенсон несет рыжий саквояж. Сеннов-Арсеньев отнимает одну его ручку – несут вдвоем.

СТИВЕНСОН (кричит): Нет, не во флигель… в барский дом велено.

Заворачивают к большому дому. Навстречу выходит нечто важное и усатое – дед.

ДЕД: Э-э… Ваша супруга?

ПЛОМБУМ: Увы, бывшая. Эстер Борисовна Смородинская, кардиолог.

ДЕД: Еле дождался! я на веранде… приходите… буду жаловаться на свое здоровье. (Поворачивается богатырской спиной и удаляется.)

СЕННОВ-АРСЕНЬЕВ (Стивенсону): Ну, празднички!

СТИВЕНСОН: Спектакль… всё отрепетировано.

Входит Ксюша. На голове ее опять растет дерево – сейчас оно в цвету.

МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ (Ксюше): У Вас прелестная прическа.

ПЛОМБУМ (срывает цветочек с Ксюшина деревца, сует в петлицу.): Это бывает, когда в голове у нее суперэкологично, то есть сравнительно часто. А у других вообще никогда.

ПОЛ НЬЮМЕН: Что-то я раньше за дочкой такого не знал.

КСЮША: Ты не наблюдателен! уже лет десять как!

На голове Пломбума синтезируется оперная треуголка, перья на ней таинственно кивают.

МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ (несколько шокирована): Я, пожалуй, тоже… за годы нашего брака… такого не видала.

ПЛОМБУМ: Эти небольшие странности были для меня характерны в подростковом возрасте. В период нашего с тобой сосуществования они затерлись, теперь вот опять.

Из-за отворота пломбирской треуголки высовывается птичка, чистит перышки. Перелетает на Ксюшино деревце и поет.

ПТИЧКА: Вить-вить-вить!

СТИВЕНСОН (в сердцах бросает саквояж, Сеннов-Арсеньев его подхватывает): Дурдом.

Пломбум берет Ксюшу за руку. Они уходят ко флигелю, бережно неся овеваемую перьями шляпу и цветущее дерево с птицей. Стивенсон предлагает руку мадам Смородинской, они входят в большой дом. Сеннов-Арсеньев с саквояжем нерешительно стоит на крыльце его. Пол Ньюмен разводит холеными руками, безмолвно призывая Сеннова-Арсеньева в свидетели. Подходит Анна Юрьевна Сеннова, бодро несущая свою дорожную сумку. Сеннов-Арсеньев выпускает из рук рыжий саквояж, тот катится по ступенькам крыльца, Пол Ньюмен его подбирает.