СВОИ-2000 - Шапито-шоу Страница 15

Отец. Давай, Никитушка, снимай.

Сын помогает Отцу спуститься, укладывает его на траву.

Сын. Ну как? Стало полегче?

Отец. Даже не знаю… Ничего не чувствую…

Сын, обливаясь потом, перетаскивает связанные вместе рюкзаки на какое-то расстояние вперед. Потом он возвращается за Отцом. Отец тем временем, кряхтя, пытается подползти. Сын взваливает его на спину и тащит к рюкзакам. Отец постанывает.

Отец (слезливым голосом). Пропадем оба. Это же надо, а! Ерунда-то ведь какая.

Сын. Вроде дорога близко.

Оbтец. Да куда там!.. А если мне хуже станет?

Сын чуть встряхивает Отца, чтобы подхватить поудобнее, и Отец громко вскрикивает.

Отец. Адская боль! Адская!

Сын. Может, я найду людей и вернусь?

Отец. Ты что? Меня нельзя одного здесь бросать!

Сын. Я быстро…

Отец. Ты что? Как вы меня найдете? По какому адресу? Нет. Надо идти.

Сын дотаскивает отца до рюкзаков, укладывает на траву.

Отец. Сынок, посмотри, не ловится там? МЧС…

Сын смотрит на дисплей телефона.

Сын. Нет, пока нет.

Отец (стонет). Охо-хо-хо-хох…

КРЫМ. СИМЕИЗ. ГОРЫ. ПОЛЯНА 3. Костер. Отец лежит в спальнике. Сын подбрасывает ветки и смотрит на огонь. Отец весь в слезах

Отец. Сынок! Ты прости меня! Я ошибался… Я так ошибался!..

Сын. …

Отец. Ты — лучший! Я так горд, что ты — мой сын!

Отец плачет.

КРЫМ. ПАЛАТКА. НОЧЬ

Отец и Сын лежат в спальниках. Сын рассказывает:

Сын. А фильм будет называться «Отморозки»… Там весь район — одни отморозки. Но он хочет добиться уважения даже среди таких людей. Вот эти отморозки и решают лезть на заброшенную стройку.

МОСКВА. СТРОЙКА. ДЕНЬ

(Начинается черно-белое видео, как будто это фильм.) Стройка. Отморозки — это тусовка подростков во главе с Актером. Актер рассказывает анекдот. Корреспондентка смеется. Оператор и иностранец целуются. Сын идет за ними, поглядывая вниз, хватаясь за поручни и поминутно останавливаясь.

Голос Сына. У него акрофобия — боязнь высоты. И никто не знает, как трудно ему дается каждый шаг, каждый метр…

Все доходят до какого-то места, где провал между плитами, большая дыра. Опасное место. Все перелезают. Остался только Сын. Все ждут его. А он стоит и не может себя заставить.

Корреспондентка. Да он боится! Смотрите на него, он сейчас обмочится!

Корреспондентка заливается смехом.

Актер. Эй, отморозок! Давай, не ссы! Пионер не трус, а храбрец!

Сын делает шаг. У него начинается головокружение.

Голос Сына. Я даже знаю, как это можно снять: он падает…

Вскрик и глухой стук. Тело лежит на дне. Все смотрят. Немая сцена. Корреспондентка начинает орать.

КРЫМ. ПАЛАТКА. НОЧЬ

Сын. Вот.

Отец. Да, это сильно.

КРЫМ. СИМЕИЗ. ГОРЫ. ПОЛЯНА 3. ДЕНЬ

Утро. Сын возле палатки, сворачивает спальник в мешок и пристегивает к рюкзаку. Он сидит возле окошка из сетки и обращается к Отцу:

Сын. Пап! Ты спишь? Пап! Нам пора!

Отец молчит. Звучит тревожная музыка.

Сын (взволнованно). Папа!

Из палатки доносится слабый голос Отца.

Отец. Окончилось мое путешествие… Дай руку.

Отец отстегивает молнию у сетчатого окошка палатки и просовывает костлявую руку. Сын неуклюже берется за нее.

Отец. Я все думал, что горы сдвину, а жизнь-то и подошла к концу… Иди, сынок, не поминай лихом. Какой плохой ни был у тебя отец, а все ж многие его уважали и помнить будут. И ты помни.

КРЫМ. СИМЕИЗ. ЭСКИ-КЕРМЕН

Сын торопливо бежит по тропе, пробирается сквозь кусты. Звучит тревожная музыка. Выбегает на открытую площадку. Оператор и Авиньон целуются. Неподалеку Знаменский хмуро наблюдает за ними. Сын нерешительно останавливается, смотрит вниз. Внизу под горой уазик.

КРЫМ. СИМЕИЗ. ГОРЫ. ДЕНЬ

Сын около уазика, водитель достает брезент, показывает как они его (Отца) понесут.

Водитель. Мы его вот так положим и понесем, как на носилках. Бери.

Сын и Водитель карабкаются в гору.

Они идут, проходят сквозь кусты и видят такую картину: Отец сидит на бревнышке с миской и ест. Завидев Сына, Отец улыбается.

Отец. А мне, видишь, полегчало. Ты ушел, а я лежу, думаю: все, конец, — и стал молиться…

Водитель и Сын стоят в растерянности.

КРЫМ. СИМЕИЗ. ГОРЫ. УАЗ

Отец сидит рядом с Водителем в уазике.

Отец (Водителю). Сын ушел, а я лежу, думаю: все, конец, — и стал молиться…

Сын сзади в кузове, вместе с Оператором, Авиньоном и Знаменским. Оператор приглядывается к нему. Сыну неприятно.

Оператор. А я тебя знаю, кажется.

Сын. Может быть.

Оператор. Ты приятель Сережи Попова?

Сbын. …

Оператор. Ты не знаешь, он здесь?

Сын. Не в курсе…

Оператор (Авиньону). I know his friend, I saw him in Moscow. It’s a miracle!

КРЫМ. СИМЕИЗ. УТЕС. ДЕНЬ

Море. Солнце садится в море рядом с биостанцией. Отец и Сын сидят на пирсе, по очереди отхлебывают вино из бутылки. Отец довольный, говорит с ностальгией в голосе.

Отец. Даже не верится, еще утром были там (показывает на горы), а уже кажется недостижимо…

Сын. Да…

Отец. Я очень доволен этим походом, а ты? Сын. Я тоже.

Отец. Во! Надо теперь это не растерять, вложить во что-то… Понимаешь?

Сын. Да… Послушай… Помнишь, мы говорили… ну, про сценарий…

Отец (обнимает Сына). Никита!

Сын скромно улыбается.

Отец. А давай возьмем еще винца!..

КРЫМ. СИМЕИЗ. КАФЕ «ЕЖИ». ДЕНЬ

Отец и Сын в кафе «Ежи» покупают вино, собираются отходить от прилавка. Откуда ни возьмись выскакивает Актер и демонстративно падает перед Отцом на колени.

Актер. Мастер! Учитель! Бог! Вы меня помните? Можно я вам руку поцелую?

Отец. О! Никита! Познакомься! Это мой ученик!

Отец сидит за столом вместе с компанией Актера (Корреспондентка, Звукорежиссер, Вера, Оператор). Сын не садится и, готовый в любой момент уйти, стоит за спиной у Отца. Ему не очень приятно происходящее, он то косится на Актера, то пытается смотреть в сторону. Он знаком с ними, но не хочет этого признавать. Отец же чувствует себя абсолютно комфортно.

Отец. Этот парень далеко пойдет! На экзамен приходит: «Быть иль не быть?» Я думаю: ну все, надо брать парня!

Сын. Пап, может, пойдем уже?

Отец. Сейчас, сейчас.

Актер. А что делать? Если это меня действительно волнует (начинает исполнять яростно, с жестами, как Высоцкий, чуть ли не вскакивает на стол):

Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно льСмиряться под ударами судьбыИль надо оказать сопротивленьеИ в смертной схватке с целым морем бедПокончить с ними? Умереть. Забыться.И знать, что этим обрываешь цепьСердечных мук и тысячи лишений,Присущих телу. Это ли не цельЖеланная? Скончаться. Сном забыться.Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ.Какие сны в том смертном сне приснятся,Когда покров земного чувства снят?Вот в чем разгадка. Вот что удлиняетНесчастьям нашим жизнь на столько лет.А то кто снес бы униженья века,Неправду угнетателя, вельможЗаносчивость, отринутое чувство,Нескорый суд и более всегоНасмешки недостойных над достойным,Когда так просто сводит все концыУдар кинжала!..[1]

Сын не выдерживает, выходит во время исполнения.

КРЫМ. СИМЕИЗ. УЛИЦА

Отец выходит из кафе, торопится догнать Сына. Натыкается на Знаменского.

Отец. Не видел мальчика в зеленой футболочке?

Знаменский не понимает вопроса, смотрит на губы внимательно. Отец торопливо устремляется за Сыном. К нему пристраивается странный толстенький человек с зачесанными волосами и бородкой (режиссер Шпагин), он бежит следом и пытается заглянуть ему в лицо. В конце концов Шпагин вцепляется в рукав Отца.