Уильям Шекспир - Перикл Страница 16

Что, покидая Тир, я власть доверил

Надежному наместнику. Припомни:

Я часто это имя называл.

Таиса

Ты — Геликан?

Перикл

Ты знаешь это имя!

Вот подтвержденье новое. Таиса,

Да, это он. Так обними ж его.

Теперь узнать хочу, кто спас тебя

И где тебя нашли. За это чудо

Кого благодарить мне кроме неба?

Таиса

Перед тобой почтенный Церимон:

Свое могущество явили боги

Через него. Он все тебе расскажет.

Перикл

О муж почтенный! Боги не могли бы

Избрать слугу достойнее, чем ты.

Ты сам богам подобен! Объясни же,

Как воскресил ты мертвую царицу.

Церимон

О государь! Прошу тебя сперва

Войти в мой дом: там покажу тебе

Все то, что я нашел в гробу царицы,

И расскажу, как в этот храм она

Попала.

Перикл

Непорочная Диана!

Хвала тебе за дивное виденье!

Я принесу тебе ночные жертвы!

Таиса, вот жених твоей Марины.

В Пентаполисе мы их повенчаем;

Теперь я срежу волосы густые,

Мой облик исказившие. Довольно!

Четырнадцать уж лет, как я не брился;

В честь свадьбы их хочу красивым стать.

Таиса

В Пентаполисе нас никто не ждет

Скончался мой отец.

Перикл

Да станет он

По воле неба нового звездою!

Но все же свадьбу праздновать хочу я

В Пентаполисе, ибо там решил я

С тобой остаться. Дочь моя и зять

Получат царство Тирское в наследство.

Теперь веди нас, Церимон, прошу,

В твой дом: послушать твой рассказ спешу!

Уходят.

Входит Гауэр.

Гауэр

Так Антиох, развратник похотливый,

За мерзкий блуд наказан справедливо,

Меж тем Перикл с женой и дочкой юной,

Как ни был угнетаем злой Фортуной,

В страданьях добродетель сохранил

И как награду счастье получил.

Вы видели, что Геликан не льстец,

А верности и чести образец,

И удивил вас Церимон почтенный

Ученостью и добротой отменной.

Клеон же низкий и его жена,

Когда открылась злая их вина,

В своем дворце народом сожжены:

Так были в Тарсе все возмущены.

Ведь кто преступный умысел таит,

Хоть даже он его не совершит,

Достоин кары, как убийца злой,

И по сердцу богам закон такой.

Спасибо вам за доброе вниманье.

На том и пьесы нашей окончанье.

(Уходит.)

А.Смирнов. Примечания к тексту «Перикла»

Луцина — древнеримская богиня родов, отождествляемая одними мифографиями с Юноной, другими — с Дианой.

Геспериды (греч. миф.). — В их саду, находившемся на «счастливых островах» на далеком западе, росли золотые яблоки, которые охранял огнедышащий дракон. Последний из двенадцати подвигов Геркулеса состоял в том, что он добыл эти яблоки.

…разумный человек был тот, кто на вопрос, чего бы он хотел от царя, ответил, что не хотел бы знать ни одной из царских тайн. — По-видимому, анекдот этот заимствован из сборника новелл Барнеби Рича «Прощание с военным ремеслом», где подобный ответ дает поэт Филиппид царю Лизимаху.

…музыканты наши играют пусть пронзительно и скорбно. — Можно предположить, что музыка (действуя наподобие заклинаний) имеет в таких случаях цель призвать бога врачевания Эскулапа, Возможно, что вместо «пронзительно» («rough») надо читать: «slow» («медленно») или «soft» («нежно»),

Вероль (verole) — по-французски значит люэс.

Гарпии (греко-римск. миф.) — наполовину женщины, наполовину птицы, отличавшиеся крайней жестокостью,

Фетида, этой крестницей гордясь… — Фетида (греч. миф.) — богиня моря, поэтому «рожденная морем» Марина — ее дочь или «крестница».

Марина поет. — Песня Марины приводится у Туайна и (с небольшими отклонениями) у Уилкинса. Можно думать, что та же песня исполнялась на представлениях драмы. Приводим текст ее в дословном прозаическом переводе: «Я живу среди распутниц, но сама распутницей не стала: роза растет в терновнике, но неуязвима для терний. Разбойник, похитивший меня, наверно, давно погиб. Сводня купила меня, но я не осквернила себя плотским грехом. Для меня не было бы ничего отраднее, как узнать моих родителей. Я отпрыск царя, и кровь во мне царская. Надеюсь, что господь изменит мое положение и пошлет мне лучшие дни. Перестаньте плакать, воспряньте духом и прогоните тоску; исполнитесь радостью, глядите веселее, ибо жив бог, создавший из ничего небо и землю. Он не допустит, чтобы вы провели всю жизнь в тоске и печали, и все понапрасну».

Да станет он по воле неба новою звездою! — По представлениям древних греков и римлян, души особенно доблестных и добродетельных людей после их смерти боги иногда превращали в звезды.

A.Aникст. Шекспир: «ПЕРИКЛ»

Когда после всего цикла драм от «Ричарда III» до «Тимона Афинского» читатель переходит к «Периклу», то он испытывает ощущение, что данная пьеса не принадлежит перу Шекспира. Как первый, так и второй акты пьесы совсем не похожи на то, с чем мы привыкли встречаться у Шекспира. Даже при знакомство с пьесой в переводе, обычно сглаживающем стилистические особенности оригинала, такое ощущение возникает у всякого вдумчивого читателя, а при чтении «Перикла» в подлиннике с еще большей несомненностью обнаруживаются отличия от того, к чему мы привыкли в других произведениях нашего автора.

Но уже в третьем акте мы совершенно явственно слышим голос Шекспира и узнаем его манеру речи. Постепенно мы начинаем чувствовать, что перед нами подлинный Шекспир. Остается только чувство, что по сюжету и драматургической конструкции эта пьеса нее же непохожа на другие произведения зрелой поры творчества Шекспира.

Для того чтобы фактическая сторона была ясна читателю, напомним, что Хеминг и Конделл не включили «Перикла» в фолио 1623 г., хотя они утверждали, что изданный им том содержал в_с_е написанное Шекспиром. С другой стороны, известно, что пьеса была опубликована впервые еще при жизни Шекспира, а 1609 г., и на титульном листе указывалось, что она «много раз и в разное время игралась слугами его величества в театре „Глобус“». На титульном листе также полностью было обозначено имя Шекспира как автора пьесы. Она еще два раза была переиздана при жизни Шекспира (1609, 1611) и три раза после его смерти (1619, 1630, 1635). Наконец, в 1664 г. в третьем издании фолио (во втором его выпуске) она была включена в собрание сочинений наряду с некоторыми другими пьесами, приписанными Шекспиру.

Таким образом, если Хеминг и Конделл по неизвестной нам причине не включили «Перикла» в свое собрание, то, с другой стороны, прижизненные издания пьесы являются достаточно веским аргументом в пользу ее принадлежности Шекспиру, если не целиком, то хотя бы частично. 06 этом говорит также то, что пьеса игралась труппой, к которой принадлежал Шекспир, и шла на сцене театра «Глобус».

Было время, когда некоторые критики полностью отвергали принадлежность «Перикла» Шекспиру, Позже утвердилось мнение, что пьеса является шекспировской частично. Этой точки зрения придерживалось большинство исследователей в XIX в. Установлено, что в 1608 г. некий Джордж Уилкинс опубликовал повесть «Печальные приключения Перикла, принца Тирского». При этом в подзаголовке было добавлено, что книга является «Подлинной историей пьесы о Перикле, как она была недавно представлена достойным и древним поэтом Джоном Гауэром». Содержание повести соответствует сюжету пьесы. Но в данном случае перед нами не произведение, послужившее источником для пьесы, а, наоборот, повесть, для которой пьеса была источником.

В связи с этим возникло довольно правдоподобное предположение о том. что Джордж Уилкинс был, возможно, автором первого варианта пьесы, которую он предложил шекспировской труппе, но Шекспир эту пьесу переделал, оставив, по-видимому, нетронутыми первые два акта.

Я уже сказал, что первые два акта не производят впечатления шекспировских. И все же вполне возможно, что это впечатление является ошибочным. Писатель такого широкого диапазона, как Шекспир, мог, конечно, писать в любом стиле.

За последние годы все чаще раздаются голоса в пользу того, что «Перикл» был написан Шекспиром, В частности, такого мнения придерживается Ч, Дж. Сиссон. «Пьеса, — пишет он, — является цельной и принадлежит Шекспиру, в чьем доме было много разных палат». Он же рассказывает, что недавняя постановка «Перикла» в Стретфорде, в которой был опущен первый акт, произвела большое впечатление на зрителей, включая и присутствовавших на спектакле шекспироведов. Поскольку лучшей проверкой всякой пьесы является ее сценическое воплощение, это свидетельство театральной эффективности «Перикла» нельзя не принимать в расчет. Вполне убедительно и другое соображение Сиссона, а именно, что «отрицание авторства Шекспира и попытка распределить авторство пьесы между различными авторами порождает гораздо Гюлыне неразрешимых проблем, чем признание авторства самого Шекспира». Три следующие пьесы — «Цимбелин», «Зимняя сказка» и «Буря» — тоже существенно отличаются от предшествующих пьес Шекспира. Правда, здесь стиль автора не вызывает сомнений и почерк Шекспира узнается без труда, но тем не менее по характеру содержания и драматургической композиции эти пьесы, как и «Перикл», непохожи на все, что Шекспир писал до того.