Николай Некрасов - Похождения Петра Степанова сына Столбикова Страница 16

Лаврентий Столбиков. Очень рад, очень рад!

Петигорошкин (тихо Петру). Вот у него-то, батенька, какие невесты доморощенные! сразу влюбишься по маковку!

Петр Столбиков (тихо ему). Неужто? да нет, воздержусь, я очень злосчастен.

Петигорошкин (тихо ему). Пустое! увидишь и не выстоишь!

Петр Столбиков (тихо ему). Неужто? впрочем, все мои страсти как-то очень слепы. (Лаврентию.) Гм! Лаврентий Степаныч!.. позвольте… а вы… этак владеете значительным семейством?..

Лаврентий Столбиков. Как же, голубчик, как же!.. Такая семья присыпала, что на поди!

Петигорошкин. Так вот не мешало бы вам познакомить с детками приезжего гостя в ожидании будущих благ.

Лаврентий Столбиков. Почему же и не так? Охотно! (Кричит.) Эй! жена! дети! вся саранча сюда1 гость приехал! (Петру.) Сейчас высыпят, погодите… ах! да уж, благо кстати, о саранче. Знаете ли, господа, ведь нам беда грозит? ведь на мой хлеб налетела недавно настоящая саранча! Всё пожирает. Присоветуйте, как бы мне поумнее от нее избавиться?

Петигорошкин. О! упаси владыко, если она пожрет и мой скудный хлебишко!..

Петр Столбиков. Позвольте… на этот счет… я полагаю мысль из опыта…

Петигорошкин (перебив его). И я в этой беде буду действовать по опытам. По-моему, господа, вот спасительное средство: надо стеречь, и если саранча да пожалует ко мне с соседнего поля, то я сейчас затею тяжбу!

Лаврентий Столбиков. Как! с саранчою?

Петигорошкин. Нет, нет, это, по несчастию, никак невозможно… зато я явлюсь в суд, где буду доказывать ясно, законно, что злой сосед, желая лишить всего мое семейство, уморить меня с голоду, умышленно перегнал саранчу на мое поле, за что и прошу взыскать законное удовлетворение и проч., и проч., и проч.

Лаврентий Столбиков. Нет, нет, это хлопотливо, я ищу другого, ближайшего средства к спасению.

Петр Столбиков. Так вот мое вам самое вернейшее…

Лаврентий Столбиков. Ну, ну, батенька, помогите горю, помогите… Что такое?

Петр Столбиков (кашлянув). В младости моей я был на руках мамушек и как-то раз, имея детский желудок, крайне неосторожно обкушался и совсем было умер; но домашнее медицинское пособие спасло меня, как видите. Так вот, я и полагаю, что ваша саранча, будучи менее дитяти и желудком слабее, чем у человеческого ребенка, пусть для общей пользы эта саранча жрет хлеб в поле сколько душе угодно, а зато, обожравшись и не получа никакого медицинского пособия, сама пропадет без наших трудов.

Лаврентий Столбиков. Гм! конечно, средство очень новое… точно, саранча хоть и обожрется, да ведь нам-то есть нечего будет!.. Нет, батенька, это неловко; надо придумать что-нибудь иное… а пока вот вам высыпает другая, домашняя!.. (Встает.)

Петигорошкин (тихо Петру), Обратите ваши взоры на Катеньку.

Те же и Василиса Марковна с детьми: Катею, Фенюшей, Матрешей, Тимошей и тремя малолетными (выходят из разных дверей).

Лаврентий Столбиков. Василиса Марковна! дети! целуйте и обнимайте дорогого гостя! без церемоний!

Дети все бросаются целовать Столбикова.

Ребятишки! это ваш братец! жена, это племянничек! Петр Степаныч!

Катя, Фенюша, Тимоша и прочие. Милый братец! Здравствуйте! Обнимите нас!.. Здоровы ли вы? (Отводят его к стороне и сажают около себя, целуя и обнимая его беспрестанно.)

Лаврентий Столбиков. Ха! ха! что, батенька? попались!

Василиса Марковна (Петру Столбикову). Мы очень всегда рады… (Мужу.) Скажи-ка мне, Лавруша, а что это за племянник твой и как он тебе близок?

Лаврентий Столбиков. Да видишь, душка, у Кондратия из шести сыновей был Дорофей, у Дорофея Степан, сам-четверт, от Степана родился я с братом Козьмою…

Василиса Марковна. Ах, Лавруша, знаю я, что ты родился от Степана; да он-то от какого же Степана?

Лаврентий Столбиков. Это уж от другого; от Петра, сам-шеста, был сын Степан, сам-сём! так он нам пятиюродный.

Петигорошкин (тихо Василисе). И женишок отличительный! скоро обогатится!

Василиса Марковна (посматривая на Петра). А! вот что! почему же, мы люди добрые, Петр Степаныч… (Ласково кланяется.)

Петр Столбиков. Я это замечаю-с…

Лаврентий Столбиков. Ну что ж, вы, саранча? попотчуйте приезжего братца!

Василиса Марковна. Да, да, подите, дочки, принесите гостю яблоков, простокваши, медового варенья, домашнего балыка, орешков и еще чего-нибудь…

Многие на дочерей бросаются в дом, скоро вносят на тарелках разные кушанья и сами кормят Петра из своих рук. Он же, тихо разговаривая с ними, очень часто целуется и обнимается.

Лаврентий Столбиков. Да, после обеда не худо подкрепиться… я уже раза три закусывал с Михаилом Федоровичем… всё обозревали вон тот угол.

Василиса Марковна. А слышал ли, Лавруша, что мне теперь шепнул Михайло Федорыч?

Лаврентий Столбиков. А что бы такое?

Петигорошкин. Да так, батенька, насчет будущности вашего семейства закинул я дружеский крючочек…

Лаврентий Столбиков. А! то есть, верно, насчет нашей Фенюши? или Катюши?

Петигорошкин. Именно. Малый будет богатый, а прост, как младенец!

Василиса Марковна. Катюша-то ваша такова же… так как ты думаешь?

Лаврентий Столбиков. Да что тут мне попусту думать? пусть поест, так лучше я расспрошу тогда, как он сам мыслит про это. Я не люблю ни интриг, ни вычур! спросил, да и баста!

Петигорошкин. И! это будет презнаменито! вы скажите свое, а он на ваше ответит свое, а там как раз и резолюцию подмахнем.

Василиса Марковна (мужу). Только ты но высказывай ему своей философии, можешь всё дело испортить. Лучше обожди хоть сестры.

Лаврентий Столбиков. Душка! моя философия никого еще калекой не сделала! что бы я ни сказал, о том не сокрушаюсь; каков в колыбельку, таков пойду и в могилку. Отойди, не мешай нам… Гм! Петр Степаныч! Экуте, на дружеское слово…

Петр Столбиков (освобождаясь от детей). Что же делать, Лаврентий Степаныч… разные эти удовольствия и мои тесные обстоятельства… как вы тут хотите, но я, по доброте души, не смею отказаться…

Лаврентий Столбиков. Не в том смысле, батюшка… пожалуйте-ка сюда.

Василиса Марковна (подходя в детям). Детушки, бросьте пока братца-то!..

Петр Столбиков. Извините, Катерина Лаврентьевна. (Подходя к Лаврентию.) Что вам угодно?

Лаврентий Столбиков. Да вот, сударь, замечаешь ли ты, что мы не женируемся, вот моя жена, как сам видишь,-- ни рожи ни кожи, умом -- середка наполовине и так далее. Детей хоть вволю, но живем припеваючи: еда и питье добрые, постели мягкие, комнаты теплые, ставни плотные, спим себе вволю… а? как ты думаешь?

Петр Столбиков. Да-с… единственная жизнь у вас!

Лаврентий Столбиков. Ага! завидно!.. что ж долго думать, перенимай у нашего брата.

Петигорошкин. И разумеется. Грешно ведь вам маяться без пользы человечеству.

Петр Столбиков. Конечно-с… но…

Лаврентий Столбиков. Впрочем, как себе хочешь. Не ищи жены, она сама найдется. Ты богат, так не дадут быть холостяком. Не разбирай, умна ли, скромна или постоянна; гляди, лишь бы богата была. Пока она в невестах, так подай господи! а стала женой -- избави господи! Глупая и умная -- одинаково надоедает: от таких прячься в кабинет и спи себе в креслах! Но с бедною женой -- беда! Нет никакой консолации. Окружат если дети? не тужи, было бы где поместить да накормить. Не хлопочи определять их в знаменитые училища; чем громче учитель, тем дороже берет. Девчонок не учи грамоте далее молитвенника. Наука, брат, везде наука, и у последнего пономаря буки-аз--ба, всё-таки ба! никак не иначе. Следуй же моим правилам, поддержишь реноме, проживешь век свой счастливо; пойду обозреть саранчу… адье. (Уходит в глубину сада.)

Те же, кроме Лаврентия.

Василиса Марковна (Петигорошкину). Эк, опять-таки нанес своей ахинеи!.. даже Петр Степаныч и голову повесил. Что скажете, Михайло Федорыч? Ведь втак ничего не будет.

Петигорошкин. А знаете что, кумушка? вашему сожителю с своей философией не обрести царства небесного.

Василиса Марковна. Ох, уж я и сама так думаю. Но послушайте: мне бы крепко хотелось сбыть с рук Катюшу-то… поговорите-ка вы за мужа.

Петигорошкин. С удовольствием! а вы ее самое, знаете, тоже вразумите, да, не мешкая, пошлите к нам, так авось дельце-то и выйдет как раз на законном основании. Такого молодца надо ловить на лету.

Василиса Марковна. Хорошо, хорошо, батюшка. А вот приедет еще моя умница сестра Авдотья Марковна, так авось и совсем поладит.