Уильям Шекспир - Антоний и Клеопатра Страница 17

Входит Агриппа с военачальниками.

Мы слишком углубились. Отходить!

Сам Цезарь вел сраженье. От врага

Такого натиска не ждали мы.

Уходят.

Шум битвы. Входят Антоний и раненый Скар.

Вот, император, битва так уж битва!

Нам сразу бы ударить, и давно бы

Погнали их, расквасив им носы.

Ты весь в крови.

Две раны были рядом,

Как буква "Т", но третью получил —

И стала буква "Н".

А, отступают!

Мы выбросим их в сточную канаву!

На теле места хватит у меня

Еще для полудюжины зарубок.

Входит Эрос.

Они бегут, и можно наш успех

Считать победой.

В спину их рубить!

Преследовать их по пятам, как зайцев!

Потехи лучшей нет, чем трусов гнать.

Я награжу тебя за нрав веселый

И вдесятеро больше — за отвагу.

Идем!

Хоть на одной ноге — идем!

Уходят.

СЦЕНА 8

У стен Александрии.

Шум битвы. Входят Антоний и Скар с войском.

Мы их отбросили назад, в их лагерь. —

Эй, кто-нибудь, — оповестить царицу.

Еще и солнце завтра не успеет

На нас взглянуть, а мы из жил врага

Уж выпустим оставшуюся кровь. —

Благодарю. Все бились так отважно,

Как если бы не долг свой выполняли,

Не за меня дрались, но за себя.

Вы Гекторы. Теперь ступайте в город, —

Обняв друзей и жен, им расскажите

О подвигах своих. Пусть смоют с вас

Счастливыми слезами кровь и пот

И поцелуями залечат раны.

(Скару.)

Дай руку мне.

Входит Клеопатра со свитой.

Я о твоем геройстве

Великой чаровнице расскажу,

Чтоб от нее услышал ты спасибо. —

Любимица вселенной! Обними

Мою железом стиснутую шею.

Проникни в царственном своем уборе

Сквозь толщу лат мне к сердцу и внемли:

То стук твоей победной колесницы.

О мой герой! Храбрец из храбрецов!

О воплощенье мужества и силы!

С улыбкой ты вернулся, разорвав

Тенета злой судьбы.

Мой соловей!

Мы спать навеки уложили многих.

Любимая, хоть в волосах моих

Мелькает седина, все ж не совсем

Иссяк мой ум, источник нашей мощи,

Еще с юнцом могу я потягаться.

(Указывая на Скара.)

Вот кто герой. В знак милости особой

Ты руку вверь свою его губам. —

Целуй, храбрец! — Он бился нынче так,

Как будто некий бог в него вселился,

Решивший род людской искоренить.

В награду от меня получишь, друг,

Ты золотые царские доспехи.

Да будь они, как колесница Феба,

В рубинах все — он заслужил подарок.

Дай руку мне. Пройдем Александрию

Победным маршем, с гордостью неся

Свои щиты, изрубленные в битве.

Жаль, в наш дворец все войско не вместится,

А то бы сели мы за общий стол

И выпили в честь завтрашнего боя,

Который судьбы царств определит. —

Эй, трубачи, пусть медный голос труб,

Соединившись с грохотом литавр,

Весь город оглушит. Пусть этим гулом

Приветствуют нас небо и земля.

Уходят.

СЦЕНА 9

Лагерь Цезаря.

Солдаты стоят на страже. Входит Энобарб.

Нас сменят через час. А если нет,

Вернуться в караульню мы должны.

Ночь лунная, и в два часа утра,

Как говорят, возобновится битва.

Вчера, признаться, туго нам пришлось.

О ночь, тебя в свидетели беру!..

Кто это там?

Постой-ка… Дай послушать.

О ты, луна, свидетельницей будь!

И в час, когда изменников помянут

С презрением потомки, подтверди,

Что каялся несчастный Энобарб

Перед тобою.

Энобарб!

Тсс… Слушай.

Державная властительница скорби!

Впитай разлитую в ночи отраву

И выжми на меня — пусть жизнь моя,

Что с волею в разладе, оборвется.

Разбей иссушенное горем сердце

О камень преступленья моего

И этим положи предел тоске.

О ты, Антоний, чье великодушье

Огромнее, чем низость Энобарба, —

Прости, как человеку человек,

А мир пускай меня заносит в список

Изменников и трусов. О Антоний!

Антоний!..

(Умирает.)

Может, нам его окликнуть?

Послушаем. Вдруг скажет он такое,

Что Цезарю полезно будет знать.

Послушаем. Но он заснул как будто.

Скорей в беспамятстве. Ведь перед сном

Таких молитв ужасных не творят.

Разбудим-ка его.

Проснись! Проснись!

Эй, отзовись!

Откликнись, эй! Ты слышишь?

Смерть сцапала его.

Барабанный бой вдали.

Чу! Барабан —

Негромким рокотом он будит спящих.

Пора. Труп в караульню отнесем.

Он человек не из простых.

Пойдемте.

А может быть, еще очнется он.

Солдаты уходят, унося труп Энобарба.

СЦЕНА 10

Поле боя, между двумя лагерями. Входят Антоний и Скар с войсками.

Они готовятся к морскому бою.

На суше, знать, мы им не по нутру.

Готовятся на море и на суше.

Хотя бы в воздухе, хотя б в огне!

Мы всюду им дадим отпор. Но к делу.

Пехоту под командованьем нашим

Близ города поставим, на холмах.

Флот получил приказ и вышел в море,

Нам будут хорошо видны отсюда

Маневры кораблей.

Уходят.

Входит Цезарь с войском.

Пока они на нас не нападут,

Не двигаться. А нападут навряд ли:

Цвет войска он послал на корабли.

На поле! Знайте, что успех за нами.

Уходят.

Возвращаются Антоний и Скар.

Наш флот и вражеский почти сошлись.

С пригорка, где сосна, все видно лучше.

Взгляну и сразу же вернусь в тебе.

(Уходит.)

Между снастей царицыной галеры

Гнездо слепили ласточки. Авгуры

Отмалчиваются; их вид зловещ.

Антоний то отважен, то растерян.

Подточенное счастье то ласкает

Его, как встарь, надеждой на победу,

То гибелью пугает.

Вдали шум морского сражения.

Возвращается Антоний.

Все пропало!

Я предан этой подлой египтянкой.

Флот перешел на сторону врага.

Смотри — они кидают шапки вверх

И вместе пьют, как старые друзья.

О тварь втройне продажная! Мальчишке

Меня ты предала. Теперь с тобой,

С тобой одной мое воюет сердце. —

(Скару.)

Войска распустишь. Мне одно осталось:

Свести с колдуньей счеты. И — конец.

Войска распустишь. И спасайся сам.

Скар уходит.

О солнце! Мне уж больше не увидеть,

Как ты восходишь. Счастье и Антоний

Здесь, расставаясь, руки жмут друг другу.

Вот он — конец. Приверженцы мои,

Отказа не слыхавшие ни в чем,

Лизавшие мне пятки по-собачьи,

Сиропом растеклись и влить спешат

Нектар в цветенье Цезаря. А кедр,

Который поднимался выше всех,

Стоит с ободранной корой. Я предан.

О лживая египетская тварь!..

О колдовство! Ей стоило взглянуть —

И я бросал свои войска в сраженья.

Подумать, что ее объятья были

Венцом моих желаний, целью жизни!

И вот она, как истая цыганка,

Меня мошеннически обыграла,

И нищим стал я. — Эрос! Эй, ко мне!