Коллектив авторов - 12 великих трагедий Страница 17

Прошу я только позволенья, —

Пойдет немедля он за мной.

Господь

Пока живет он на груди земной,

Тебе на то не будет запрещенья:

Блуждает человек, пока в нем есть стремленья.

Мефистофель

Благодарю: не надо мертвых мне!

От трупов я держуся в стороне.

Нет, дайте мне здорового вполне:

Таких я мертвецам предпочитаю, —

Как кошка с мышью, с ними я играю.

Господь

Тебе позволено: иди

И завладей его душою

И, если можешь, поведи

Путем превратным за собою, —

И посрамлен да будет сатана!

Знай: чистая душа в своем исканье смутном

Сознанья истины полна!

Мефистофель

Сознаньем слабым и минутным!

Игра мне эта не страшна,

Не проиграю я заклада;

Но только знайте: если мне

Поддастся он, пусть будет мой вполне:

Триумф победы – вот моя награда!

Пусть вьется он в пыли, как тетушка моя,

Достопочтенная змея!

Господь

Тогда явись ко мне без колебанья!

К таким, как ты, вражды не ведал я…

Хитрец, среди всех духов отрицанья

Ты меньше всех был в тягость для меня.

Слаб человек; покорствуя уделу,

Он рад искать покоя, – потому

Дам беспокойного я спутника ему:

Как бес, дразня его, пусть возбуждает к делу!

А вы, сыны небес и рая, —

Пусть вечно радует вас красота святая,

И ко всему, что есть и бедет вновь,

Пусть проникает вас священная любовь,

И все, что временно, изменчиво, туманно,

Обнимет ваша мысль, спокойно-постоянна.

Небо закрывается. Архангелы расходятся. Мефистофель (один)

Охотно старика я вижу иногда,

Хоть и держу язык; приятно убедиться,

Что даже важные такие господа

Умеют вежливо и с чертом обходиться!

Часть первая

Сцена 1

НОЧЬ.

Старинная комната с высокими готическими сводами.

Фауст, исполненный тревоги, сидит у своего стола в высоком кресле.

Фауст

Я философию постиг,

Я стал юристом, стал врачом…

Увы! с усердьем и трудом

И в богословье я проник, —

И не умней я стал в конце концов,

Чем прежде был… Глупец я из глупцов!

Магистр и доктор я – и вот

Тому пошел десятый год;

Учеников туда, сюда

Я за нос провожу всегда.

И вижу все ж, что не дано нам знанья.

Изныла грудь от жгучего страданья!

Пусть я разумней всех глупцов —

Писак, попов, магистров, докторов, —

Пусть не страдаю от пустых сомнений,

Пусть не боюсь чертей и привидений,

Пусть в самый ад спуститься я готов, —

Зато я радостей не знаю,

Напрасно истину ищу,

Зато, когда людей учу,

Их научить, исправить – не мечтаю!

Притом я нищ: не ведаю, бедняк,

Ни почестей людских, ни разных благ…

Так пес не стал бы жить! Погибли годы!

Вот почему я магии решил

Предаться: жду от духа слов и сил,

Чтоб мне открылись таинства природы,

Чтоб не болтать, трудясь по пустякам,

О том, чего не ведаю я сам,

Чтоб я постиг все действия, все тайны,

Всю мира внутреннюю связь;

Из уст моих чтоб истина лилась,

А не набор речей случайный.

О месяц! Если б в этот час

Ты озарил в последний раз

Меня средь комнаты моей,

Где я познал тоску ночей!..

О, если б мог бродить я там

В твоем сиянье по горам,

Меж духов реять над вершиной,

В тумане плавать над долиной,

Науки праздный чад забыть,

Себя росой твоей омыть!..

Еще ль в тюрьме останусь я?

Нора проклятая моя!

Здесь солнца луч в цветном окне

Едва-едва заметен мне;

На полках книги по стенам

До сводов комнаты моей —

Они лежат и здесь и там,

Добыча пыли и червей;

И полок ряд, убог и сир,

Хранит реторт и банок хлам

И инструменты по стенам.

Таков твой мир! И это мир!

Еще ль не ясно, почему

Изныла грудь твоя тоской,

И больно сердцу твоему,

И жизни ты не рад такой?

Живой природы пышный цвет,

Творцом на радость данный нам,

Ты променял на тлен и хлам,

На символ смерти – на скелет!..

О, прочь! Беги, беги скорей

Туда, на волю! Нострадам

Чудесной книгою своей

Тебя на путь наставит сам.

К словам природы будь не глух —

И ты узнаешь ход светил.

И дух твой будет полон сил,

Когда ответит духу дух!

Чудесных знаков дивный вид

Сухой наш ум не объяснит.

О духи! Здесь вы в тишине

Витаете: ответьте мне!

(Раскрывает книгу и видит знак Макрокосма.) [25]

Что за блаженство вновь в груди моей

Зажглось при этом виде, сердцу милом!

Как будто счастье жизни юных дней

Вновь заструилось пламенно по жилам!

Начертан этот знак не Бога ли рукой?

Он душу бурную смиряет,

Он сердце бедное весельем озаряет,

Он таинства природы раскрывает

Пред изумленною душой!

Не бог ли я? Светло и благодатно

Все вкруг меня! Здесь с дивной глубиной

Все творчество природы предо мной!

Теперь мне слово мудреца понятно:

В мир духов нам доступен путь,

Но ум твой спит, изнемогая,

О ученик! восстань, купая

В лучах зари земную грудь!»

(Рассматривает изображение.)

Как в целом части все, послушною толпою

Сливаясь здесь, творят, живут одна другою!

Как силы вышние в сосудах золотых

Разносят всюду жизнь божественной рукою

И чудным взмахом крыл лазоревых своих

Витают над землей и в высоте небесной —

И стройно все звучит в гармонии чудесной!

О, этот вид! Но только вид – увы!

Мне не обнять природы необъятной!

И где же вы, сосцы природы, – вы,

Дарующие жизнь струею благодатной,

Которыми живет и небо и земля,

К которым рвется так больная грудь моя?

Вы всех питаете – что ж тщетно жажду я?

(Нетерпеливо перелистывая книгу, видит знак Духа Земли.)

Вот знак другой. Он чувства мне иные

Внушает. Дух Земли, ты ближе мне, родней!

Теперь себя я чувствую сильней —

Снесу и горе я и радости земные.

Как будто бы вином живительным согрет,

Отважно ринусь я в обширный божий свет;

Мне хочется борьбы, готов я с бурей биться —

И в час крушенья мне ли устрашиться?

Повсюду мрак и тишина.

Меж туч скрывается луна,

И лампа тихо угасает.

Над головою в вышине

Кровавый луч во мгле сверкает,

И в кровь, стесняя сердце мне,

Холодный ужас проникает.

О дух, ты здесь, ты близок – о, приди!

Как сердце бьется у меня в груди!

Всем существом, души всей мощным зовом

Я порываюсь к чувствам новым!

Явись, явись мне – я всем сердцем твой!

Пусть я умру – явись передо мной!

(Закрывает книгу и таинственно произносит заклинание.

Вспыхивает красноватое пламя, в котором является Дух.)

Кто звал меня?

Фауст (отворачиваясь)

Ужасное виденье!

Дух

Я вызван мощным голосом твоим:

К моей ты сфере льнул, ее ты порожденье, —

И вот…

Фауст

Увы, твой вид невыносим!

Дух

Не ты ли сам желал с тоской упорной

Увидеть лик, услышать голос мой?

Склонился я на зов отважный твой —

И вот я здесь! Но что за страх позорный,

Сверхчеловек, тобою овладел?

Где мощный зов души, где тот титан могучий,

Кто мир весь обнимал, кто мыслию кипучей

Сравняться с нами, духами, хотел?

Ты Фауст ли, кто звать меня посмел

Всей силою души неосторожной?

И что ж? Моим дыханьем обожжен,

Дрожит, в пыли дорожной корчась, он,

Как червь презренный и ничтожный!

Фауст

Во прах перед тобой я не склонюсь челом.

Знай: равен я тебе, дух пламенный, во всем!

Дух

В буре деяний, в волнах бытия

Я подымаюсь,

Я опускаюсь…

Смерть и рожденье —

Вечное море;

Жизнь и движенье

И вечном просторе…

Так на станке проходящих веков

Тку я живую одежду богов.

Фауст

Ты целый мир обширный обнимаешь:

О деятельный дух, как близок я тебе!

Дух

Ты близок лишь тому, кого ты постигаешь —

Не мне.

(Исчезает.) Фауст (падая)

Не тебе!

Но кому ж?

Я, образ Божества,

Не близок и тебе!

Стучатся в дверь.

Стучатся. Знаю я: помощник это мой!

Погибло все! О смерть, о муки!

Да, он пришел смутить видений чудный рой,

Ничтожный червь сухой науки!

Отворяется дверь. Входит Вагнер в спальном колпаке и халате, держа лампу в руке. Фауст с неудовольствием отворачивается. Вагнер

Простите! Что-то вслух читали вы сейчас —

Из греческой трагедии, конечно?

Вот в этом преуспеть желал бы я сердечно:

Ведь декламация в большой цене у нас!

Случалось слышать мне, что может в деле этом

К комедианту поп явиться за советом.

Фауст

Да, коль священник ваш актер и сам,

Как мы нередко видим здесь и там.

Вагнер

Что ж делать! Мы живем всегда в уединенье;

Едва по праздникам покинешь свой музей,

И то, как в телескоп, свет видишь в отдаленье.

Так где ж найти слова, чтоб нам учить людей?