Уилли РАССЕЛ - ВОСПИТАНИЕ РИТЫ Страница 18

РИТА. Хватит шуток!

ФРЭНК. Ради всего святого, Рита, зачем вы пришли?

РИТА. Я пришла, чтобы сказать вам, Фрэнк, что вы хороший учитель.

П а у з а.

Спасибо, что записали меня в список экзаменующихся.

ФРЭНК. Ерунда. Я же знаю, как много это теперь для вас значит.

РИТА усаживается на маленький столик, ФРЭНК продолжает снимать книги с верхних полок.

РИТА. Вы ведь не хотели, чтобы я сдавала экзамены, не так ли, Фрэнк? Вы бы предпочли, чтобы я просто написала: «Ответы на все вопросы знает только Фрэнк», — правда? И я была почти готова поступить именно так. Когда нам сказали «Начали» и все заскрипели ручками, я продолжала сидеть, не двигаясь, глядя на первый вопрос. Знаете, Фрэнк, что это был за вопрос? «Какие способы преодоления трудностей, связанных с постановкой «Пер Гюнта», вы можете предложить?»

ФРЭНК спускается со стула, садится и продолжает упаковывать книги.

ФРЭНК. Ну, этот вопрос не должен был вызвать у вас сомнений.

РИТА. Вызвал, как это не странно. Я долго сидела, смотрела на лист бумаги, лежавший передо мной, и думала о том, что вы когда-то мне сказали. Я пыталась отогнать от себя эти воспоминания, убедить себя, что вы были не правы. Вы считаете, что ничего не дали мне, ничего для меня не сделали. Вы уверены, что всё свелось к тому, что я выучила кучу цитат и «пустых фраз». Что ж, я их действительно выучила. Но в том не было вашей вины — виной была жажда познания, которую я испытывала тогда. Я так хотела утолить её, что не была способна ни о чем задумываться, ни в чем сомневаться. Я же сказала вам, что была ужасно глупа. Это как с Триш, моей подружкой, я всегда считала её крайне рассудительной, даже флегматичной — а вчера, пришла домой, и застала её за попыткой покончить с собой, она хотела повеситься. Невероятно, не так ли? Оказалось, что половину своей жизни она старательно потребляет калории, витамины, и всё такое, а вторую столь же последовательно посвящает попыткам самоубийства.

П а у з а.

И вот я сидела, смотрела на лежавший передо мной вопрос о «Пер Гюнте» и просто думала. А потом взяла ручку и начала писать.

ФРЭНК. И вы написали: «Я бы поставила его на радио»?

РИТА. Да, можно было этим ограничиться. И вы бы мной ужасно гордились, когда я прибежала бы к вам, чтобы обо всём рассказать, — не так ли, Фрэнк? Но я предпочла не делать этого. Я сделала свой выбор сама. И я выдержала этот экзамен.

ФРЭНК. Да, я знаю. Вы получили высокий балл.

РИТА. Да, получила. Хотя, быть может, в этом нет никакого смысла. Но в тот момент у меня был выбор. И я сделала его, сделала сама. У меня был этот выбор, благодаря тому, что дали мне вы, Фрэнк. И, чтобы сказать вам об этом, я и пришла сегодня. Сказать, что вы настоящий учитель.

ФРЭНК (перестав возиться с книгами и глядя на Риту). Знаете — хм — я слышал про Австралию много хорошего. Говорят, сейчас там всё только начинается. А почему бы вам — ну, не поехать со мной? Мне кажется, нам обоим будет полезно уехать отсюда, где всё в прошлом, и переехать туда, где есть будущее.

РИТА. Мне кажется, это называется «покидать тонущий корабль»?

ФРЭНК. Пусть так. Неужели вы действительно думаете, что в нашей власти не дать этому кораблю затонуть окончательно?

РИТА смотрит сначала на Фрэнка, затем на опустевшие полки.

РИТА (увидев пустые бутылки из-под виски). Ничего себе, Фрэнк, мне кажется, что если бы на дне каждой бутылки лежало по трехпенсовику, вы бы могли купить всю Австралию с потрохами.

ФРЭНК (улыбаясь). Уклоняетесь от ответа на поставленный перед вами вопрос, Рита.

РИТА (пересаживаясь на коробку с книгами). Знаю. Тайгер предложил мне поехать с ним и его командой — во Францию.

ФРЭНК. И что вы решили?

РИТА. Пока ничего. Я не очень-то ему верю, честно говоря. Но я никогда не была во Франции. А мама пригласила меня на Рождество к себе.

ФРЭНК. И что же вы выберете?

РИТА. Я, действительно, ещё не решила. Может, поеду во Францию. А может, отправлюсь погостить у мамы. А может, решу завести ребёнка. Я не знаю. Но я обязательно приму какое-нибудь решение. Я должна выбрать что-то. Только пока не знаю, что.

ФРЭНК извлекает из-за книг какой-то пакет.

ФРЭНК. Что бы вы не решили, прошу вас, возьмите вот это…

РИТА. А что там?

ФРЭНК (протягивая ей пакет). Это — ну, как вам сказать — ну, в общем это платье. Я купил его тысячу лет назад для — ну, для одной моей знакомой — одной образованной женщины…

РИТА извлекает платье из пакета.

Не знаю, подойдёт ли размер, честно говоря, я мало что в этом понимаю…

РИТА. Вы сказали: для образованной женщины, Фрэнк? По-вашему, образованные женщины носят платья с таким декольте?

ФРЭНК. Ну, когда я его покупал, я, наверное, сделал больший акцент на слове «женщина», чем на слове «образованная».

РИТА. Я всё время только брала от вас, Фрэнк, и ничего не отдавала.

ФРЭНК. Ну, это неправда, вы ведь…

РИТА. Это правда. Я просто никогда не знала, что я могу для вас сделать. Теперь мне кажется, я знаю. Ну-ка, Фрэнк, идите сюда…

ФРЭНК. Что вы ещё придумали?

РИТА. Давайте, давайте…

Придвигает стул.

Прошу вас, вот сюда.

ФРЭНК совершенно сбит с толку.

Вот так, садитесь…

ФРЭНК покорно садится, РИТА извлекает из ящика стола ножницы и щёлкает ими над головой Фрэнка.

Сейчас я сделаю вас на десять лет моложе…

РИТА наклоняется над ним и начинает его стричь. Когда она приближается к уху, ФРЭНК начинает жалобно кричать.

З а т е м н е н и е.

Послесловие Переводчика

Современный английский драматург Уилли Рассел назвал свою пьесу «Воспитание Риты» комедией — как некогда называл свои пьесы Чехов. Понятно, что в слово «комедия» Чехов вкладывал совершенно особый, не традиционный, собственный смысл, и смешного в его пьесах, прямо скажем, не слишком много. Слова дяди Вани «пропала жизнь» могут стать эпиграфом практически к каждой из них. И мне кажется, именно эти слова мог бы повторить вслед за чеховским героем Фрэнк из пьесы Рассела — университетский преподаватель-интеллектуал, у которого, однако, за томиками Элиота и Блейка спрятана на книжных полках непременная бутылка виски. Рассел — по происхождению неинтеллигент (как, впрочем, и Чехов) — замечательно точно угадал эту чисто интеллигентскую рефлексию и смутное, полуосознаваемое чувство неудовлетворенности, которое подтачивает мозг, делая все существование полупризрачным, полуреальным. Мотив «Пигмалиона». использованный Расселом, нарушает, однако, атмосферу «чеховской меланхолии», и в ней возгорается искра, дающая жизни героев новый импульс. При этом автору пьесы удается снять некоторую сентиментальность, быть может, чрезмерную идилличность с той интерпретации сюжета о Пигмалионе и Галатее, которую предложил когда-то Шоу: у Рассела все более жестко, более трезво, и — как ни странно — здесь больше правды, правды быта и правды человеческого духа.

Уилли Рассел — в отличие от того же Шоу и от английских драматургов — своих современников (Джона Осборна, Эдварда Бонда) — никогда не был «бунтарем», потому и вхождение его в театр Великобритании, и постепенное обретение известности не заключали в себе элемента сенсации. Рассел по природе своей, складу ума, ощущению жизни не является «ниспровергателем»: напротив, он куда больше склонен к утверждению вечных, неколебимых основ, не зависящих ни от политических настроений и перемен, ни от «моды», — словом, всего временного и преходящего.

Уилли РАССЕЛ родился в Ливерпуле в 1947 году. Его первая пьеса-триптих «Слепой из Ливерпуля» была показана на фестивале в Эдинбурге в 1972 году. А шестью годами позже в ливерпульском «Плейхаузе», где Рассел получил свои первые театральные впечатления, была поставлена одна из лучших его пьес «Парни и куколки», центральная героиня которой, Линда, стала в каком-то смысле «прообразом» Риты: уже тогда начал драматург «нащупывать» этот характер — простой девушки, глубоко, хотя и полуосознанно чувствующей неполноту, неполноценность той жизни, которой живет она сама, ее семья и друзья, испытывающая желание вырваться, бежать, разорвать путы — не только сословные, «классовые», но, что много сложнее и трудней. — психологические, преодолеть вечную «вялость ума», тоску повседневного существования… По-разному, в разных жанрах и разных сюжетах драматург варьировал этот мотив. И наиболее совершенной «вариацией на тему» оказалась именно пьеса «Воспитание Риты», поставленная впервые в 1980 году на малой сцене Королевского Шекспировского театра в Лондоне, в тот же сезон перенесенная на сцену вест-эндского театра «Пикадилли» (это — свидетельство успеха!), получившая приз Общества театров Вест-Энда за лучшую комедию (!), а три года спустя экранизированная режиссером Льюисом Гилбертом (в фильме снялись известные английские актеры Джулия Уолтерс и Майкл Кейн).