Наталия Бортко - Выпуск 1. Петербургские авторы конца тысячеления Страница 19

АНТОН. Мариша, выпей.

МАРИНА. Я не пью, ты знаешь. (Одевается.)

ВАРВАРА. Не уходи, прошу тебя. Я пришла к тебе.

МАРИНА. И что же мы будем с тобой делать? (Садится, смотрит на нее.)

ВАРВАРА. Мы придумаем.

АНТОН. Девоньки, вам вредно думать. Это уже очевидно. Варенька, расскажи мне, что тебя мучает. Пойдем пройдемся, и ты мне все расскажешь. Идем! Расскажешь мне, куда ты идешь, а я объясню тебе, как туда добраться.

ВАРВАРА. Я пришла к сестре.

МАРИНА. Ты мне не сестра. Уходите отсюда оба! Вам ведь хочется уйти вместе! Зачем эта комедия?! Уходите!

ВАРВАРА. Мне некуда идти сегодня.

МАРИНА. Ничего, он найдет.

АНТОН. Марина, выпей.

МАРИНА. Я выпью только когда ты уйдешь. И запомни, я больше не жду тебя. Иди полетай, но знай, тебе больше некуда приземлиться.

Антон встает, вопросительно глядя на Варвару.

ВАРВАРА. (Марине). Мы выпьем вместе. Я останусь с тобой.

МАРИНА. Мне надоела ложь. У меня от нее звенит в ушах. Я скоро оглохну. Я хочу оглохнуть, чтобы не слышать больше вранья. (Закрывает уши руками, опускает голову.)

Антон смотрит на Варвару.

ВАРВАРА. (спокойно глядя на него). Иди.

АНТОН. Когда ты уезжаешь?

ВАРВАРА (твердо). Иди.

Антон уходит.

МАРИНА. Чего ты еще от меня хочешь?

Варвара подходит к умывальнику, открывает кран и подставляет голову под холодную воду. Марина опускает руки, удивленно смотрит на нее. Варвара поворачивается к ней, ее лицо в слезах.

МАРИНА (обреченно). Ты любишь его…

ВАРВАРА. Я похожа на нашу современницу?

МАРИНА (удивленно). На кого?

ВАРВАРА. После института я два года бегаю по городу, как собака, которую выгнали на улицу. Я хочу получить какую-нибудь роль. Я хочу играть. Ты первая доверила мне роль. Мне никто не решается доверить роль, ни один режиссер, ни в одном поганом фильме. Сегодня я пробовалась опять. Но когда я увидела своих конкуренток, я поняла, что это опять завал. Ты знаешь, какие они? Они голодные. Если накормить их до отвала и дать им мужчину, они все равно голодные. Сунуть им под нос розу дивной красоты? Они все равно голодные. А если показать им живого младенца Христа, знаешь, что они сделают? Они съедят его и будут плакать. И слезы их понятны и естественны, потому что чувство голода никогда не оставляет их. А мои слезы фальшивы. Мне ничего не надо, у меня есть все. И я так люблю себя! Я не похожа на нашу современницу. Только ты признала меня. Ты единственная в этом дурацком городе доверила мне роль.

МАРИНА. Ты прекрасно с ней справляешься. Что за олухи эти режиссеры!

ВАРВАРА. Почему ты мне поверила?

МАРИНА. Ты заставила меня.

ВАРВАРА. Я поборола твой страх потерять Антона?

МАРИНА. Ты убедила меня, что я должна отдать его тебе, потому что у меня нет другого выхода.

ВАРВАРА. Я поборола твой страх?

МАРИНА. Нет, ты его усилила.

ВАРВАРА. Значит, ты не поверила, что я твоя сестра?

МАРИНА. Я решила, что именно такой должна быть моя сестра… раз уж у меня такой жених…

ВАРВАРА. Ты не поверила, что я твоя настоящая сестра, что я не хочу у тебя ничего отнимать?.. Они правы, я очень плохая артистка.

МАРИНА. Не отчаивайся. Ты только начала играть.

ВАРВАРА. Ты мне не веришь, так же, как они.

МАРИНА. Очень трудно поверить. Но у меня нет другого выхода.

ВАРВАРА. Я пробовалась не только на роли современниц. Я боролась за роль горбуньи из прошлого века. Я так к ней готовилась, с такой любовью растила свой горб, что когда пришла на пробу, я почувствовала, что он уже вырос, и очень им гордилась. Мне было так любопытно, что чувствуют, чего хотят те, кто без горба. А режиссер сказал, что я должна их всех ненавидеть за то, что у них нет горба. Ничего себе задача! Я, у которой есть, должна ненавидеть тех, у кого нет. Марина, я не могу почувствовать простые человеческие чувства. Голод… Ненависть… Я плохая артистка.

МАРИНА. Ты хочешь, чтобы земля завертелась в другую сторону и все свалились с ног с пеной у рта, потому что у тебя есть горб. Пусть валятся, я с тобой заодно, потому что мне тоже крышка, у меня ничего больше нет.

ВАРВАРА. Иногда мне становится страшно. Может быть, кому-то там, наверху, хорошо известно, что я обречена, я ничего не смогу изменить в своей жизни, и он подает мне какие-то знаки, а я их не вижу, не понимаю…

МАРИНА. Пусть подает. Приятно сознавать, что не только наши усилия напрасны… У меня есть деньги, давай поделим их пополам.

ВАРВАРА. Зачем? У меня навалом денег.

МАРИНА. У тебя богатые родители?

ВАРВАРА. Да нет. Я сама зарабатываю.

МАРИНА. А-а…

ВАРВАРА. Показываю стриптиз в одном кабаке.

МАРИНА. Что показываешь?

ВАРВАРА. Стриптиз. Не ради денег, нет. Я не знаю, что с ними делать, как и с чувствами. Мне нравится дурачить их всех. Они не знают, кто я, принимают меня за другую, значит, я хорошо играю. (Подумав.) Или, может быть, там и есть я? Или меня нет нигде?

МАРИНА. Я подозреваю, что им один хрен, кто ты. Играй для Антона, ему не один хрен. И для меня. Мне тоже интересно. Только будь добра, сделай так, чтобы его не били больше. Если жених на свадьбе будет с побитой мордой, как тогда должна выглядеть невеста?

ВАРВАРА. Мы все рискуем. Ты можешь еще отказаться. Еще не поздно.

МАРИНА. У меня такое ощущение, что уже поздно. У тебя есть власть над ним, и в этом моя надежда.

Утро. Марина лежит в постели. Она одна в комнате общежития. Входит Антон, он одет, в кепке. Марина поднимается, садится в кровати, она в ночной рубашке.

АНТОН. Ты одна?

МАРИНА. Она пошла за покупками. Будет в два часа.

АНТОН (садится, смотрит на Марину). Оденься. Замерзнешь.

Марина не двигается, молча, вопросительно смотрит на него.

АНТОН. Я уезжаю, Марина.

МАРИНА. Раньше ты не предупреждал меня.

АНТОН. Раньше я знал, что вернусь к тебе. Я думал, ты сможешь вылечить меня.

МАРИНА. Не смогу?

АНТОН. Если бы ты смогла… Знаешь, о чем я думаю?

МАРИНА (вздыхает). Ну давай…

АНТОН. Почему я это я? Кто это решил? Почему раз и навсегда? И почему я с этим смирился?

МАРИНА. Интересно.

АНТОН. В детстве я жил с бабушкой, я тебе рассказывал. Родители развелись, жили с другими семьями в разных городах. Я часто убегал из дома. Мечтал сесть в Одессе на корабль и уплыть в Марсель. Бабушка сообщала отцу, у них была четко налажена связь на этот случай. Он появлялся где-то по дороге с милицией, и меня возвращали обратно бабушке. Я любил ее и очень страдал от того, что не хочу с ней жить. По ночам я повторял вслух свое имя, и оно казалось мне чужим, неизвестно почему мне присвоенным. Ведь есть масса других имен. Почему именно это, одно единственное, мое навсегда? Что бы я ни сделал, я буду Антоном. Это не имя, это мое название, это моя жизнь. Почему именно такая? Когда я закончил школу, опять появился мой спасатель-отец, привез меня сюда и помог поступить в университет. Первое время мне казалось, что все изменилось, и я излечился, но иногда я чувствовал смутную тревогу. Я начал бояться, что возвращается моя болезнь, и не ошибся — она вернулась, преображенная, сильная, очень окрепшая и повзрослевшая. Явилась во всей свой красе. Я начал чувствовать с огромной силой, что где-то у меня есть дом, или это не дом, а открытое пространство, или лес… я не знаю… или водоем…

МАРИНА. С крокодилами… Прости… Мне, как и твоей бабушке, трудно понять. Но папу с милицией я вызывать не буду. Тем более, что лес и водоем — это… похоже на мою сестру. А ты знаешь, кто она?

АНТОН. Меня это не интересует. Я должен ехать туда, где будет она.

МАРИНА. Жаль… Она думает, что тебя это интересует. (Смеется.) Моя идиотская любовь выросла в этой комнате с умывальником, и для того, чтоб она засохла, мне не надо ехать в жаркие страны. Я справлюсь с ней сама. Кстати, могу вырастить и другую любовь, большую-большую, роковую страсть, ужасную, как кактус. И климат менять для этого не нужно, и никто особенный мне для этого не нужен. Я не очень разборчива. (Одевается.)