Жюль Ромэн - Кнок, или Чудеса медицины Страница 2

Г-жа Парпале. Отсутствие конкурента.

Доктор. Аптекарь, никогда не забывающий своего места.

Г-жа Парпале. Никаких поводов для расходов.

Доктор. Ни одного из дорого стоящих удовольствий.

Г-жа Парпале. За шесть месяцев вы соберете вдвое против той суммы, которую должны моему мужу.

Доктор. А я вам предоставляю годовую рассрочку, со взносами через каждые три месяца. Ах, не будь у моей жены ревматизма, я думаю, что, в конце концов, я бы отказался от сделки!

Кнок. Г-жа Парпале страдает ревматизмом?

Г-жа Парпале. Увы!

Доктор. Хотя климат, вообще говоря, очень здоровый, он не был ей особенно полезен.

Кнок. А много у вас ревматиков?

Доктор. Скажем лучше, дорогой коллега, что только и есть одни ревматики.

Кнок. Мне это кажется очень существенным.

Доктор. Да, для того, кто бы захотел изучать ревматизм.

Кнок, мягко. Я имел в виду клиентуру.

Доктор. О, только не это! Здешний житель с такой же охотой обратится к врачу из-за ревматизма, как вы к священнику ради дождя.

Кнок. Но… это очень досадно.

Доктор. Посмотрите, доктор, какой восхитительный вид. Можно подумать, что мы в Швейцарии.

Усиленный треск мотора.

Жан, на ухо доктору Парпале. Сударь, сударь, у нас что-то не в порядке. Придется проверить подачу бензина.

Доктор, Жану. Хорошо, хорошо… (К остальным). Я как раз хотел предложить сделать здесь маленькую остановку.

Г-жа Парпале. Зачем?

Доктор, делая ей выразительные знаки. Разве панорама… гм… не заслуживает этого?

Г-жа Парпале. Но если уж останавливаться, то немного выше будет еще красивее.

Автомобиль останавливается. Г-жа Парпале начинает понимать.

Доктор. Так что из того? Мы остановимся еще раз немного выше. Мы сделаем две, три, четыре остановки, сколько нам захочется. Мы, слава богу, не на гонках. (Кноку). Вы замечаете, дорогой коллега, как плавно эта машина застопорила? И вместе с тем, вы все время свободно распоряжаетесь скоростью. Это очень важно в гористой местности. (Все выходят). Вы оцените механические двигатели, дорогой коллега, и раньше, чем думаете. Но остерегайтесь нынешней дешевки. Сталь, сталь, да, покажите-ка нам вашу сталь!

Кнок. Если нельзя ничего извлечь из ревматизма, то, наверное, дают работу воспаления легких и плевриты?

Доктор, Жану. Воспользуйтесь передышкой, чтобы прочистить клапаны. (Кноку). Вы говорите, дорогой коллега, о воспалениях легких и плевритах? Они здесь редки. Климат, как вы знаете, суров. Все новорожденные, если они хилые, умирают, не достигши шести месяцев, и, конечно, без обращения родителей к врачебной помощи. А выжившие делаются закаленными, как железо. Правда, у нас есть лица, склонные к апоплексии и страдающие сердцем. Они ни на минуту об этом не задумываются и умирают сразу, годам к пятидесяти.

Кнок. Однако, не визитами к внезапно умершим нажили вы себе состояние?

Доктор. Ну, конечно. (Задумывается). У нас еще бывает… во-первых, инфлуэнца. Не обычная инфлуэнца, которая их нимало не тревожит и которой они даже бывают рады, воображая, что она выгоняет из тела испорченные соки. Нет, я имею в виду мировые эпидемии инфлуэнцы.

Кнок. Но послушайте, это похоже на вино с луны. Значит, мне надо дожидаться ближайшей мировой эпидемии!..

Доктор. Я, которого вы видите перед собою, был свидетелем двух: с 89-го на 90-й год и потом в 1918-м.

Г-жа Парпале. В 1918 году у нас была огромная смертность, выше, чем в больших городах. (К мужу). Не правда ли? Ты сравнивал цифры.

Доктор. В процентном отношении мы превзошли восемьдесят три департамента.

Кнок. Они все лечились?

Доктор. Да, особенно к концу.

Г-жа Парпале. И у нас были очень хорошие поступления в Михайлов день.

Жан лезет под автомобиль.

Кнок. Как вы сказали?

Г-жа Парпале. Здесь пациенты расплачиваются в Михайлов день.

Кнок. Но… что означает это выражение? Что-нибудь в роде дождика в четверг или Кощеева дня?

Доктор, поглядывая время от времени на работу шофера. Что вы говорите, дорогой коллега! Михайлов день, — это одна из самых известных календарных дат. Он приходится на конец сентября.

Кнок, меняя тон. А сейчас начало октября. Так! Нечего сказать, вы сумели выбрать время для продажи. (Делает несколько шагов в раздумье). Но позвольте, если кто-нибудь просто приходит к вам на прием, он-то вам сразу платит?

Доктор. Нет, в Михайлов день!.. Таков обычай.

Кнок. Но если он обращается к вам один лишь единственный раз за советом? Если вы потом больше не видите его целый год?

Доктор. В Михайлов день.

Г-жа Парпале. В Михайлов день.

Кнок смотрит на них. Молчание.

Г-жа Парпале. Впрочем, почти никто больше одного раза не приходит.

Кнок. Что?

Г-жа Парпале. Да, это так.

Доктор Парпале принимает беспечный вид.

Кнок. А как же вы поступаете с регулярными пациентами?

Г-жа Парпале. С какими регулярными пациентами?

Кнок. Да с теми, которых вы навещаете по несколько раз в неделю, по несколько раз в месяц?

Г-жа Парпале. Ты слышишь, о чем говорит доктор? О клиентах, какие бывают у булочников, у мясников! Доктор похож на всех новичков. Он живет в мире иллюзий.

Доктор, кладет руку на плечо Кнока. Поверьте мне, дорогой коллега. Здесь вас ждет наилучший род клиентуры: такой, который позволяет вам сохранить независимость.

Кнок. Независимость? Вы надо мной смеетесь!

Доктор. Позвольте мне вам объяснить! Я хочу сказать, что вы не зависите от милости нескольких пациентов, которые могут со дня на день выздороветь и потеря от которых колеблет ваш бюджет. Завися от всех, вы не зависите ни от кого. Вот в чем дело.

Кнок. Иными словами, мне следовало захватить с собой коробку червяков и удочку. Но, может быть, там в горах можно это достать? (Он задумчиво делает несколько шагов, смотрит на автомобиль, затем в полуоборот). Положение начинает выясняться. Дорогой коллега, вы мне уступили за несколько тысячефранковых билетов, которые я остаюсь еще вам должен — клиентуру, во всех отношениях похожую на эту машину (он дружески по ней похлопывает), о которой можно сказать, что для девятнадцати франков она дешева, но если запросить двадцать пять, то она не стоит такой цены. (Поглядывает на нее с видом знатока). Так вот! У меня широкая натура, и я даю вам за нее тридцать.

Доктор. Тридцать франков? За мой торпедо? Я не отдам его за шесть тысяч.

Кнок, с досадой. Я так и знал! (Снова смотрит на колымагу). Значит, мне не придется купить этот автомобиль.

Доктор. Да, если вы не хотите говорить серьезно.

Кнок. Жаль. Я думал сделать из него бретонский сундук. (Отходит от автомобиля). Что до вашей клиентуры, я бы от нее отказался со столь же малым сожалением, если бы не было поздно.

Доктор. Позвольте вам заявить, дорогой коллега, что вы жертва… ложного впечатления.

Кнок. Я скорее бы сказал, ваша жертва. Впрочем, я не люблю жаловаться, и когда даю провести себя, то виню лишь самого себя.

Г-жа Парпале. Провести! Протестуй, мой друг. Протестуй.

Доктор. Я более всего хотел бы разубедить доктора Кнока.

Кнок. Что касается сроков выплаты, то вы напрасно установили трехмесячные в стране, где клиент признает лишь годичные. Это придется изменить. Во всяком случае, не беспокойтесь на мой счет. Я ненавижу долги. Хотя, правду сказать, это гораздо менее мучительно, чем какой-нибудь прострел или обыкновенный чирей на бедре.

Г-жа Парпале. Как! Вы не хотите нам платить в положенные сроки?

Кнок. Я горю желанием, сударыня, платить вам, но я не имею никакой власти над календарем и не в силах передвинуть дату Кощеева дня.

Г-жа Парпале. Михайлова дня!

Кнок. Михайлова дня!

Доктор. Но у вас есть же какие-нибудь сбережения?

Кнок. Никаких. Я живу на свой заработок. Или, лучше сказать, жажду жить на него. И для меня тем печальнее мифический характер проданной мне вами клиентуры, что я собирался испробовать на ней совершенно новые методы. (Немного подумав и как бы про себя). Правда, что проблема только слегка изменилась.