Кир Булычев - Ночь в награду Страница 2

Отец осторожно кладет трубку и говорит Руслану:

Он трижды поднимал этот вопрос в Государственном совете. Он буквально горой стоял за мою кандидатуру. Да-да, не улыбайся. Он уверял, что я взрастил несколько поколений нашей интеллигенции.

Лидия. Ты еще не такой старый, папа.

Отец. Он говорил, что как наставник я не знаю себе равных.

Руслан(не глядя на отца). А мне одна птичка донесла, что он голосовал на совете против тебя.

Отец. Ты хочешь быть циничным, но тебе это не идет. Вполне возможно, что он воздержался, но виноват не он – виновата моя близость к либеральной оппозиции.

Руслан. Они умудрились лишить тебя венца мученика за прогресс. Что же теперь скажут грядущие поколения?

Лидия(кидается на брата с кулачками и молотит его по спине). Не смей портить нам праздник!

Мать снова приоткрывает дверь.

Отец(не замечая ее). Я пойду к маме?

Он смотрит на детей, будто ожидая их разрешения.

Мать просовывает в щель руку с пустым стаканом.

Мать. Воды…

Лидия принимает стакан и идет на кухню.

Отец. Мари, я пришел!

Дверь громко хлопает. Отец остается перед ней.

Отец. Маша, это я, слышишь меня?

Дверь приоткрывается, и в нее вылетают клочья фотографии. Отец подбирает с пола клочки, несет на стол и старается их составить.

Это что такое? Зачем?

Руслан. Их во всех подземных переходах продают.

Отец. Какая гадость! Я представляю, каково маме… Зачем же они так фотографируют?

Руслан. Секс – движущая сила прогресса. А прогресс – это деньги.

Отец. Ты уверен, что это она?

Входит Лидия со стаканом воды, подходит к двери, стучит.

Лидия. Мама, это я. Возьми воду.

Дверь приоткрывается, мать хватает стакан и снова закрывает дверь. Пока это происходит, мужчины молчат, смотрят на дверь, будто матери их разговор слушать не следует. Отец складывает клочки фотографии. Руслан начинает ему помогать. Лидия подходит к ним.

Бедная мама! Она не выносит порнографии!

Руслан. Ну какая это порнография! Обычная эротика. Я эту картинку с шестого класса хранил.

Отец. Это твоя картинка?

Руслан. Наверное, мама у меня копалась в столе и вытащила.

Отец. Как это гадко!

Руслан. Я думаю, у Лиды тоже такая есть.

Лидия. Мама сама купила. Давно, еще когда тебя выдвигали на Нобелевскую премию. Помнишь?

Отец. У меня не было никаких шансов.

Руслан. А мать перепугалась, что ты станешь государственной ценностью и тебя наградят как маршала.

Лидия. Или эстрадного певца.

Отец. Ну уж это слишком!

Лидия. А кто был майским лауреатом?

Отец. Кто?

Лидия. Шансонье Сечкин!

Руслан. Он тоже государственное достояние. Гастроли шансонье Сечкина прошли в прошлом году в Шанхае с громадным успехом!

Отец. Ничего смешного в этом нет. Нам приходится идти на компромиссы на международной арене. Я вполне разделяю точку зрения президента.

Снова звонит телефон. Отец знаком показывает Руслану, чтобы тот снял трубку. Руслан берет трубку.

Руслан. Дядя Сима? Папа еще не приходил. Нет, я не думаю, что он отказался. При чем тут его передовые взгляды? Ничего с ними не сделается. Конечно, обязательно передам. (Кладет трубку.) Этот старый ишак не переживет твоей славы.

Отец. Сима младше меня.

Руслан. Это уже не имеет значения. Интересно, нас кто-нибудь намерен кормить обедом?

Лидия. Смотрите, я сложила.

Она показывает на большую фотографию, сложенную из кусочков.

Отец. Это она?

Руслан. Вот именно.

Отец. Как же она могла позволить так себя сфотографировать?

Руслан. Вот и спросишь у нее.

Отец. Когда же обед, в конце концов?

Дверь в спальню распахивается. В дверях мать в халате. Она театрально восклицает.

Мать. Обедать будешь в ресторане!

Мать кажется распятой, волосы спутаны – она являет собой фигуру из трагического хора. В момент, когда все замерли и не знают, что сказать, звонит телефон. Руслан и отец бросаются к нему, сталкиваются, и отец вырывает у Руслана трубку.

Отец. Да, это я! Именно я… Какие коммунисты? Демократические коммунисты? Послушайте, я никогда не был коммунистом… Нет, нет, я не отвечаю за свои детские увлечения. Вы роковым образом заблуждаетесь… Нет! Я рассматриваю эту высокую правительственную награду как награду всему университету, всей нашей отечественной науке… Вот так!

Отец бросает трубку как гранату.

Мать отрывается от двери и медленно идет к нему. Отец делает шаг назад.

Маша… Маша…Машенька!

И тут снова звонит телефон. Отец тянется к трубке. Мать останавливается.

Да, я вас слушаю. Говорите же! Не молчите, говорите!.. Хулиган!

Кидает трубку.

Трубка тут же начинает звонить особенными короткими тревожными гудками. Отец отшатывается, Руслан берет трубку.

Руслан. Да, разумеется… спасибо!

Отец. Это междугородняя?

Он вынужден отступить под напором приближающейся матери.

Руслан. Нет, это из Комгосбеза. Спрашивали, не отключить ли телефон.

Отец. И ты согласился?

Руслан. Я берегу свои нервы.

Отец. А если поздравления?

Руслан. Пришлют по почте.

Мать резко отодвигает телефон. Опирается рукой о край стола.

Мать. Воды! Умоляю, воды!

Лидия. Мама, твой мочевой пузырь не выдержит такого напряжения.

Мать. И ты?

Тут она видит фотографию на столе, закрывает рукой глаза. Она пытается сесть на пол, и детям приходится удерживать ее, чтобы довести до дивана. Отец идет за ней.

Отец. Маша, подумай, я же получил высшую награду нашей державы! Ее получают в год лишь двенадцать человек! Двенадцать. Помнишь у Блока? Там двенадцать революционеров идут по засыпанному снегом Питеру? Миллионы людей мечтают о награде.

Мать. Разумеется! Тебе это нужно!

Отец. Неважно, нравится тебе награда или нет. Это символ.

Мать. Неужели тебе мало было ордена Андрея Первозванного? Ни один профессор еще не был удостоен.

Руслан. Мама, ты ошиблась. Никто не предлагал папаше ордена Андрея Первозванного. Его выдвигали на Нобелевскую премию. Всего-навсего.

Мать. Ах, Руслан, ты же знаешь, что никто всерьез не рассчитывал. Там были куда более серьезные конкуренты.

Отец. Почему ты так считаешь, Маша? Если бы не дурацкое стечение обстоятельств, я вполне мог рассчитывать. У меня есть на этот счет письмо господина Андерсона.

Лида достала из бара бутылку и бокалы. Ставит все на стол.

Лидия. Папа, мама, Русланчик, идите к столу, давайте отметим.

Мама по-военному шагает к столу, смахивает в сторону сложенную из клочков фотографию, поднимает бокал.

Мать. За тебя, ничтожество! Да, да! Ты всегда был ничтожеством и останешься ничтожеством. Таракашка!

Руслан. Браво, мама, а теперь дай ему с правой!

Отец. Я ведь сдерживаюсь, но и у меня терпение может лопнуть!

Лидия. Папа, мама, не ссорьтесь. В такой день! Ведь наш папа – всемирно известный гуманитарий.

Мать. Он не нашел в себе элементарной порядочности, чтобы отказаться.

Руслан. А разве кто-нибудь когда-нибудь отказывался? Я бы тоже не отказался.

Отец. Ради чего, ради чего я должен отказаться? Народ и правительство меня почтили.

Мать. Ради твоих детей, ради меня, наконец!

Лидия. А мы его об этом не просили! Мы гордимся папочкой.

Обнимает, целует папу.

Звонок в дверь.

Я открою. (Уходит.)

Отец(протирая очки). Моя Родина переживает трудный период исторического развития. Многие покинули ее, многие предали… Но в хаосе анархии, в паутине национальных конфликтов, в страхе военных блоков мы пытаемся сохранить великую русскую цивилизацию, возродить славные обычаи наших далеких предков…

Мать(наливая себе еще коньяка). Об этом рассказывай со своей кафедры. Нечего нам лапшу на уши вешать.

Руслан. Браво, мама.

Возвращается Лидия. За ней посыльный с большой корзиной цветов. За посыльным входит незаметный человечек Бабкин – агент Министерства внутренних дел.

Лидия. Поставьте сюда.

Она показывает на стол. Потом дает посыльному на чай.

Отец. Откуда это?

Посыльный. Там есть визитная карточка.

Он уходит. Бабкин внимательно смотрит на него.