Екатерина Бронникова - Над облаками светит солнце Страница 2

Кирилл. Здравствуйте.

Алла. А как вы очутились в наших краях, таинственный незнакомец?

Кирилл. Так я это…

Алла. Мимо проходили?

Кирилл. Мимо проходили. Вот.

Алла. Ясно. Значит вы странник, да? Много путешествовали?

Кирилл. Да, да, много.

Алла. И много девушек красивых видели, да?

Кирилл. Да, да, много.

Алла. Но таких красивых, как я, никогда не встречали?

Кирилл. Да. Нет. Не встречали.

Алла. И таких сексуальных, как я, тоже никогда не встречали? (Еще ближе пододвигается к Кириллу.)

Кирилл. Не встречали, не встречали.

Гаснет одна свеча.

Кирилл. Что это?

Алла. Свеча погасла.

Кирилл. Пойдем домой, а?

Алла. А как же твоя жажда, странник? Не дать ли тебе воды колодезной, напиться?

Кирилл. А, да, давай… те.

Алла зачерпывает из ведра ковш воды, медленно выливает на себя.

Алла. Так лучше? М-м-м?

Кирилл. Пить все еще хочется.

Алла. Иди ко мне, я утолю твою жажду!

Алла подходит вплотную к Кириллу, ластится к нему. Вдруг раздается стук в окно. Кирилл вздрагивает.

Кирилл. Мамочки! Что это? Кто это? Черти? Черти? Мне говорили, говорили, что в бане черти водятся! Господи прости!

Алла. Да помолчи ты!

Раздается голос Татьяны: «Вы не угорели там, соседи? Ау! Баня-то угарная, поди!»

Кирилл. Кто это? Алла, кто это?

Алла (в окно). Все нормально! Живые!

Голос Татьяны. Точно?

Алла. Нет, не точно, дура!

Голос Татьяны. Чево?

Алла. Все хорошо! Нормально все!

Становится тихо. Задергалось пламя свечи. Алла садится на полок.

Кирилл. Можно я пойду?

Алла. Иди.

Кирилл уходит. Алла начинает париться, затем берет ведро с водой, обливается, гаснет последняя свеча, становится темно.

Прошло несколько дней, а может, и недель. В доме, который стал приютом для Аллы и Кирилла, появилось много новых вещей. Точнее вещи эти не новые, просто здесь, на фоне старых стен, они словно обрели новую жизнь. Правда, вписываются в интерьер весьма негармонично. Несчастной греческой вазе явно холодно на дощатом полу, итальянские шторы слишком велики для маленьких окон, и они нелепо болтаются, как блестящие кишки выпотрошенной рыбы. В углу тихонько скорбит пустой аквариум. В старом кресле сидит Алла, на лице у нее косметическая маска, на глазах – кружочки огурцов. Кирилл сидит за столом, в руках у него газета.

Кирилл (читает). «Фермер Кривошеин, столкнувшись с низким спросом на перепелиное яйцо в розничных магазинах, стал выставлять свою продукцию на крупных рынках и заключать договоры с кафе и ресторанами. Городские гурманы охотно покупают диетическое перепелиное мясо. Благодаря такому сотрудничеству, традиционный спад потребительского спроса на продукцию фермер переживает без особых потрясений…»

Алла. Может, к нему устроишься? Смотри, деловой какой. У всех кризис, а он перепелками торгует!

Кирилл. «2 июля на полевой дороге СМЗ-Курьи обнаружен труп 57‑летней женщины с телесными повреждениями. В ходе оперативно-розыскных мероприятий сотрудники полиции установили, что причиной смерти стал…»

Алла. Ф-у-у, перестань! Есть там что-то поприличнее?

Кирилл. «В России могут временно запретить выдачу кредитов в иностранной валюте, а максимальные проценты по рублевым займам – ограничить. Соответствующий законопроект внесен…»

Алла. Ты что, специально? Ты издеваешься что ли? Лишний раз решил напомнить?

Кирилл. Да попалось просто так.

Алла. Нормальные новости читай!

Кирилл. «В Лохове отметили 280‑летие села. Отсчет ведется с 1735 года, с момента первого упоминания деревни Лохово в переписных книгах. Организацией праздничных мероприятий занимались практически все немногочисленные жители села…»

Алла. Господи! Ужас какой! Не дай бог там жить!

Кирилл. Ты в соседней деревне так-то.

Алла. Ну и что, тут хоть название красивое.

Кирилл. Огурцово?!

Алла. Нормальное название (съедает кружок огурца), тут огурцы потому что самые вкусные растут (съедает второй кружок огурца).

Молчание.

Кто бы мог подумать, что девочка, выросшая в глухой деревушке, побывает не только в каждом городе нашей страны, где есть аэропорт, но и вообще почти в каждом городе мира, где есть аэропорт! Я помню в детстве, где-то перед школой, мы гуляли с детьми, как обычно, гурьбой. И самолет летит. Мы сразу же головы вверх, смотрим. А одна девочка говорит, что это коршун непослушных детей, связанных веревками между собой тащит. Ну, вроде как самолет – это коршун, а след от самолета – это куча детей. И она причем старше меня была. А я на нее смотрю и думаю: «Вот ты – дура!». Так, наверное, и родилась моя любовь к небесам.

Алла встает, заходит за кухонную шторку. Почти сразу возвращается обратно.

Кирилл. Ты пила?

Алла. Нет!

Кирилл. Алла…

Алла. Воду! Воду я пила! Понял? Воду.

Кирилл. Алла, ну зачем?

Алла. Слушай, давай без нотаций, а? Опять мне на мозги собрался капать?

Кирилл. Я просто переживаю.

Алла. Вот и переживай! Только не вслух! Все настроение испортил только. Лучше бы в газетке своей вакансии искал.

Кирилл. Маркетологов точно нет, я смотрел.

Алла. А ты думал, они тут нужны? Бортпроводниц тоже смотрел? Не требуются?

Кирилл. Не требуются.

Алла. Во-о-от! Не требуется! А кто им нужен?

Кирилл. Обрубщик мяса на рынок.

Алла. И все?

Кирилл. И все.

Алла. Да, не густо.

Алла снова ненадолго отлучается на кухню. Возвращается.

Ну и что?

Кирилл. Что?

Алла. Что ты думаешь по этому поводу?

Кирилл. Какому?

Алла. Работы!

Кирилл. Обрубщиком мяса?

Алла. Ну да.

Кирилл. Ты серьезно?

Алла. Нам нужны деньги!

Кирилл. Ну не до такой же степени!

Алла. До такой!

Кирилл. Ты что, Алла? Ты серьезно думаешь, что я пойду работать на рынок?

Алла. Ты же сам сказал, что мы выкупим все обратно! Кирилл!

Кирилл. То есть ты хочешь сказать, что те деньги, которые у нас оставались, – закончились?

Алла. Я закинула их на кредит.

Кирилл. Ты совсем что ли?

Алла. Я хочу обратно!

Кирилл. Мы миллионы должны! Нам не выплатить их никогда!

Алла. Ты такой пессимист.

Кирилл. Не буду, не буду я никогда обрубщиком мяса работать! Не буду! Как ты это себе представляешь вообще, а? Пришел такой на работу, рукавчики закатал и вперед? Нет, ты расскажи, как ты себе это представляешь? А?

Алла. Да не ори ты! Вся деревня слышит! А что ты предлагаешь? Мне пойти обрубщиком работать?

Кирилл. Должен же быть другой способ.

Алла. Какой?

Кирилл. Другие вакансии.

Алла. Какие?

Кирилл. Давай вазу продадим.

Алла. Нет!

Кирилл. Ну, люстру тогда, которую ты из Китая привезла.

Алла. Нет!

Кирилл. Алла, у нас целый сарай вещей! Хороших вещей, заграничных, дорогих! Если их не продать, разворуют!

Алла. Мне так-то это все не просто досталось! То рейс к морю и пальмам… а оттуда выдернут к комарам на Север. И я отовсюду все домой тараканила, крутилась, вертелась, как могла! И так почти все продали! Остатки жалкие!

Кирилл. Ты сама знаешь, почему мы…

Алла. Да знаю! Знаю! Не гундось. (Пауза.) Ладно, шубу продай. Там в ней Джек Дэниалс спрятан, сюда неси.

Кирилл. Алла…

Алла. Все! На выход!

Кирилл уходит, хлопнув дверью. Алла наливает воду в умывальник, смывает с лица маску.

Вечером. Алла, Кирилл и Татьяна сидят за столом. Алла пьянее всех остальных, что-то показывает Татьяне в сотовом телефоне. На столе стоит початый пакет дешевого вина и пироги.

Алла. Это в Багдаде. Это Лондон. Вот Рио-де‑Жанейро. А это старая фотография. Это я еще на «разворотах» работала.

Татьяна. А это как?