Дорожная карта шоураннера. Приложение - Нил Ландау Страница 2

момент в финальной серии, когда Крикс помогает Спартаку поднять восстание. Очень важно в любой из этих исторических драм, особенно на ТВ, смешивать реальных персонажей с персонажами вымышленными. «Спартак» — прекрасный пример. Здесь множество исторических персонажей: Спартак, Крикс, Батиат [Джон Ханна], Глабер [Крейг Паркер] — и затем мы вбрасываем вымышленных, как жена Батиата, Лукреция [Люси Лоулесс] и Илития [Вива Бьянка].

Н. Л.: Борьба за власть между двумя этими горячими женщинами — один из моих любимых аспектов в первом сезоне. И затем первая серия второго сезона, в которой Илития видит, что Лукреция жива, — потрясающий момент. Это дало вам так много замечательных вещей, с которыми можно играть, когда Спартак появляется в другом лагере, где противники готовятся дать отпор и подавить восстание, и Лукреция видит его и пытается всех предупредить, но теперь она превратилась в нечто вроде обезумевшей Офелии, и никто ей не верит. Это просто даёт вам «щупальца истории» — в том смысле, что открывает вам возможность увидеть целую кучу эпизодов, вырастающих из одной альтернативы в истории.

С. Д.: Именно так. Именно поэтому смешивание вымышленных персонажей с историческими по-настоящему вам помогает. Особенно в телесериалах, где вам нужны эти щупальца истории и вам нужна определённая свобода в повествовании.

Н. Л.: И у вас также есть возможность добавить туда немного юмора, мне нравится, когда Лукреция говорит Илитии: «Знаешь, мы ведь лучшие подруги». И та ей типа: «Да, да». Потому что она не помнит, она может сказать ей всё что пожелает. Там везде полно отличного юмора. Люси Лоулесс проделывает такую огромную работу, да все актёры. Я хотел бы поговорить о некоторых анахронизмах в языке и диалогах. Потому что, очевидно, если бы вы придерживались полной исторической достоверности, они бы вообще не говорили по-английски. Я могу заметить некоторое влияние «Баффи — истребительницы вампиров», что мне лично нравится в вашем сериале. Например, когда один из парней в «Мести» говорит: «К шлюхам я с вами», что является отсылкой к реплике Джерри Магуайра.

С. Д.: Смешная история с этой репликой. Я часто думаю, как и большинство авторов, — вот вы пишете реплику и думаете: «Господи, это блестяще», и не понимаете, что слышали это где-то ещё. Это был один из подобных случаев, когда мы были в такой кризисной ситуации, что я выдал эту фразу, и только когда это было отснято, я понял: «Минуточку, это же из “Джерри Магуайра”». И я хотел убрать её, потому что чувствовал, что она не подходит нашему миру, но всем она понравилась. Помню, смотрел эту серию на премьере в кинотеатре, и все обалдели, когда он произнёс это.

Н. Л.: Да, мне это понравилось, и ещё когда Илития говорит рабу, что Лукреция «тупая сука». Как по мне, такие вкрапления современного жаргона добавляют веселья в вашем сериале. Но, похоже, для вас кое-что из этого проделало долгий путь.

С. Д.: Так и есть. С языком интересно. Я вспоминаю, что когда у нас была премьера первого сезона, да и по сей день, я замечал, что люди жалуются на ругательства-анахронизмы в сериале. И они всегда вспоминали слово «fuck», говорили, что слово «fuck» было придумано только в средние века — а это верно и неверно. Все ругательные слова, которые мы используем в «Спартаке», на самом деле существуют в латыни и были обнаружены в виде граффити того времени. Люди путаются, потому что существует латинское слово, означающее то же, что и «fuck», но современной версии слова «fuck» в английском до средних веков не существовало. Именно поэтому люди думают, что в древности слово «fuck» никогда не использовалось, но да, использовалось. И лично я думаю, что и у пещерного человека был звук, это самое означающий. Мне всегда любопытно видеть, к чему люди прицепляются, считая анахронизмом. И когда вы читаете комментарии, вы начинаете понимать, что огромное количество людей знают об этом периоде времени только то, что основывается на других кинофильмах и телесериалах, которые также имеют своё влияние.

Н. Л.: Я вспомнил, что [шоураннер] Дэвид Милч огрёб кучу критики, когда на HBO прошёл «Дэдвуд», из-за всех этих «fucks» и «cunts», которые использовались в диалоге — и Милч такой: «Нет, это исторически верно. В то время так люди и разговаривали».

С. Д.: Люди также обычно имеют романтические представления о прошлом, что все были правильными и добродетельными, а это на самом деле неправда.

Н. Л.: Поскольку у вас нет рекламных вставок, вы так же структурируете границы актов, имея в виду движущую силу истории? Вы создаёте линии A, B и C? Каким был ваш метод в этом сериале, раз уж он отличается от обычного телепродукта?

С. Д.: Впервые мне задают этот вопрос, и я в восторге. В традиционном телевидении у вас есть структура актов, которая создаётся в большой степени искусственным способом. Вы должны насытить окончания актов чем-то таким, что вернёт людей к экранам после рекламной вставки.

Н. Л.: Верно, клиффхэнгеры и всё такое.

С. Д.: Я помню времена, когда обычно был тизер и четыре акта, а затем — тизер и пять актов, и лично я думаю, что практически невозможно рассказать историю таким образом. У вас нет достаточно времени, чтобы разогнаться во время вашего акта, прежде чем вы сделаете перерыв. Что касается «Спартака», это было впервые в моей телевизионной карьере, когда нам не нужно было разбивать серию на акты. Сейчас я нахожусь в такой точке, что не знаю, смогу ли вернуться к разбиению на акты, потому что это на порядок сложнее. Довольно трудно написать телевизионный сценарий без дополнительного бремени произвольных рекламных пауз. Мы в большей степени перенимаем подход к кинофильму, когда хотим видеть такие же первый, второй и третий акты. Мы по обыкновению начинаем со сцены в первом акте, которая ставит проблему. Во втором акте имеется усложнение проблемы, что приводит к вопросу: «А как мы решим проблему?», что является окончанием большого третьего акта. И вот так мы к этому подходим. Ещё одна вещь, которую я хотел провернуть в «Спартаке», объясняется моей любовью к кабельному ТВ и к HBO. В то время когда вышел «Спартак», у меня была единственная претензия к HBO — что их часовые драмы перестали заботиться о том, чтобы быть интересными или цепляющими, особенно в концовке. Я не могу вам сказать, как часто я смотрел сериал, начинали идти титры, а моя реакция была не «Я так хочу увидеть, что будет на