Из дома вышел человек… - Даниил Иванович Хармс Страница 21

– Знаю, – сказал Кирилл, – это такой пароход.

– Нет, что ты! – сказал я. – Какой там пароход! Лицей – это так называлась школа, в которой учился Пушкин. Это была тогда самая лучшая школа. Мальчики, которые учились там, должны были жить в самом Лицее. Их учили самые лучшие учителя и Лицей посещали знаменитые люди.

В Лицее вместе с Пушкиным училось тридцать мальчиков. Многие из них были тоже молодыми поэтами и тоже писали стихи. Но Пушкин писал стихи лучше всех. Пушкин писал очень много, а иногда бывали дни, когда он писал стихи почти всё время: и на уроке в классе, и на прогулке в парке и даже проснувшись утром в кровати он брал карандаш и бумагу и начинал писать стихи. Иногда ему стихи не удавались. Тогда он кусал от досады карандаш, зачеркивал слова и надписывал их вновь, исправлял стихи и переписывал их несколько раз. Но когда стихи были готовы, они получались всегда такие лёгкие и свободные, что казалось, будто Пушкин написал их безо всякого труда.

Лицейские товарищи Пушкина читали его стихи и заучивали их наизусть. Они понимали, что Пушкин становится замечательным поэтом. А Пушкин писал стихи всё лучше и лучше.

И вот однажды в Лицей на экзамен приехал старик Державин…

– А зачем он приехал? – спросил меня Кирилл.

– Ах да, – сказал я, – ведь ты, может быть, не знаешь, кто такой Державин. Державин тоже великий поэт, и до Пушкина думали, что Державин самый лучший поэт, царь поэтов.

Державин был уже очень стар. Он приехал в Лицей, уселся в кресло и на воспитанников Лицея смотрел сонными глазами.

Но когда вышел Пушкин и звонким голосом начал читать свои стихи, Державин сразу оживился. Пушкин стоял в двух шагах от Державина и громко и сильно читал свои стихи. Голос его звенел.

Державин слушал. В глазах его показались слёзы.

Когда Пушкин кончил, Державин поднялся с кресла и кинулся к Пушкину, чтобы обнять его и поцеловать нового замечательного поэта. Но Пушкин, сам не понимая, что он делает, повернулся и убежал. Его искали, но нигде не могли найти.

– А где же он был? – спросил меня Кирилл.

– Не знаю, – сказал я. – Должно быть, куда-нибудь спрятался. Уж очень он был счастлив, что его стихи понравились Державину!

– А Державин? – спросил меня Кирилл.

– А Державин, – сказал я, – понял, что ему на смену появился новый великий поэт, может быть, ещё более великий, чем он сам.

Кирилл сидел на кресле некоторое время молча. А потом вдруг неожиданно спросил меня:

– А ты видел Пушкина?

– И ты можешь посмотреть на Пушкина, – сказал я. – В этом журнале помещён его портрет.

– Нет, – сказал Кирилл, – я хочу посмотреть на живого Пушкина.

– Это невозможно, – сказал я. – Пушкин умер ровно сто лет тому назад. Теперь нам дорого всё, что осталось от Пушкина. Все его рукописи, каждая даже самая маленькая записка, написанная им, гусиное перо, которым он писал, кресло, в котором он когда-то сидел, письменный стол, за которым он работал, – всё это хранится в Ленинграде в Пушкинском музее.

〈А в Селе Михайловском ещё до сих пор стоит маленький домик, в котором когда-то жила пушкинская няня Арина Родионовна. Про этот домик и про свою няню Пушкин писал стихи. Это те стихи, которые ты выучил сегодня наизусть〉.

Хармс

18 декабря 1936 года

45

Володя сидел за столом и рисовал.

Нарисовал Володя домик, в окне домика нарисовал человечка с черной бородой, рядом с домиком нарисовал дерево, а вдали нарисовал поле и лес. А потом нарисовал около домика кустик и стал думать, что бы ещё нарисовать. Думал, думал и зевнул. А потом зевнул ещё раз и решил нарисовать под кустиком зайца.

Взял Володя карандаш и нарисовал зайца.

Заяц получился очень красивый, с длинными ушами и маленьким пушистым хвостиком.

– Эй-ей-ей! – закричал вдруг из окна домика человечек с чёрной бородой. – Откуда тут заяц? Ну-ка я его сейчас застрелю из ружья!

Дверь в домике открылась и на крыльцо выбежал человечек с ружьём в руках.

– Не смейте стрелять в моего зайца! – крикнул Володя.

Заяц пошевелил ушами, дрыгнул хвостиком и поскакал в лес.

«Бах!» – выстрелил из ружья человечек с чёрной бородой.

Заяц поскакал ещё быстрее и скрылся в лесу.

– Промахнулся! – крикнул человечек с чёрной бородой и бросил ружьё на землю.

– Я очень рад, что вы промахнулись, – сказал Володя.

– Нет! – закричал человечек с чёрной бородой. – Я, Карл Иванович Шустерлинг, хотел застрелить зайца и промахнулся! Но я его застрелю! Уж я его застрелю!

Карл Иванович схватил ружьё и побежал к лесу.

– Подождите! – крикнул Володя.

– Нет, нет, нет! Уж я его застрелю! – кричал Карл Иванович.

Володя побежал за Карлом Ивановичем.

– Карл Иванович! Карл Иванович! – кричал Володя. Но Карл Иванович, ничего не слушая, бежал дальше.

Так они добежали до леса. Карл Иванович остановился и зарядил ружьё.

– Ну, – сказал Карл Иванович, – теперь только попадись мне этот заяц!

И Карл Иванович вошёл в лес.

Володя шёл за Карлом Ивановичем.

В лесу было темно, прохладно и пахло грибами.

Карл Иванович держал ружьё наготове и заглядывал за каждый кустик.

– Карл Иванович, – говорил Володя. – Пойдемте обратно. Не надо стрелять в зайчика.

– Нет, нет! – говорил Карл Иванович. – Не мешайте мне!

Вдруг из куста выскочил заяц и, увидя Карла Ивановича, подскочил, перевернулся в воздухе и пустился бежать.

– Держи его! – кричал Карл Иванович.

Володя бежал за Карлом Ивановичем.

– О-о-о! – кричал Карл Иванович. – Сейчас я его! Раз, два, три!

Чёрная борода Карла Ивановича развевалась в разные стороны. Карл Иванович скакал через кусты, кричал и размахивал руками.

– Пуф! – сказал Карл Иванович, останавливаясь и вытирая рукавом лоб. – Пуф! Как я устал!

Заяц сел на кочку и, подняв ушки, смотрел на Карла Ивановича.

– Ах ты, паршивый заяц! – крикнул Карл Иванович. – Ещё дразнишься!

И Карл Иванович опять погнался за зайцем. Но, пробежав несколько шагов, Карл Иванович остановился и сел на пень.

– Нет, больше не могу, – сказал Карл Иванович.

〈1936〉

IV

Цирк Шардам

46

Цирк Шардам

Представление в 2-х действиях

I ОТДЕЛЕНИЕ

Вертунов (вздыхает, сидит на просцениуме, подпирает голову рукой, опять вздыхает. На сцену выходит директор. Играет музыка. Директор кланяется. Музыка замолкает).

Директор (в публику). Здравствуйте.

Вертунов (печально). Прощайте.

Директор (в публику). Кто сказал «прощайте»? Никто не сказал? Ну, хорошо…