Дмитрий Дарин - Поспели травы Страница 24

(пауза)

Манифеста.

Читайте.

«Объявляем всем верным нашим подданным:

Грозный и жестокий враг напрягает последние силы для борьбы с нашей Родиной. Близок решительный час. Судьбы России, честь геройской нашей армии, благополучие народа, все будущее дорогого нам отечества требует доведения войны во что бы то ни стало до победного конца.

Стремясь сильнее сплотить все силы народные для скорейшего достижения победы, я признал необходимость призвать ответственное перед представителями народа министерство, возложив образование его на председателя Государственной Думы Родзянко, из лиц, пользующихся доверием всей России.

Уповаю, что все верные сыны России, тесно объединившись вокруг престола и народного представительства, дружно помогут доблестной армии завершить ее великий подвиг. Во имя возлюбленной родины призываю всех русских людей к исполнению своего святого долга перед нею, дабы вновь явить, что Россия столь же несокрушима, как и всегда, и что никакие козни врагов не одолеют ее.

Да поможет нам господь Бог».

(взволнованно)

Нет, никогда я властью не прельщался,И видит Бог, которым я помазан – не на власть,А на заботу о России, о подданных, народе русском…Одной надеждой тщу себя, что все это внесет успокоеньеИ ободрит войска.И властью данной Нам от Бога, я объявляю, что согласенНа этот Манифест!

(со слезами на глазах)

Ваше величество! Ваше величество!Россия благодарная еще оценит величие монаршего поступка.Он – историчен, и Миротворцем вас, как предка вашего когда-то, нарекут!Позвольте доложить об этом манифесте в Ставку, государь.И скоро – разговор с Родзянко – телеграфом.Теперь он примет меры,И выяснится также, отчего не смог приехать в Псков.

Идите, Николай Владимирович.

(выйдя из купе, облегченно вздыхая)

Уф! Насилу уломал.Теперь лишь бросить эту кость Родзянке и всем этимГорлопанам. И пусть уже скорее брались бы за дело —Смирять волну стихии.

(Задумчиво.)

Не поздно ли? Не дай Господь!

Сцена 4

2 марта, 10 часов 15минут. Вагон Николая. Входит Рузский, спокойно, но с внутренним волнением кладет на стол с картами ленту разговора с Родзянко.

Ваше величество! Вот лента разговора.Закончили с Родзянко в семь тридцать.

Николай молча читает, потом встает и отходит к окну. Проходит тягостнаяминута.

Я так и думал – им нужно отреченье.Но чем я заслужил, чем, ненависть такую?Но если только это даст успокоенье,Что ж, я приму судьбу любую.Монарх, рожденный в день несчастья,Наверное, сам – несчастье для России,Но ведь не принцип самовластья,Что тыщу лет стране опорой было,И будут ль лучше принципы другие?Для блага Родины я отойду от властного кормилаЕще раз повторю – не власть мне дорога,Мне дорога Россия – ее не потеряйте.У нас у всех она – одна судьба,Другой судьбы не будет.Господь, спаси и умири Россию!Не дай разъять ее врагам и вразуми народ.Вы мой ответ хотели знать?Я отрекусь – чтоб не пресекся царский род,Чтоб сын мой Алексей, живя в счастливом царстве,Соединил в России Запад и ВостокИ поддержал согласье в государстве.Быть может, к мальчику Господь не будет строг.

Весь разговор с Родзянко передавался в Ставку.Быть может, в Ставке мнение другое.Разослана депеша циркуляром главнокомандующим фронтов.Не лучше ли дождаться их ответа?Тем более, приедут депутаты…Тогда все станет ясно.

Да, да, конечно, подождем.

Рузский выходит.

Тот же день, около 10 часов пополудни. В купе Николая сидят Гучков и Шульгин, в мятых костюмах, с четырехдневной щетиной. В углу сидит генерал Данилов, начальник штаба Северного фронта, министр императорского двора барон Фредерикс, начальник военно-походной канцелярии е.и.в. [2] свиты генерал-майор Нарышкин. Входит Николай в форме одного из кавказских полков. Все встают. Николай здоровается за руку сдепутатами.

Прошу садиться, господа.Где Николай Владимирович?

Он будет чуть попозже, государь.

Ну что ж, начнем, пожалуй, без него.

Гучков встает, чуть прикрыв лицо руками.

Мне нелегко об этом говорить.Мы с Шульгиным приехали сюда от имениВременного комитета Думы.И вы должны узнать, как обстоят дела в столице,А также, что сейчас необходимо сделать,Чтоб вывести страну из катастрофы.Весь Петроград в руках восставших.Борьба с движением народа – безнадежна,И может привести к неисчислимым жертвам, к войне гражданской.И это в тот момент, когда наш внешний врагТого и ждет, чтоб нанести удар смертельныйРоссии, погрязшей в смуте.Попытки подавить движение народаЛишь ввергнут в эту смуту всю Россию.Да и найдется ль воинская часть,Которая не повернет штыки,Едва соприкоснувшись с гарнизоном Петрограда,Задышит воздухом свободы, которым дышит Петроград?Поэтому и корпус Иванова застрял под Вырицей,Разагитированный гражданскимис бантами красными в петлицах.Мятеж от часу к часу переходил в анархию.Вот почему был создан Думский комитет.Все прежние министры стушевались.Я сам поехал по частям, я делал все, что мог,Чтобы офицеров как-нибудь вернуть к командованиюНижними чинами, а нижние чины призвать хранить спокойствие.И кроме нас активно заседает рабочий комитет,И власти – больше у него. Опасность в том,Что требуют республику, солдатам обещают землю,На фронтах хотят смести начальство, чтоб выбиратьУгодных командиров. Толпа вооружена.Вчера ко мне явились делегатыОт гарнизона Царского Села.Привел их сам Великий князьКирилл Владимирович.

Николай вздрагивает и смотрит более пристально.

Входит Рузский, садится рядом с Шульгиным.

(Шульгину на ухо)

Был трудный день, но дело решено.Пришли ответы от командующих фронтов —буквально все за отреченье.Это решило последние сомненья.Он отречется…

(продолжает говорить)

Все заявили о призанье новой власти, готовности ей подчиниться,И следовать приказам, на что был выдан положенный мандат.Вам, Государь, рассчитывать уж не на кого боле.Осталось лишь одно – исполнить наш совет —Отречься от престола в пользу Алексея.Регентом может быть Великий князь – Михаил Александрович.

Еще до вашего приезда,После разговора Рузского с Родзянко,Я думал на протяженье дня отречься в пользу сына.Но он серьезно болен.Поэтому я принял твердое решенье —Отречься за себя и за него.

(переглядывается с Шульгиным)

Мы полагали, что образ маленького Алексея НиколаевичаСмог бы произвести смягченье в нравах.

Его величество обеспокоен возможною разлукой с сыном.

Но если передать наследнику престол,Дозволено ли нам будет с женой остаться с ним?

Вам надобно уехать за границу.Иначе отреченье казаться будет всем фиктивным.

В том смысле, что никто не согласитсяОставить править тех, кто допустил такое положенье дел.

Тогда я отрекаюсь в пользу брата.Готов я на любые жертвы для России,Но – не расстаться с сыном.Воистину – то свыше моих сил.Прошу понять отца.

Гучков и Шульгин снова переглядываются.

Мы привезли с собой как материал – набросок манифеста…И если вашему величеству угодно будет рассмотреть…

Николай встает, берет текст и выходит. Все встают.

Но отрекаться в пользу брата —Такого в Основных законах не предусмотрено…

Тем более что следующий монарх отречься может,Царевич малолетний – нет. Такое отреченье – недействительно.

Здесь есть неправильность, конечно.Но есть такой резон – придется присягать народу…

Конституции…

Не важно. Царевич присягнуть не может – по малолетству.А Михаил – вполне, что сбить волну могло бы.

К тому же, если будет АлексейС отцом и матерью в разлуке подрастать,То будет ненавидеть всех, тюремщиками нас считать.

Не скажете ли, господа, нет новостей,Что там с моей семьей?

Мы знаем только то, что дом Ваш подожжен.

Фредерикс всплескивает руками.